- Я понимаю, что не принимаете, - очень вежливо, но с достоинством сказал Володя, - но для старинного итальянского инструмента, может быть, сделаете исключение?
- Тебе разве не сказали русским языком? - почти в бешенстве спросил продавец, перегибаясь через прилавок. - Ни итальянских, ни немецких, ни французских - не берем!
- И Решетов тоже не возьмет? - вдруг брякнул Володя, совсем не думая о том, что этим "Решетовым" может и вовсе подорвать всякое доверие к себе со стороны бородача.
Продавец как-то странно хмыкнул, и Володя сразу понял: попал!
- Зайдите, - после долгого раздумья предложил продавец, поднимая крышку прилавка.
Когда они оказались вдвоем в подсобном помещении, заставленном разным принятым на комиссию барахлом, бородач, с подозрением глядя на нечто, завернутое в тряпицу, спросил:
- А что же ты сам на него не вышел, если знаком?
- С кем? С Решетовым? И не знаком совсем, просто слышал, - с милой улыбкой сказал Володя. - Слышал о нем, как о крутом коллекционере, который старинные инструменты собирает. А как выйти на него? Вот и решил на удачу к вам зайти...
- Ладно, показывай, что принес, - потребовал продавец, и скоро Володя уже вынимал из футляра скрипку.
Пристально глядя в лицо продавца, мальчик сразу понял, что товар был определен его наметанным глазом как стоящий.
- Итальянская, говоришь? - крутя инструмент и так и сяк, спросил бородач.
- Ну да, восемнадцатый век. Говорят, Страдивари сделал.
- Только врать не надо. Страдивари всегда свое клеймо на боковинке ставил.
- Ну, не знаю. Может быть, на этой поставить забыл - поспешил, макароны жена есть позвала.
Продавец усмехнулся:
- Сколько хочешь за скрипку?
Володя закатил глаза и закусил губу. Наконец он сказал:
- Тысяч двести не много будет?
Продавец, понятно, и сам хотел "отрезать" кусочек от этой скрипки, поэтому сказал:
- Многовато. Сто пятьдесят, не больше. Никакой это не Страдивари.
Володя изобразил на лице печаль и разочарование, а потом вздохнув, сказал:
- Что делать! Бабушка будет очень огорчена, когда узнает, что вы так мало дали. Эта скрипка - наша фамильная ценность.
- Слушай! - презрительно сощурил за очками глаза продавец. - Своей бабушке и будешь лапшу на уши вешать о фамильных ценностях. Купил, наверно, за бутылку у какого-нибудь бомжа, который и цены-то инструменту не знает, или... украл. Ладно, оставляй скрипку. Попытаюсь выйти на нужного тебе человека. Быстро не обещаю. Через недельку зайди.
- Нет, - упрямо покачал головой Володя, - не могу я вам скрипку оставить. Во-первых, вы меня обидели, сказав, что я мог украсть инструмент. Во-вторых, я такую ценность вам оставить боюсь. Пусть уж Решетов сам мне позвонит, и мы встретимся. Я ему ещё очень интересное письмо хочу показать, тоже фамильная реликвия, - о чудесной скрипке синьора Орланди. Вы уж, пожалуйста, ему и о письме расскажите. Он коллекционер, может, и письмо у меня купит, очень, очень любопытное. Куда мне записать номер своего телефона?
Володя записал на поданном ему листке бумаги свое имя и номер телефона, завернул футляр со скрипкой в тряпицу и ушел. Он был доволен собой, тем, как вовремя ввернул упоминание о "Решетове", тем, что сказал и о письме, - эта деталь тем более могла заинтересовать Решетова, этого то ли безумца, то ли просто очень злобного человека.
Володя лежал на диване два дня и все обмозговывал, как вести себя, когда встретится с коллекционером. Иногда его мысль была такой бессильной и скудной, что Володе хотелось просто разыскать того самого полковника милиции, глуповатого, но честного мужика, и все рассказать ему до мельчайших деталей - пусть берет своих оперативников и хватает Решетова в момент встречи. Он так бы и сделал, если бы был твердо уверен в том, что коллекционер позвонит, если бы знал наверняка, что скрипка Орланди не спрятана где-то, а находится на его второй квартире или даже на первой, все равно.
С какими доказательствами милиция повяжет Решетова? Ничего против него нет. Вот если бы скрипач Маркевич опознал его - да, дескать, уговорил меня этот господин поиграть на скрипке. Можно было бы найти и музыканта из того камерного оркестра, на концерте которого случилась паника во второй раз. Но обвинения на этом не построишь - он никого не убивал, не грабил, да и причинять вред здоровью тоже не хотел. Просто причуда такая явилась хотел, чтобы на его скрипке музыканты концерты играли. Эх, нельзя мне идти в милицию - глупо получится!
Телефонный звонок раздался часа в три дня, и Володя, почти не веривший в то, что Решетов ему позвонит, пошел к аппарату медленно и нехотя, однако он тут же весь собрался, едва услышал в трубке вежливое:
- Здравствуйте, мне нужен Володя. Я по поводу продажи скрипки.
- Да, я слушаю вас! - Володя не сумел сдержать своего восторга.
- Нет, это я слушаю вас, Володя. Мне интересно взглянуть на вашу скрипку.
- А кто вы? Решетов? - уж очень поторопился Володя с вопросом.
- Да зачем вам какой-то Решетов? - вполне справедливо удивился мужчина. - Я вам даю за инструмент деньги, ведь вы ради них продаете скрипку?
Володя был в растерянности - как он не подумал раньше, что продавец из комиссионки мог дать телефон любому, кто согласился бы купить старинную скрипку. А если это действительно звонит Решетов, нельзя его вспугнуть слишком явным интересом к его особе. Нужно было соглашаться на встречу, а там и решать - продавать скрипку или нет.
- Да, мне нужны деньги. Давайте встретимся, - предложил Володя и вдруг добавил: - А письмо с собою захватить?
- Какое письмо? - удивились на другом конце провода.
- Ну то, старинное...
Там помолчали, потом послышалось небрежное:
- Возьмите, посмотрим, что там у вас за письмо. Где встретимся?
- Где-нибудь в районе Невского через час.
- Идет. На канале Грибоедова, рядом с Храмом-на-крови, со стороны Михайловского сада будет стоять красный "шевроле". Я буду ждать вас, Володя. Прошу не опаздывать.
Футляр со скрипкой, так и завернутый в старый пододеяльник, письмо, но без чертежа были извлечены за три минуты.
"Что мне может ещё пригодиться? - стал лихорадочно соображать Володя. - Нож? Нет, отпадает. Может быть, жевательная резинка? Вдруг придется уши затыкать? Нет, резинку не возьму! Орланди советовал деду Крейнцвальда затыкать уши воском, как это делал Улисс на корабле. Я знаю, где мне взять его! У мамы есть восковая свеча - принесла из церкви. Ее-то я и возьму с собой, хоть и не знаю, понадобится ли, так, на всякий случай!"
Засунув конверт с письмом за ворот футболки, чтобы не занимать им руки, Володя со скрипкой вышел из квартиры. Троллейбус, почти пустой, подошел быстро, и, сидя у окна, Володя весь ушел в обдумывание плана своих действий, и главным для него сейчас казалось определить при встрече с незнакомцем, тот ли он человек, который обладает скрипкой синьора Орланди.
Наверно, он пришел на место встречи рановато - никого напротив прекрасного собора не было. Машины проносились мимо, а красный "шевроле" все не появлялся.
- Володя?! - вдруг окликнул его кто-то.
Мальчик обернулся - метрах в пяти от него, подойдя незаметно со стороны Михайловского сада, стоял невысокий мужчина самой неприметной наружности. Володя проходил мимо таких мужчин, не обращая никакого внимания, потому что ничего ни в лице, ни в манерах, ни в фигуре такого сорта людей не было примечательного.
"Тусклый, как выцветшая рубаха! - вспомнил вдруг Володя слова скрипача Маркевича о мужчине, принесшем ему скрипку. - Это он! Сам Решетов, Решетка, Решето!"
- А я думал, вы на машине приедете, - улыбнулся Володя, подходя к мужчине.