Подводя итог всем этим описаниям, во–первых, отмечаю почти единовременное строительство мощных каменных кремлей – середина или конец 17 века, а то и еще позже, но позже присоединения к Московскому княжеству. Хотя эти города существовали значительно раньше. Но так как сама Москва занесена в такую древность, в которой она никогда не была, то и кремли описанных городов пришлось удревнять, но так, чтобы они не оказались старше самой Москвы. Даже Казань оказалась у историков младше Москвы, и это может присниться только в дурном сне. Древнейший торговый путь, и никто не догадался там город построить. Чепуха какая. Не обращайте внимания на хронологию. Лучше обратите внимание, что линия между упомянутыми городами – рубеж, который крепко охраняется, и чтобы было далеко видно, причем не в сторону врага, к югу, а как раз наоборот – на север. Создан он москвитянами, а насчет того, от кого этот рубеж и кого охраняет, позвольте дополнить в дальнейшем. Это первое. Во–вторых, обратите внимание, что все эти крепости, как и раньше рассмотренные, в основном охраняли закрывшихся в них князей и бояр, а не окружающий народ. Окружающий народ жил в окрестных деревнях, коих сотни около каждого города–кремля, а поэтому охрана не для них. Города же с крепостями друг от друга отстояли на сотни верст, не в пример Западной Европе, где замок на замке сидит. Этого пока хватит, перехожу к засечной черте.
Открываем Большую советскую: «Засека – заграждение, устраиваемое из деревьев, поваленных крест накрест вершинами в сторону противника. Применялись для устройства «засечной черты». «Засечная черта» — система оборонительных линий для защиты от нашествия татар. Уже в 13 веке устраивались засеки, но значительное развитие получили с 16 века. Большая засечная черта построена в 1566 году и протянулась на 1000 километров от Рязани на Тулу, Белев и Жиздру. На важнейших направлениях засечная черта состояла из двух рядов укреплений (между Тулой и Веневом), из трех (между Белевом и Лихвином (ныне г. Чекалин – мое), и даже четырех (между Белевом и Перемышлем). Юго–восточный фланг этой черты составляли засеки Шацкая и Ряжская. Во время польско–шведской интервенции начала 17 века татары усилили набеги и разрушили многие сооружения засечной черты. В 1618 – 30 годах татары нападали реже, но из–за ветхости укреплений их набеги нанесли существенный урон Поэтому русское правительство в 1635 – 38 годах провело восстановление и усовершенствование черты. Глубина ее была различной: от 40 – 60 метров (где имелся только ров, вал или болото) до 40 – 60 километров. Леса, где проходили засеки, считались заповедными, и Законом было запрещено рубить их или прокладывать самовольно через них дороги. Для покрытия расходов на ремонт и укрепление засечной черты собирались специальные подати – засечные деньги. Оборона засечной черты была возложена на специальную засечную стражу. Засеками ведали воеводы, головы, засечные приказчики, в подчинении у которых были поместные и приписные сторожа». (Конец цитаты). Интересен рост этого «воинства». В 1631 году – 5 тысяч человек, в 1636 году 17 тысяч, а в 1638 году – аж 30–35 тысяч. Далее опять цитата: «Успешная практика борьбы с татарами с помощью засек была перенесена на юго–восточные рубежи России. В 1648 – 54 годах появились Симбирская (нынешний Ульяновск) засека, в 1652–56 годах выросла Закамская черта и Исетская (1685.». (Выделение везде мое).
Надо сразу заметить, что Большая засечная черта якобы сооружена еще до Романовых (1521–1556 гг.). Романовы же только «восстановили» ее и «усилили» до непроходимости нынешней кремлевской стены, а затем переносили ее параллельно самой себе все южнее и южнее. Это показано на рисунке в БСЭ, но не описано. За Большой чертой оставались сначала Воронеж, Брянск, Орел, Тамбов, Пенза, Симбирск и даже Казань. Черта начиналась с Рязани и шла на запад.
В своей упомянутой книге я, надеюсь, логично доказал что Великую китайскую стену строили китайские императоры вовсе не для защиты от внешних врагов империи, которых просто не было в наличии. Там, за будущей стеной, жили чрезвычайно мирные племена, причем редко и разрозненно, земли и тайги всем хватало. Стена эта была нужна для пресечения побегов собственных подданных в восточносибирскую тайгу под бок к аборигенам, совершенно так как это происходит сегодня на нашем Дальнем Востоке. Только сегодня китайцев стало столько много, что стену им уже не строят, наоборот, поощряют «освоение» территорий. Ибо не на китайцев наступали аборигены, а сами китайцы наступали на лесных аборигенов, так как сегодня Великая китайская стена находится не на границе Китая, а далеко внутри Китая. Надеюсь, эта же практика доказательств и здесь мне пригодится. Но для этого, уважаемые читатели, надо открыть карту южной части Восточной Европы или ясно представить ее в своей голове.
И первое, что я хочу сказать, это то, что «китайская специфика» завоевания за своей стеной в точности повторилась в России. Стена–то или засека оборонительная, а что–то с той стороны никто землю нашу не отобрал, а, наоборот, «обороняющиеся» все время переносили свою стену в сторону врага. Только китайцы не могли переносить свою циклопическую стену по мере завоеваний, а русским нарубить дров на новой границе никакого труда не составляло.
Второе. Крымские татары (казанских к этому времени давно «взяли», но засеку не построили) больше огня боятся воды, они даже в Черном море не купаются, и живут в глуби степей Крымского полуострова. Поэтому речная преграда для них – непреодолимое препятствие, даже и для конников, ибо их кони воду видели только в водопойном корыте. Человек, всю жизнь проживший в степи, когда горизонт на сколько видит глаз беспределен, заблудится через пять минут в трех соснах. А наша засечная черта проходила по таким дебрям, что и русскому без проводника не пройти. И чтобы татарам хоть бы добраться до Большой черты, надо преодолеть гигантские лесные массивы, форменную сибирскую тайгу в те далекие времена. Ведь Романовы все свои все новые и новые черты переносили по глухим лесам, а не по ровному полю. На ровном поле засеку не из чего сделать. А тут черта переместилась с тульских лесов в Орловские и Воронежские, из Венева – сперва на линию Шацк – Скопин, а затем и в Тамбовские леса, а из Рязани – до пензенских сосняков. Значит «татарам», когда они стремились приблизиться к Большой засеке в первоначальном ее положении, надо было преодолеть все эти дикие леса, в которые позднее Романовы перманентно «переносили» свои засеки. Я бы наших историков вместе с теми, кто им верит, которые пишут и принимают молча к сведению всю эту белиберду про засеки, посадил бы каждого на трех – четырех коней, а вместе с конями – в большой самолет, притом без денег и жратвы, и выбросил бы на парашюте где–нибудь на реке Конго или Амазонке. Пусть проживут хотя бы два дня в тех джунглях, даже и без войны и взятия в плен туземцев. Вот там им и будет: «чудеса, леший бродит, русалка на ветвях сидит». Вот так же должны чувствовать себя крымские конные (по три–четыре коня на брата) татары в буреломе Тамбовских лесов, не сегодняшних, а тех, прежних, необитаемых, а если обитаемых, то – врагами, очень хорошо приспособленными прятаться в лесу и убивать беспомощных завоевателей. Не забудьте, «татарам» ведь надо не только выжить в тайге, но и на каждого «увести» на 1000 верст еще и по 10 пленных русских.
Можно было бы на этом и остановиться, и сказать: никакие татары у нас не воровали пленников–рабов, притом по 100000 человек разом. Но я буду добивать наглых лжецов. Вы же читали про их выкрутасы выше? Возьмем Рязанскую черту, от Рязани до Венева, «однорядную». Тут почти параллельно ей протекает река Проня. Лес и река – это уже две «линии для татар», а сама черта – третья. Перехожу к черте Венев – Тула, «двойной». А тут реки нет, пробел между реками Осетр и Упа. Вот и потребовалась двойная линия, сама Тула со стенами – третья линия. Но все равно опасная эта черта, прямо за ней Дон начинается – пристанище для беженцев русских, с одной стороны, и главная артерия работорговли – с другой. Три линии Белевско–лихвинской засеки тоже легко объясняются предотвращением русских побегов, но не татарских нападений. Татарам незачем кружным путем тут ходить, есть путь попрямее на Русь. Но все же реки–то текут здесь не поперек пути русских бегунов, а параллельно побегу. А русские вообще с измальства по рекам ходили, других–то дорог не было. Здесь реки не препятствовали, а помогали бегунам, вот и понадобилась тройная засека. Четверная засека между Белевом и Перемышлем – самая не только смешная, но и совершенно идиотская. Из нее яснее ясного торчат, как говорится «уши», которые я ищу. Засека–то эта самая мощная, четверная, но ориентирована–то с севера на юг, а не с запада на восток, как положено «от татар». «Татарам» для ее преодоления надо сперва в Западную Европу самолетом прилететь, а потом оттуда уж пешком преодолевать эту линию, притом из самых дремучих лесов. Неужто уж засечных дел мастера из русских правителей были такими долбогребами? Отнюдь. Очень умными были, только делали–то не от «татар», а от своих бегунов. А что ж так вышло у них, мост строили вдоль реки? Правильно вышло, там ведь за этой четырехкратной засекой Брянские леса находятся, как раз сразу же за засекой. А в этих Брянских лесах и сегодня никого не достанешь, если кто–то убежит туда: глушь первозданная. Ну–с, господа историки, для кого и против кого эти засеки сооружали русские владельцы народа? Молчат, не отвечают историки, совершенно как у Гоголя, только по другому поводу.
Но и это еще не все. Помните, я говорил об орловской чети (четверти), что она какая–то идиотская. По четям–то Орел царский, московский, а по засекам–то он вовсе и не московский, он же за Большой засекой пока, у «татар». И вы заметили, что ни в «четях», ни в «засеках» Казань как–то все не участвует? Ее же давным–давно царь Иван Грозный «взял», притом «окончательно присоединил». Так вот, и по четям, и по засекам выходит, что при первых Романовых Казань все еще – суверенней некуда. Ее бы непременно засекой огородили, место уж сильно бойкое.
Следующие засеки нам еще больше покажут. Ну, скажите мне, пожалуйста, от кого построена, например, Закамская засека? А Исетская? А Симбирская? А Сызранская? Построены же все они при первых Романовых, притом, заметьте, сразу же после знаменитого Соборного уложения Алексея Михайловича «Тишайшего», второго Романова, отца Петра I. Тут нужны некоторые пояснения. Во–первых, ни один историк не приведет ни одного примера, чтобы Московию кто–то когда–то, хоть один раз, не только напугал из–за перечисленных засек, но даже и погрозил пальчиком оттуда. А засеки сделали. От кого, спрашивается? Отвечать не надо.
Лучше я вам расскажу про это «уложение», да еще и «Соборное» 1649 года, то есть, от лица «общего собрания народа», как сейчас принято называть – референдума. Этот по–современному кодекс законов Русского государства принят, заметьте, еще до запуска в действие тоже знаменитого церковного раскола, а фактически – насильственного перехода от католичества к православию. Вспомните хотя бы картину Сурикова «Боярыня Морозова». Значит, все эти «засеки» не церковный раскол вызвал, а именно Соборное уложение. Первая глава посвящена защите интересов церкви от «церковных мятежников», а также защите дворян, даже в случае «убийства ими холопов и крестьян». Вторая и третья главы в основном посвящены «действиям, направленным против личности монарха и царской власти». За действия «скопом и заговором» против царя, бояр, воевод и приказных людей – «смерть без всякой пощады». А вот за простое «бесчестье»: крестьянина – 2 рубля штрафа, «гулящего человека» – 1 рубль, а «лиц привилегированных сословий» до – 100 рублей. Но это еще – цветочки. Главой «Суд о крестьянах» окончательно оформлялось крепостное право – «вечная потомственная зависимость крестьян». Отменялись «урочные лета», то есть срок давности для сыска беглых крестьян. За укрывательство беглых устанавливался наивысший штраф. Крепостные крестьяне лишались права судебного представительства по имущественным спорам. Социальные категории сословий, ранее освобожденных от уплаты госналогов, «возвращались в число податных сословий». Большая часть «уложения» предусматривала порядок массового «сыска беглых». Положение «кабальных холопов» регламентировано в главе «О поместных землях» и «О вотчинах». Самое убийственное то, что это Уложение «сохраняло положение закона России вплоть до первой половины 19 века – отмены крепостного права в 1861 году». Вот закон так закон, 212 лет просуществовал, почти столько же, сколько и «татарское иго».
А теперь цитата из очевидца, иностранного, которым я больше доверяю, чем русским историкам. «… что касается до земель, движимого имущества и другой собственности простого народа, то все это принадлежит ему только по названию и на самом деле нисколько не ограждено от хищничества и грабежа как высших властей, так даже и простых дворян, чиновников и солдат. Кроме податей, пошлин, конфискаций и других публичных взысканий, налагаемых царем, простой народ подвержен такому грабежу и таким поборам от дворян, разных властей и царских посыльных по делам общественным, особенно в так называемых ямах и богатых городах, что вам случается видеть многие деревни и города, в полмили, или целую милю длины, совершенно пустые, народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдою и Ярославлем (на расстоянии двух девяностых верст, по их исчислению, немного более ста английских миль) встречается, по крайней мере, до пятидесяти деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали в здешней стране более, нежели, сколько дозволили мне это время или случай. Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни. <…> Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания. <…> … воск, сало, кожи, лен, конопель и прочее добываются и вывозятся за границу в количестве гораздо меньшем против прежнего, ибо народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе. <…> Закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании, в каком жили его предки, весьма хорошо придуман для того, чтобы содержать подданных в рабстве, и так сообразен с этим и подобными ему государствами, чем менее он способствует к укоренению какой–либо добродетели или какого–либо особенного и замечательного качества в дворянах или простом народе, что никто не может ожидать награды или повышения, к которым бы мог стремиться, или же заботиться об улучшении своего состояния, а, напротив, подвергнет себя тем большей опасности, чем более будет отличаться превосходными или благородными качествами». Это написано английским послом в России с 1588 по 1589 годах Джильзом Флетчером, как раз накануне прихода Романовых к власти (умер в 1611 году).
И еще одно напоминание. Ныне «засеки» называются государственными границами. Совсем еще недавно простого советского человека, живущего где–нибудь в 500 километрах от любой из наших «засек», подпускали к этой самой «засеке» не ближе 50–100 километров. Засеки при этом назывались «оттуда» железным занавесом. Ныне–то он вроде бы и снят, но только для богатых, а простой народ настолько бедствует, что ему и в голову не приходит воспользоваться такой благодатью. И когда политические краснобаи ныне говорят о «преемственности поколений», то мне невольно на ум приходит только что изложенное.
Вернусь к засечной черте. За каким дьяволом Романовым, начавшим свое правление в 1613 году, потребовалось «восстанавливать и усовершенствовать в 1635–38 годах» эти «ветхие укрепления», если «в 1618–30 годах татары нападали все реже»? И вообще, как они могли нападать, даже игнорируя то, что я выше написал, а, только прислушавшись к Карамзину, который это же самое время описывает в следующих выражениях, надерганных мной из 10 тома 4 книги его сочинений? (издание «Рипол Классик», М., 1997). «… в течение первых лет Федорова царствования (1584–1587 — мое) или Годунова владычества» «Федор начал писаться в титуле государем земли Иверской, грузинских царей и кабардинской земли, черкесских и горных князей», «немедленно унял донского атамана, Кишкина, злого разбойника Азовских пределов». Кроме того, «сверх Иверии и князей черкесских, или кабардинских, подвластных России – сверх ногаев, также наших присяжников, хотя и не всегда верных, — Федор с 1595 объявил себя владыкою и многолюдной Орды Киргизской. Хан ее, Тевкель, именуясь царем казацким и колмацким (калмыцким – мое), добровольно ему поддался, моля единственно о свободе племянника своего, Ураз–Магмета, взятого нами вместе с сибирским князем, Сейдяком». Вы представляете, московский царь владеет страной, почти в границах нынешней России, и ему потребовалась какая–то идиотская засека из поваленных деревьев «от крымских татар» у себя под боком, в 100 верстах от Москвы? А к засеке еще и 35 тысяч головорезов на кремлевском жаловании. Ну и ну. Неисповедимы твои пути, господин владетель наш, быдла безграмотного.
Фактическое присоединение земель к России можно уточнить по данным «подчинения казачеств военному ведомству России» (БСЭ):
• 1750 г. при Елизавете (1741–61) – Астраханское казачество;
• 1775 г. при Екатерине II (1762–96) – Оренбургское казачество;
• 1787 г. при ней же Потемкиным – Черноморское казачество, оно же Кубанское с 1860 г.;
• 1808 г. при Александре I (1801–25) – Сибирское казачество;
• 1832 г. при Николае I (1825–55) – Кавказское казачество, оно же Терское с 1860 г.;
• 1851 г. при нем же – Забайкальское казачество;
• 1858 г. при Александре II (1855–81) – Амурское казачество;
• 1867 г. при нем же – Семиреченское (Средняя Азия, Алма–Ата, Верный) казачество;
• 1889 г. при Александре III (1881–94) – Уссурийское казачество.
Китайцы со своей очень крепкой Великой стеной, не чета нашим полупрозрачным засекам, потому и опоздали, продвинувшись своими «казачьими» отрядами всего лишь километров на 300–500 за свою стену. И что бы ни пел царский краснобай Карамзин, «присоединением земель» можно считать только эти даты, хотя это было и не полное присоединение, а лишь взаимовыгодное сотрудничество: вы нам порох и ружья, мы вам – дескать, это ваша земля, хотя она и наша. То есть, вы, цари, знаете, что это наша земля и особо сюда не суетесь со своими идиотскими законами насчет прав человека, а мы же всем прочим странам говорим, что это российская земля под нами, арендованная в бессрочное и безвозмездное пользование, и чисто номинально принадлежит России. Казаков, конечно, обманули кремлевские умники, но очень постепенно (см. даты), не раздражая всех казаков разом как при Разине, Болотникове или Пугачеве. Окончательно казаков закрепостили только при советской власти, наполовину перебив с помощью крепостных балтийских матросов.
Об Евпатии Львовиче Коловрате и о том,
что отсюда следует
В той сказке из уст Арины Родионовны, из которой Пушкин создал приличную любовную историю под названием «Руслан и Людмила», нет ни одного слова о любви, даже чисто платонической. Зато в сказке этой, которая называется «О Еруслане Лазаревиче», – почти вся история «предначала» «околицы» Руси, затем Руси и приписанная русскими историками, хотя истинной Руси она даже не касается. Так как там речь идет о Южном Урале, Нижней Волге и Доне, где эти две реки почти соприкасаются. А также о Северном Кавказе с прилегающими Черным и Каспийским морями. Это у меня описано в статье «Кое–что о Еруслане Лазаревиче (Дополнительные аргументы к моим исследованиям русской истории)».
Исследования сказки о Бабе–Яге, которая еще не была испорчена не столько «собирателями», сколько фальсификаторами русских сказок на «современный исторический» лад, подтвердили мою мысль о том, что прарусские, обитавшие в лесных дебрях, жили не семьями, а мужскими и женскими кланами, встречавшимися для любовных утех около речки под песню–пляску «А мы просо сеяли, сеяли… А мы просо вытопчем, вытопчем…»
Исследования сказаний о русском богатыре Илье Муромце показали, что это был донской атаман казаков–разбойников, не имевший никакого отношения к самой Руси. Притом его два друга–богатыря Алеша Попович – был поваром, а Добрыня Никитич – «во писарях», вел учет награбленного. Самсон же Колыбанович – заместитель Муромца – еврей, в переводе болтун и пустомеля (колыбан). И женаты «писарь с поваром» на дочерях Соловья–разбойника, которого из–за прямого звания «разбойник» не стали причислить к «лику святых» как Илью. В общем, читайте мою статью «С худой овцы хоть шерсти клок», раздел ее – «Богатырская застава». Можно и книгу мою почитать, там тоже «про Илью Муромца» – много.
Евпатий Коловрат заинтересовал меня как именем, так и прозвищем–фамилией. Большая советская энциклопедия определяет его: «Легендарный русский богатырь, боровшийся против татаро–монгольских завоевателей в 13 веке. О борьбе рязанского «вельможи» Евпатия Коловрата и его «полка» после взятия татарами Рязани рассказывается в древнерусской «Повести о разорении Рязани Батыем», в которую этот сюжет проник, очевидно, из народного эпоса. «Повесть» прославляет силу, отвагу, патриотизм Евпатия Коловрата и его сподвижников («храбров»). В некоторых списках «Повести» указывается отчество Евпатия Коловрата – Львович». В Большом энциклопедическом словаре добавлено, что он «нанес поражение монголо–татарам во Владимирско–Суздальской земле». Эвон куда заскочил.
Проанализирую сперва то, что прямо бросается в глаза. Во–первых, Повесть о разорении Рязани Батыем звучит не по–русски. Должно быть написано либо Повесть о разорении Рязани, либо Повесть о разорении Батыем. То есть это было либо не в Рязани, либо это делал не Батый. А приписка к заголовку «Батыем» сделана тогда, когда писалась русская история, в которой татаро–монголы стали «играть роль», весьма значительную, которой в жизни никогда не было.
Во–вторых, слово полк (смотри В. Даля) означает группу людей, иногда многочисленную, снующую, болтающуюся туда–сюда без видимого дела по степи, по открытому пространству, но не по лесу. Другими словами, это «джентльмены удачи» типа тех, что показывают в американских фильмах начала прошлого века. По–русски это казаки–разбойники. Отсюда и глагол «полкать» – болтаться взад–вперед, на удачу. Время это – времена Хазарского каганата. Потомки таких «полкал» – чеченцы, казаки.
В третьих, я выделил слово «очевидно» тоже неспроста. Чтобы согласиться с БСЭ, но при этом заметить, что официальная история приписала к силе и отваге «храбров» еще и «патриотизм», какового у разбойников отродясь не было. Или, давайте поищем патриотизм у нынешних разбойников, грабящих нынешних «дальнобойщиков» на большой дороге.
В четвертых, слово «вельможа» хотя и очень знакомо нам, почти никто не знает, что это такое в действительности, откуда оно у нас образовалось? «Велий» – великий, но не столько по величине, сколько по значению, например, «велезвезд» – астролог, «велемудрый» – великомудрый. А «можий» – могучий, как силой, так и властью. Поэтому вельможа – очень могучий, великомогущественный – это приблизительно как нынешний король бандитов, «держащий крышу» над честными, но бессильными в своей разрозненности простыми людьми или малым их объединением, типа мелких лавочников, сапожников и так далее. Поэтому, уже есть намек, что Евпатий – вельможа Рязани, но не царствующий там как положено нормальному князю, а просто силой ее подчинивший себе, держащий над ней свою «крышу» за немалые деньги, получаемые не за здорово живешь. Совершенно, как сегодня.
Кроме того, надо учесть, что во времена «нашествия» Батыя, которого, естественно, не было, Рязань стояла не на Оке как сейчас, а – южнее, почти на границе со степью. И захоронения там двух типов: абориненские – чуди и, так сказать, «общевосточноевропейские», такие как везде находятся на Волге и Дону. И даже черепа немного разные. И от этого факта никуда не деться. То есть, жили там люди одной культуры, а потом пришли и осели люди другой культуры. Может, поэтому Рязань и перенесли на Оку, чтобы старая Рязань мхом поросла и забылась для археологов. Но, Старая Рязань чем–то привлекала людей с древности, не знаю теперь, чем именно.
Перейду к «фамилии» – Коловрат. Нам сразу же приходит на ум коловорот, и даже – дрель электрическая. Но это – обман, как говорится, зрения. Кола кроме колеса, круга, отчего и двуколка – двухколесная повозка, также – окрестность вокруг, а коломыка – бродяга, шатун. А колобродить – ходить вокруг да около чего–нибудь, дурить, шалить. Коловрат же – это не только и не столько кружиться, вертеться вокруг точки или оси, сколько – то и дело возвращаться как маятник, причем без определенного дела или обязанности, типа «пойду ль, выйду ль я». Недаром колоделье – работа неважная, второстепенная, а колодей – тот, кто работает кое–что и кое–как, то есть около истинного дела. И эта характеристика–фамилия очень подходит для главаря банды, болтающегося, полкающего со своей «братвой–полком», которые еще и «храбры» (имя существительное). И хотя мы знаем, что такое храбр и храбрость, не мешает также знать, что «храбина» – это рябина и ее ягоды, очень заметная штука, не пройдешь мимо, чтобы не заметить. Я думаю, что храбрость произошла именно от рябины, выставляющей себя на показ всему свету. А храбрость – это действительно больше показуха, чем истинное чувство, так как храбрость противоестественна любому живому существу, если бы она существовала взаправду.
Так что в «фамилии» Коловрат нет ничего патриотического, больше – разбойничьего.
Перейдем к имени Евпатий. Это довольно редкое имя, созвучное Ипат, тоже – редкому имени. Оба имени встречаются только на Руси, но происхождение их явно «греческое», то есть еврейское, так как романские языки не любят употреблять ударную букву «в», предпочитая ей звук, образованный двумя буквами «еу» — Европа – Еуропа. Наверное, поэтому у них ни Евпата, ни Ипата нет. Поэтому сразу спотыкаешься о город Евпатория, что–то Евпатиево. Тем более что город этот стал так называться только в 1784 году, а ранее, в 6–5 веках до нашей эры был «греческой колонией» Керкинтидой, потом – «турецкой крепостью Гезлёв» с мечетью Джума–Джами, построенной Ходжой Синаном, пока ее не завоевал Потемкин. И где только Екатерина II, чистокровная немка, нашла это имя для завоеванного города? И зачем? Что–то этот город тоже сильно «пахнет» Евпатием. Но и это еще не все.
Русских значимых слов с корнем «ев» тоже очень мало, зато – имен «греческих» – навалом: Евгений, Евдокс, Евклид, Еврипид, Евридика, Еврипонтиды, которые можно писать и как Еугений, Еудокс, Еурипид, Еуредика и Еурипонтиды, тем более что так и Еуропа пишется. Ну, и разумеется, сама Ева – прародительница, которую как Еуа писать уже нельзя. Слишком кособоко получается. И здесь уже есть намек. Что когда внедрялось в Западной Европе христианство, не слишком поворотливые эти языки не хотели употреблять корень «ев», пришлось заменить его на «еу». Но еврейскую прародительницу трогать было нельзя, так она и осталась в единственном числе, произносимая как «Ивэ», зато писалась она в точности – Eva. Зато у запдноевропейцев получился мужик Ив, хотя он тоже – Ева. Сюда же входит Евфимий или попросту Ефим. Или даже река Евфрат.
Перейдем к значащим словам – именам существительным. Это, во–первых, Евангелие – очень даже значащее слово. Затем: евгеника – хороший род, евмениды – эринии, евнух – блюститель ложа, евпатрид – родовая знать, буквально – происходящий от хорошего отца, евхаристия – причащение. Ну, и само собой разумеется, евреи.
Прежде всего, рассмотрю евпатридов, «хороших» отцов, почти полностью совпадающих с Евпатиями. А почему, спрашивается, они хорошие отцы? Потому, что происходят от хороших отцов. Тогда зачем тут вначале Ева стоит? То–то и оно, что хорошие отцы – это отцы, происшедшие от самой Евы. И это было тогда, когда Ева была главной богиней, богиней–матерью, такой же, как впоследствии Астарта, Кибела, Афродита и прочие. При полном матриархате. Еще перед тем, как евреи научились торговать, и в связи с этим главным добытчиком благ для семьи стал мужчина – кормилец семьи. Так что и Евпатий – это только его происхождение, то–то он стал первым на Руси вельможей. Это и есть начало внедрения на Русь хазарских евреев, тем более что в те времена почти все русские богатыри были – евреины. Почитайте старинные былины, не перевраные христианскими и царскими «правщиками» типа Карамзина. Он же – карамазый, то есть по Далю черномазый, чернявый, смуглый, то есть сам потомок первичных евреев, так сказать от Адама – человека земли, то есть тоже черного как земля, попросту негра из Йемена–Эфиопии.
Евангелие, как нам врут – это благая весть, дескать, дева Мария понесла, и скоро Христос будет. Хотя, с другой стороны, сам Христос благую весть людям несет – христианство. И тут черт ногу сломит, что вперед? Благая весть о рождестве или само уже откровение 33–летнего Христа. До сих пор не разобрались. А дело тут простое до отвращения: Ева лучше всех знает, когда родит, и весть эту сама распространяет через своих младшеньких детишек – ангелов. Дескать, будет прибавка у мамки. Вот и все евангелие. И не надо этому придавать большое значение, рядовое это дело.
Но так как Ева все–таки богиня, а отец как всегда неизвестен, то и все слова относятся именно к ней, и родство с нею – тоже. А с кем же еще ассоциировать детей как не с мамой при отцах – прохожих молодцах. И Евпатии все – прямые потомки мужского пола от Евы–матери.
Почему однодельцы Козимо Медичи – основателя католичества не стали переделывать все в корне? А вы попробуйте сегодня одноразово изменить наше социалистическое совковое сознание? Тем более что евреи умные люди, опытные, наловчились на торговле и внедрении ислама, который старше, как я думаю, христианства, и внедряли они свои идеи медленно, но верно, не обращая пока, до времени, внимания на «мелочи». И только когда люди стали умнее, несуразицы в этом деле стали видны невооруженным глазом, но было уже поздно. Пришлось давить не на здравый смысл, а на «древность», дескать, так было всегда, что же вы сейчас хотите? Верьте, и баста!
Перейду к евгенике. Ева и здесь невооруженным взглядом видна. Но, заметим: евангелие по–английски gospel, а если расшифровать, то будет Got spell – заклинание бога или богово заклинание. И вот эта разница как раз и показывает, что на Руси полуислам–полухристианство, называемое сейчас несторианством, и которое ближе всех к первоначальному иудаизму, пришло на Русь раньше, чем в Западную Европу. Поэтому оно ближе к еврейскому (греческому) языку. Тогда еще сами евреи немного путались, кто у них Адам или Ева главнее? А уже Медичи христианство приобрел у турка Магомета II в Константинополе совершенно очищенным от матриархата. Потому Евангелие и стало называться богооткровением. Вот и евгеника – от Евы родство, род, происхождение, но она в таком именно виде и перешла на Запад. И почему–то стала обозначать только знатные рода, а все прочие просто – геника или генетика, или просто ген – род. Хотя это и выглядит достаточно глупо. Корень «ев» тут совсем ни к чему, о знатности он не говорит ничего, если не принять во внимание, что Ева – всему голова и потомки ее – знатны. Чтобы скрыть эту дурость придумали «греческое» слово eugenes – хорошего рода, тогда как просто genos – обычный род, происхождение. И Ева, дескать, тут ни при чем.
Рассмотрю евменид (эвменид), которые потом из «греческих» (еврейских) трансформировались в римских фурий, они же эринии – богини мщения, тройка из которых всем знакома: Аллекто (Непрощающая), Мегера (Завистница) и Тисифона (Мстящая за убийства). В других работах у меня описано, каким именно образом они родились из капель крови оскопляемого Урана. Но не в этом дело. В римской и отчасти в новогреческой мифической истории основным действующим лицом является уже Уран – бог мужского пола, тогда как в более ранние времена как Уран, так и другие боги мужского пола типа Аттиса (Папочка) были простыми «постельными принадлежностями» для всесильных богинь–матерей, таких как Деметра (Мать). И Гея, кстати, — жена Урана родила от него кроме всяких страшилищ Крона (Кроноса), который по просьбе мамаши оскопил отца, откуда и произошли эвмениды–эринии. А богиня–мать Гея после этого наплодили с сыночком Кроносом Посейдона, Аид, Деметру, Гестию, Геру, Зевса, не считая заглоченных папой–Кроносом малюток сразу же после их рождения. Брат с сестрой Зевс и Гера сочетались браком и родили Ареса, будущего любовника Афродиты.
Но, в том–то и дело, что евмениды, как следует из выше изложенного, как–то причастны к самой Еве, и от ее имени произошли. Я и думаю, что большая начальница над всем миром – Ева имела право иметь евменид в качестве своих министров по различным «делам». И обратите, пожалуйста, внимание, что евмениды – самое древнее название, прямиком от Евы.
Евнух. Зная, что это такое, мы не задумываемся о семантике этого слова, но сейчас–то я вам прямо говорю, что без имени Ева тут не обошлось. В своей книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» я подробно рассматривал, зачем понадобились евнухи, отнюдь не для охраны гаремов. Это были «излишки» мужчин, которых богини–матери не знали, куда девать. Ибо они сильно надоедали женщинам своей похотью, а женщины как и положено однополым с главной богиней существам, окруженные толпами мужчин сверх любого женского желания, заставляли их самооскопляться, выдумав для этого даже специальный «языческий» ритуал. Поэтому евнух – это что–то вроде раба Евы, но без известного желания.
Евхаристия. Это слово для нас стало совершенно четко ассоциироваться с причастием (причастностью) к «таинствам», а какие эти «таинства» по большому счету – неизвестно. В общем, съел облатку, проглотил ложечку кагора, и будь здоров. Другими словами, евхаристия для нас как стол или стул – вполне определенное понятие, и задумываться над словом не имеет никакого смысла. А, если все–таки подумать, то другого объяснения этим «таинствам» не найти, как то, что я сейчас скажу. А секс разве не таинство? Хотя его в храмах и совершали по праздникам открыто. И разве это «таинство» нельзя совершить вполне легально, с женой? Но, дело–то в том, что мужчин был ужасный излишек, и они так надоели женщинам, что хоть криком кричи. (Подробности в упомянутой книге). Вот поэтому–то и был создан «праздник инцеста» в храме. И евхаристия (по имени Ева) – это и есть причащение к сексу, вполне легальное, но раз – в год. А христианские преемники этого праздника с ног сбились, затуманивая этот факт всякими непонятными словами и действиями под названием «таинств». Тем более что раннехристианский культ – это сплошной секс в храмах. С которым Козимо Медичи и его преемникам надо было всерьез бороться с помощью «Маллеуса», выходившего из–под печатного станка раза в четыре чаще самой Библии.