3) выполнить решения ВПК по установке на кораблях Л-1 средств самообозначения - маяков;
4) продолжать работы по обеспечению пожаробезопасности;
5) выделить 4 макета кораблей для обучения поисковых групп;
6) проработать вопросы дублирования всех элементов системы посадки корабля Л-1;
7) провести дополнительные испытания систем жизнеобеспечения и посадки.
24 января.
Был в МОМ у Тюлина и Керимова. Тюлин передал мне отзывы министра о Центре подготовки космонавтов почти в тех же выражениях, какие мы слышали от самого С. А. Афанасьева, - это лишний раз подтверждает, что Сергей Александрович был искренен, когда хвалил Центр.
Тюлин и Керимов очень внимательно рассмотрели наши претензии к ЦКБЭМ по 29 пунктам и признали, что 26 из них следовало бы удовлетворить, а по трем остальным надо руководствоваться заключением правительственной комиссии и рекомендациями экспертной комиссии по Л-1 академика Ишлинского. При этом Керимов и Тюлин высказали пожелание, чтобы я встретился с В.П.Мишиным и согласовал с ним претензии ВВС. Я сказал, что не возражаю против встречи с Мишиным, но думаю, что он примет три претензии и отвергнет 26.
Я сделаю еще одну попытку прийти к соглашению с Мишиным, хотя и уверен, что из этого ничего не получится: надо убедить самого себя в том, что сделал все возможное для улучшения взаимопонимания между ЦКБЭМ и ВВС.
26 января.
25-26 января провели первую научную конференцию в ЦПК. В работе конференции участвовали все космонавты (кроме Николаева и Терешковой) и руководящий состав Центра и институтов ВВС. Оба дня на заседаниях присутствовал и дважды выступал маршал Руденко. По общему мнению, конференция прошла хорошо и с большой пользой для всех ее участников. С докладами и сообщениями выступили более 40 человек. Лучше других выступили Хлебников, Береговой, Леонов, Попович, Титов, Карпов, Фролов, Беляев. Обсуждались задачи летно-космической, медико-биологической и инженерной подготовки космонавтов, а также вопросы развития учебно-тренажной базы и капитального строительства. Все материалы конференции будут отредактированы и изданы до 20 февраля, а ее рекомендации должны быть подготовлены в начале февраля и в этом же месяце рассмотрены на коротком пленарном заседании. Генерал Кузнецов, как организатор конференции, приложил мало личных усилий для успешного ее проведения, не сумев привлечь к активному участию в подготовке конференции летавших космонавтов - Гагарина, Николаева, Титова, Быковского, Беляева.
27 января.
Сегодня я, Гагарин, Титов, Попович, Быковский, Беляев и Леонов более полутора часов были на приеме у маршала И.И.Якубовского.
Маршал встретил нас очень приветливо, выслушал наши просьбы и обещал нам свою помощь. Мы рассказали ему о нашей обеспокоенности отставанием СССР от США в военных исследованиях в космосе и о действиях Главного конструктора Мишина, тормозящих выполнение решения правительства по строительству военно-исследовательского корабля 7К-ВИ и направленных против создания орбитальной станции "Алмаз" Челомея. Маршал обещал переговорить по этим вопросам с Л.В.Смирновым и выразил намерение вызвать к себе С.А.Афанасьева и В.П.Мишина. При этом он сказал, что по собственному опыту знает о трудностях взаимодействия с главными конструкторами, и попросил помочь ему обстоятельно подготовить все необходимые материалы. Якубовский согласился также с тем, что попытки Мишина послать в космос больных и недостаточно подготовленных людей - Анохина, Феоктистова и других - чреваты большими неприятностями, и сказал, что он поддержит нас в борьбе за более тщательную подготовку космонавтов. По вопросу о штатах ЦПК ВВС маршал попросил меня доложить ему наши конкретные предложения и пообещал лично рассмотреть их. В разговоре активно участвовали Гагарин, Леонов и Беляев, а Титов и Попович удачно поддерживали их, - только Быковский не сумел включиться в беседу. Ребята остались довольны встречей с маршалом и выразили радужные надежды на его помощь в наших трудных космических делах.
При прощании Якубовский, обращаясь ко мне, сказал: "Звони, пиши, заходи и докладывай по любому вопросу. Мы с министром мало знаем о космосе, и если вы не будете нас теребить, то и помощи не получите..." Попытаюсь воспользоваться любезностью маршала, хотя и хорошо понимаю, что он может помочь нам решить далеко не все наши проблемы. С Иваном Игнатьевичем Якубовским я встречался уже десятки раз - вояка он хороший, но уровень его познаний довольно скромный. В сегодняшней беседе я еще раз убедился, что маршал очень далек от современной авиации и космонавтики (он и сам несколько раз повторил одну и ту же фразу: "Я о космосе знаю мало - не больше, чем рядовые граждане...). И все же такие встречи нужны и полезны.
30 января.
26 января очередное испытание САС корабля Л-1 во Владимировке закончилось неудачно: после срабатывания САС парашют раскрылся и наполнился воздухом, но в процессе устойчивого спуска произошел преждевременный отстрел стренги - парашют погас, и корабль на большой скорости ударился о землю и сгорел.
Автоматика на кораблях "Союз" и Л-1 работает плохо. Ранее уже были отмечены два случая срабатывания двигателей мягкой посадки на больших высотах (2 и 4 тысячи метров вместо 1,2 метра). Отмечено также два случая ненадежного отстрела стренги парашюта. В первом случае при взрыве ракеты УР-500К САС сработала хорошо, и корабль приземлился в районе Джезказгана, но после посадки стренга не отстрелилась, и корабль ветром протянуло по земле метров 600; место посадки было ровное, и корабль почти не пострадал, но на неровной местности такое протаскивание может привести к плачевным последствиям. Во втором случае из-за преждевременного отстрела стренги корабль сгорел. Повторяется старая болезнь - излишняя автоматизация космических кораблей. Она держит нас мертвой хваткой, задерживая развитие всех видов пилотируемых космических полетов.
Сегодня более трех часов провел в Институте авиационной и космической медицины. Беседовал с Волынкиным, Карповым, Ребровым, Гениным и Кузминовым. Ознакомился с состоянием "Волчка" - тренажера по спуску корабля Л-1 в атмосфере Земли с торможением от второй космической скорости. Сроки готовности тренажера давно прошли по вине промышленности, несмотря на то, что он задан решением правительства для подготовки космонавтов к облету Луны. Вычислительная машина М-220, центрифуга, кабина корабля Л-1, пульт инструктора и другие основные узлы тренажера на месте, но нет еще отдельных агрегатов кабины и индикатора параметров полета, нет методики тренировок экипажей и не готовится инструкторская группа. ЦКБЭМ не уделяет достаточного внимания этому тренажеру - лишь Б.В.Раушенбах использовал его как моделирующий стенд для отработки спуска (проведено 600 "полетов"), а другие товарищи из руководства ЦКБЭМ (Мишин, Трегуб, Черток) в институте ни разу не были. Н.Ф.Кузнецов и космонавты также недооценивают этот очень важный тренажер и не помогают институту в завершении его строительства. Надо будет заставить руководителей ЦПК полнее использовать "Волчок" и "нажать" на Тюлина и Мишина, чтобы ввести его в строй через 2-3 месяца.
Провел совещание по обоснованию требований к учебному летно-космическому кораблю. Необходимость создания трехместного учебного корабля признается всеми: он поможет нам лучше готовить космонавтов и избежать ошибок при формировании экипажей для длительных специальных полетов. Корабль должен быть дешевым, весить не более 5 тонн (носителем его может стать ракета "Восток") и иметь надежные дублированные системы связи, ориентации и посадки, а также оборудование, позволяющее обучать космонавтов управлению полетом и спуском корабля.
31 января.
Собирался сегодня поехать к В.П.Мишину, но не поеду. Вчера утром я разговаривал с ним по телефону, и он сказал мне: "Николай Петрович, сегодня не могу - давайте встретимся завтра в любое время". Говорить "встретимся в любое время" - значит проявлять неуважение к самому себе и бестактность по отношению к посетителю. С Королевым у нас такого никогда не было. Шесть лет я работал с Сергеем Павловичем, мы встречались сотни раз, были и у нас с ним срывы и переносы встреч, но, во-первых, срывов было мало, а во-вторых, мы всегда своевременно предупреждали друг друга о возможных переносах и всегда назначали точное время очередной встречи.
Зная цену пресловутому "в любое время", я сегодня в 9 часов утра позвонил Мишину и получил такой ответ: "Николай Петрович, сейчас никак не могу принять вас. Наверное, встретимся завтра или сегодня после обеда. Я вам позвоню..." Маленькая, но очень характерная черта: Мишин не может организовать даже свой личный рабочий день, а ведь организовывать работу коллективов, которыми он "командует" (вся космическая кооперация), в тысячу раз труднее. Не в этом ли главные причины наших двухлетних неудач? Многое не нравится мне в Мишине, и я глубоко убежден, что из него ничего похожего на Королева никогда не получится, хотя он и сидит на его месте уже два года. Но все же я буду встречаться с Мишиным и пытаться положительно влиять на него, сознавая необходимость деловых встреч с Главным конструктором и преодолевая свою антипатию к нему.
3 февраля.
Весь вчерашний день был занят на партийной конференции ВВС. Конференция прошла гладко, ораторы умело обходили то, что думали, - довольствуясь только тем, о чем можно сказать, не вызывая большого переполоха. Меня все время подмывало выступить и рассказать о наших космических неурядицах, но, пожалуй, я хорошо сделал, что не выступил: реальной помощи не получил бы, а лишь вконец испортил бы отношения с вершителями судеб космических исследований, что отрицательно сказалось бы на деле.
В последние дни мне несколько раз звонили Г.А.Тюлин и Главный конструктор лунников Георгий Николаевич Бабакин - оба просили подключить ЦНИИ-30 (Иоффе) к новой работе Бабакина, связанной с возвращением с Луны на Землю автоматического устройства весом 40-50 килограммов. Я обещал выполнить их просьбу: работа Бабакина полезная, хотя она и опоздала минимум на 2-3 года. Сейчас, когда мы уже сделали две попытки облета Луны кораблем Л-1 с возвращением его на Землю (правда, обе попытки были неудачными из-за отказов в ракете УР-500К), когда идет подготовка пусков целой серии подобных кораблей, не совсем разумно возвращаться к тому, что должно было предшествовать процессу создания кораблей Л-1: подобные мероприятия можно объяснить только непродуманностью наших программ и планов освоения космоса.
6 февраля.
Больше двух часов беседовал один на один с В.П.Мишиным. Встреча была полезной: мы уточнили сроки готовности кораблей "Союз" и Л-1, даты их пусков и сроки ввода в строй тренажеров и стендов. Особенно внимательно мы рассмотрели состав экипажей для "Союза" и Л-1.
Длительное время (почти год) Мишин настаивает на включении К. П. Феоктистова в состав первого экипажа "Союза" в качестве командира активного корабля. Мы (ВВС и МО) категорически возражали и возражаем против участия Феоктистова в полете на "Союзе" из-за его слабого здоровья и плохого самочувствия в полете на "Восходе". Кроме того, имеется решение ЦК КПСС и правительства, согласно которому командирами космических кораблей должны назначаться только космонавты из военных летчиков, да и в интересах обороны страны МО больше, чем промышленность, нуждается в кадрах командиров кораблей, обладающих опытом стыковки в космосе. Мишин, по-видимому, все-таки понял, что ему вряд ли удастся протолкнуть кандидатуру Феоктистова, и в сегодняшней беседе он впервые начал употреблять выражение "если Феоктистов не полетит..." Мы договорились о назначении экипажей для "Союза" в таком составе: первый экипаж - Феоктистов, Береговой, Волынов, Хрунов, Елисеев; второй экипаж - Шонин, Николаев, Горбатко, Кубасов. В этот список Феоктистов включен условно: в ближайшие дни его кандидатура будет рассматриваться на медицинской и Государственной комиссиях. В случае, если кандидатура Феоктистова не пройдет, Мишин предложил назначить командиром активного "Союза" инженера Елисеева. В этом экспромте сказался весь Мишин: до пуска осталось 2-3 месяца, Елисеев уже год готовится к выходу в открытый космос, а командиром активного корабля он ни одного дня не готовился, и, не имея летной подготовки, он в сравнении с Береговым (по опыту полетов и испытаний) выглядит как котенок перед львом. Но все это мало смущает Мишина, и он готов драться за кандидатуру Елисеева. Я сказал, что подготовить Елисеева к роли командира корабля за три месяца нельзя, но все же обещал рассмотреть это предложение Мишина и дать ему официальный ответ.
Нашу просьбу о создании учебного космического корабля Василий Павлович воспринял хорошо и обещал поддержать ее. Все другие наши предложения по техническим вопросам (тренажеры, оборудование кораблей и прочее) он в основном принял и обещал рассмотреть их в недельный срок. А вот по составу экипажей Л-1 мы не сумели договориться. Пришли к согласованному решению, что командирами кораблей Л-1 будут Леонов, Быковский, Попович и Волошин, но вопрос о членах экипажей остался открытым. В настоящее время на эту роль готовятся Макаров, Воронов, Артюхин, Рукавишников, Севастьянов и Ершов, но ни один из них не имеет опыта орбитальных полетов, без которого их нельзя включить в состав экипажей, предназначаемых для облета Луны. Я настойчиво просил Василия Павловича продумать возможность участия этих товарищей в орбитальных полетах. По графику Мишина, начиная с марта и до конца этого года, должны ежемесячно выполняться полеты (технологические и пилотируемые) кораблей "Союз" и Л-1. Согласно этому графику в 1968 году в космосе должны побывать 16-18 человек. Думаю, что такое намерение невыполнимо, но 6-10 человек, пожалуй, смогут подняться в космос.
В ходе беседы было немало острых моментов, когда мне хотелось высказать Мишину всю правду о его скоропалительных решениях, непродуманных предложениях и грубых промахах, но я, зная, что это может принести больше вреда, чем пользы, заставлял себя сдерживаться и тем самым удерживал и Мишина от новых ошибок. Мишин несколько раз пытался расхваливать своих кандидатов в экипажи (особенно Феоктистова и Елисеева) и плохо отзывался о Быковском, Береговом и других военных космонавтах. У меня не было желания раздувать перед Мишиным недостатки его протеже - в основном, они очень хорошие ребята, и не их грех, что они не так здоровы, как военные космонавты, и что мы комкаем их подготовку, пытаясь за месяцы сделать то, на что требуются годы. Но не заступиться за Быковского и Берегового я не мог и сказал Мишину: "Василий Павлович, вы плохо знаете космонавтов, неверно оцениваете их возможности, и это приносит вред делу". В общем, расстались мирно, но без уверенности, что сумеем дружно и хорошо работать.
8 февраля.
Сегодня мне позвонил полковник в отставке Долгополов, который в свое время был инструктором-летчиком на Каче (Качинская военная авиационная школа летчиков - Ред.) и обучал полетам Вершинина, Жигарева и других больших руководителей ВВС. С Долгополовым мы вместе работали в ДОСААФ, у нас с ним сложились хорошие взаимоотношения. Долгополов сообщил, что его вызывает к себе Главный маршал авиации Вершинин и просил совета, как ему с ним держаться. Я ответил: "Как инструктору с курсантом". Долгополов: "Вы все шутите, ведь я тридцать лет его не видел". Я: "Приезжайте. Ручаюсь, что встреча будет прекрасной. Вы поплачете вместе, займетесь воспоминаниями, а я вас в это время сфотографирую".
В разное время, но по одному и тому же вопросу заезжали Гагарин и Титов. Оба доложили, что готовятся 19 февраля защищать дипломные работы в Академии имени Жуковского. В этом году Гагарин и Титов будут много летать: Гагарин восстановится как летчик первого класса и займется руководством летно-космической подготовки в ЦПК, а Титов будет заканчивать свое оформление в качестве летчика-испытателя и кандидата на облет орбитального самолета Микояна.
10 февраля.
Состоявшаяся вчера встреча Долгополова с Вершининым прошла замечательно. Главком, зная о моих хороших отношениях с Долгополовым, пригласил на встречу и меня, а я попросил его пригласить генерала Кутасина одного из ветеранов Качинской школы. Вершинин с большой благодарностью вспоминал всех своих качинских учителей, дал высокую оценку методике обучения, дисциплине и порядкам в школе. Он сказал, что Качинское летное училище было и остается одним из лучших училищ ВВС. Обращаясь к Долгополову, Вершинин спросил: "А помнишь, как после одной из проверок моей техники пилотирования ты сказал, что если я буду так летать, то обязательно разобьюсь?" Помолчав с полминуты, он добавил: "Я на всю жизнь запомнил этот урок, и, наверное, только поэтому не разбился..." В конце встречи мы сфотографировались на память.
Был в ЦПК, утвердил персональный состав групп "Союз", "Л-1", "Алмаз" и "7К-ВИ", провел совещание руководящего состава Центра и приказал переформировать отряды космонавтов. Сейчас в ЦПК три отряда:
1-й отряд (Л-3, Л-1, "Союз") - командир отряда Николаев;
2-й отряд ("Алмаз", 7К-ВИ) - командир отряда Попович;
3-й отряд (слушатели) - командир отряда Никерясов.
12 февраля.
Вчера ездил на дачу один, Муся не могла поехать из-за болезни внуков Оля и Коля уже несколько дней гриппуют. Ходил на лыжах (снегу за городом очень много). Зима в этом году свирепая, с большими и длительными морозами (по ночам до минус 30 градусов). Пожалуй, это самая холодная зима за все послевоенные годы.
Генерал Горегляд и полковник Смирнов доложили о заседании экспертной комиссии по кораблю Л-1. Судя по их докладам, Мишину удалось подмять под себя академиков Ишлинского, Петрова и других членов комиссии (кроме военных) и вытравить из акта экспертизы все острые моменты. Я согласен с тем, что переделывать сейчас весь корабль не имеет смысла (на это уйдет два-три года), - надо готовить полет на имеющемся корабле без существенных и длительных переделок. Но надо идти в полет с открытыми глазами, зная, что риск его велик, что корабль далек от совершенства и что вероятность полного успеха полета небольшая. Окончательную оценку качества корабля можно будет дать только после восьми технологических пусков. Мы уже провели четыре таких пуска, и только два из них были успешными. Будем верить, что четыре предстоящих беспилотных пуска корабля Л-1 пройдут успешно.
15 февраля.
К.А.Керимов сообщил мне вчера по телефону о том, что Тюлин и Мрыкин серьезно больны и в ближайшие две-три недели рассчитывать на них не приходится. На полигоне, как сказал Керимов, все будет подготовлено к пуску Л-1 в первой половине марта - нужен председатель Государственной комиссии. Керим Алиевич назвал трех наиболее вероятных кандидатов на эту должность: Келдыш, Руденко, Каманин. Я высказался за кандидатуру маршала Руденко, и Керимов согласился с моим мнением. Сегодня я говорил по этому поводу с Руденко: он в принципе не возражает возглавить Госкомиссию, но прежде намерен посоветоваться с Вершининым и Гречко.
Звонил В. Н. Челомей и просил при очередном пуске Л-1 заснять с самолетов старт ракеты УР-500К. Челомея беспокоят две последние аварии ракеты: он не совсем уверен, что выявлены все ее дефекты, и надеется, что контроль с воздуха поможет обнаружить возможные локальные взрывы в процессе ее подъема. Я дал согласие выделить для этой цели 2-3 самолета и наиболее подготовленных кинооператоров.
Звонил Гагарин. Он просит о том, чтобы при защите 17 февраля его и Титова дипломных работ было поменьше парадности. Я целиком с ним согласен и уже отказал ТАСС, радио и редакциям газет в допуске на защиту их корреспондентов. Приказал генералу Кузнецову ограничить допуск на защиту узким кругом лиц из академии и Центра.
А еще сегодня звонила Валентина Терешкова. Она ходатайствовала о допуске ее подопечных - Татьяны Кузнецовой и Ирины Соловьевой - к участию в парашютных соревнованиях. Соревнования состоятся 17 февраля, а Соловьева и Кузнецова не прыгали с парашютом с августа прошлого года. Пришлось сказать Вале, что она просит о невозможном и поступает как старшая женской группы космонавтов неправильно, ходатайствуя об участии в соревнованиях Кузнецовой и Соловьевой, имеющих длительный перерыв в прыжках. Валя оправдывалась тем, что они чемпионы, мастера спорта и имеют сотни выполненных ранее прыжков с парашютом. Я сказал ей на это, что сейчас в Гренобле находятся сотни наших мастеров спорта, и мы каждый день видим их провалы (коньки, лыжи, танцы на льду и т. д.).
17 февраля.