Источником ранней цивилизации Нижнего Поволжья является поваренная соль из озер Эльтон и Баскунчак, до сих пор самая лучшая и самая обильная, вновь и вновь возрождающаяся уже тысячу лет, в мире. И это на фоне того, что все ранние цивилизации очень сильно страдали именно из–за отсутствия ее, она была даже деньгами. Поэтому здесь встретились Запад, Восток и Юг, Юг – в первую очередь, в виде торгового племени, евреев, ставших впоследствии основой хазар. Вместе с торговцами сюда хлынули достижения цивилизации. И ее носители. Эти достижения требовали природных богатств, в основном полезных ископаемых, которым так богат Южный и Средний Урал. И недаром оказалось, что «русский» булат (высококачественная сталь) – ближайшая родня дамасской стали.
Требовались и меха. Но тот, кто думает, что меха шли из лесов Великой русской равнины, а историки так и думают, ошибаются. Кроме лисиц и куницы здесь ничего не было из дорогостоящих мехов. Соболя, самого ценного меха, тут отродясь не было. Соболь любит белку, а белка – орехи, в основном кедровые. На сосновых сильно не расплодишься. Кедры же растут за Уралом. Поэтому не русские цари одаривали собольими шубами, как пишут в сказочной истории, а сами их получали в подарок, из–за Урала. Пути сообщения на Урал с юга были прекрасные: Волга, Кама и ее многочисленные притоки.
Торговое племя потому и торговое, что, начав с соли, оно тут же заметило все остальные богатства, в основном уральские и зауральские, которые надо было использовать с выгодой для себя. Но где деньги, караваны и торговые пути, там и разбойники, как говорится, с большой дороги. К Уралу устремились все торговцы: из Средней, ныне Центральной, Азии, из Ирана и среднеазиатских гор, с Кавказа и далекого Закавказья. Часть из них торговала по всем торговым правилам, часть – грабила. Особенно грабежами промышляли предкавказские народы, такие как чеченцы. Но и евреев–грабителей хватало – вы же прочитали мою статью, в частности, о них. В самом центре этого столпотворения, в мифическом городе Итиль, которого и быть не должно, так как он всем разбойникам доступен, творилось, черт знает, что. Может быть, даже и ярмарки, когда все как бы договаривались временно не грабить. Но постоянного, сильного, крепко огражденного и недоступного снаружи, здесь не должно было быть города, так как его просто–напросто не из чего было построить. В нижней части, в излучине Волги, на крутом берегу, мог быть построен город Самара. А Самара (Самария, и просто самаритяне) по–еврейски – пограничный город или попросту охраняемая граница и те, кто там живет. Поэтому совершенно точно и незыблемо, что Самара едва ли не вдвое старше Москвы, хотя наемные историки и пишут, что она «возникла» в 1586 году по воле русских царей.
Другим таким же необходимым городом на Волге, хотя он и на Казанке, является Казань, тоже русскими историками назначенная к возникновению «во второй половине 13 века», то есть боле ста лет после «основания» Москвы, что выглядит совершенным идиотизмом исходя из выше сказанного. И конечно Великая Пермь на Каме, главном притоке Волги, ключ ко всему Уралу, согласно горе–историкам «известная с 17 века и только с 1723 года – заводской поселок». Дурнее и безобразнее ничего придумать нельзя. С какой же тогда стати в этом «заводском поселке» был Великопермский епископский престол, была выдумана Зырянская, она же Пермская грамота, алфавит? Которым сам Карамзин пишет. И почему «заводской поселок» называется Великой Пермью даже на печати Ивана Грозного? Которого тоже в помине не было. Прибавьте сюда знаменитое в археологии гравированное блюдо, найденное близ Перми, в селе Григоровское, на котором «отсутствует Богоматерь в сцене Вознесения, но согласуется с центральным пунктом ереси несториан».
Надо сказать и о Нижнем Новгороде, которому горе–историки назначили «основаться» в 1221 году, заведомо позже Москвы, на 75 лет. Как будто на Руси города как грибы росли. Но здесь надо несколько подробнее. Дело в том, что когда Казань, Великая Пермь и Самара процветали на великом волжском торговом пути с Югом, Востоком и Западом, в этих южных краях больше соли не хватало женщин. А на Великой русской равнине их было хоть отбавляй (подробности в других моих работах, в том числе в упомянутой книге). Вот Новгород этот и возник на работорговле женщинами в придаток к куньему меху, вернее даже, наоборот, куницы в придаток к рабыням. На этот счет советую прочитать мою статью «Языкознание». Понятней и обоснованней будет. Знаменитая Нижегородская ярмарка как раз и возникла на продаже русских девиц на сплав по Волге в южные края. А Москвы, естественно, еще и в помине не было.
Вот в эти–то времена и возникли на Волге знаменитые волжские разбойники во все своей средневековой жестокости. Девицы стоили копейки по сравнению с продажной ценой, например, в Иране. Торговые прибыли были сумасшедшие, а где сумасшедшие деньги, там и рэкет, и все такое прочее. Эти прибыли стали заметно выше по сравнению с честной торговлей по Каме и Волге дарами подземных кладовых Урала и самой даже солью, так как соль постепенно нашли под землей почти повсеместно. Волга сделалась «дорогой северных девиц на юг», все остальное уступало ей по прибылям. И центр тяжести более старинных городов Перми, Самары и Казани переместился в Нижний Новгород. Разбойники вообще практически перекрыли этот путь, хоть грабь самих себя.
Вот тогда–то честные торговцы с юга и изобрели несколько параллельных, но более трудных и опасных путей, минуя Волгу. Образовался степной, по солончакам путь восточнее Волги, тогда и возникла сказка о Еруслане Лазаревиче из картаусского царства (Карталы–Аят и пересыхающая летом речка Еруслан). Для этого в солончаковой степи торговцы понастроили постоялых дворов с колодцами с солоноватой водой на равном друг от друга расстоянии и, преодолевая трудности, продолжили торговлю с восточной стороны Урала. Но это был не единственный путь на главный Проходной двор (см. книгу) с устья Волги на Восток, запад и Юг. Река Иртыш тоже дала свои плоды для связи с Югом. И не только Иртыш. Тургайские ворота тоже надо иметь в виду. Всю эту древнюю красоту ныне затопили коммунисты, чтобы скрыть древние следы. (См. мою работу про ирригацию и мелиорацию).
Великая Пермь начала хиреть, а картаусово царство оживилось. Казани и Самаре было тоже не позавидуешь. А волжские работорговцы богатели. Пора было «брать» Казань, «присоединять» Великую Пермь, «прислоняться» по выражению Карамзина к Уралу с запада. Только эти события произошли не тогда, когда им назначили быть историки типа Карамзина, а значительно позже.
Дальнейшее развитие исторических событий у меня описано в других работах, например, в статьях «Русь, водка, гои и изгои», «Про кремли, чети, засеки, первых Романовых и казаков–разбойников», и ряде других статей. Основой же рождения великой империи Россия я считаю работорговлю на Дону Ивана Калиты, Дмитрия Донского, не только женщинами, но и мужчинами, продавшими на Черноморские и Средиземноморские галеры большую часть населения своей страны. Потому и городишко Коломну я считаю старше (историки наоборот) многомиллионной Москвы, которая сама намного младше Великой Перми, Казани и Самары.
О «нечитаемых» надписях, русских «почерках», поддельных грамотах и
затоплении археологически ценных мест
Обо всем этом я разрозненно сообщил в других своих работах, выше упомянутых. Здесь же я решил все это кратко свести вместе. Носовский и Фоменко во II томе «Библейская Русь» пишут: «…многие старые монеты, найденные на Руси, снабжены уже нечитаемыми сегодня, якобы арабскими надписями. Причем арабское происхождение этих надписей во многих случаях устанавливается лишь по форме букв. Которые действительно несколько напоминают арабские. Но ведь по–арабски эти «нечитаемые надписи» прочесть нельзя. Иначе бы их не называли «нечитаемыми». И немного ниже, про Углич, где якобы убит младенец Дмитрий: «Все буквы прекрасно различимы, однако надпись нечитаема. В ней нельзя прочесть ни одного слова. И опять мы сталкиваемся с удивительным обстоятельством. Русские летописи, книги, изображения и т. д., относимые сегодня к глубокой древности и фактически полученные нами «из рук историков XVII – XVIII веков», написаны хорошо читаемым (сегодня) русским письмом. И очень странно поэтому, что как только выкапывают из–под земли подлинные предметы старины, к счастью не прошедшие «романовского редактирования», как тут же картина становится совсем другой. Чтение таких надписей вызывает огромные, часто непреодолимые трудности».
Пока не позабыли предыдущий абзац, взгляните вновь на «Зырянскую азбуку». Она русская, так как взята из «жития епископа Великопермского», но буквы в ней «нечитаемы» по–русски. Хотя сам Карамзин пишется как «Карамоин», «великопермским» «о», что значит «з».
В связи с этим напомню, что уже при советской власти затопили при строительстве совершенно бесполезных гидроэлектростанций абсолютно все древнейшие российские города и веси, где можно было что–то откопать, в том числе и Углич (моя статья «Ирригация и мелиорация на службе… истории»).
А уже в связи с последним обращу ваше внимание на радикальный поворот в судьбе исследователя древнерусской культуры Дмитрия Лихачева. В 1928 – 32 годах – сиделец Соловков, а за что – так и неизвестно. С 1952 года начал регулярно получать Госпремии СССР, когда во всю ширь как раз развернулось затопление древнейших поселений на Волге и ее притоках, на Дону и на Иртыше, то есть там, где я образно назначил быть Картаусову царству. Перед смертью же его советская коммунистическая власть, осуществившая все эти грандиозные стройки, чуть ли не на руках носила. Замечу также, что Д. Лихачов, всю свою жизнь произучавший Несторову летопись, «не заметил» в ней совершенно явных подделок, на которые обратили внимание и совершенно точно доказали, что это подделки, Носовский и Фоменко. Не он ли показал коммунистам, что именно надо затопить?
А коммунистам–то зачем понадобилось обелять Романовых, своих злейших врагов? Так они же «преемники» «великой и неделимой» России. А тут выплыло бы, что все началось именно в «Картаусовом царстве» (см. мою статью «Кое–что о Еруслане Лазаревиче»). И «центр русской цивилизации» именно там. А Москва вообще не при чем – «работорговый град». Так что топить было совершенно необходимо. И ласкать Дихачева – тоже, а то перед смертью мог бы кое–что нам и рассказать.
Теперь о русских «почерках». Из II тома «Библейская Русь»: «Итак, что–то странное случилось с русским почерком в первой половине XVII века. Точнее – в эпоху первых Романовых, до, приблизительно, 1630 года. Почерк документов этого периода загадочным образом резко отличается от почерков всех других эпох русской истории. Почему–то только этот почерк, приблизительно 1613 – 1630 годов, читается с особенным трудом, а местами нечитаем вообще. Это связано с совершенно необычной формой многих букв, часто напоминающих скорее арабские, чем привычные сегодня славянские. Хотя на самом деле это – славянские буквы, просто записанные в непривычной сегодня форме. <…> Без сомнения, наименее читаемыми следует признать образцы скорописи 1613 – 1614 годов и 1629 года. Конечно, объяснить этот факт можно по–разному. Однако с точки зрения нашей реконструкции это обстоятельство выглядит совершенно естественным. Более того, было бы странно, если бы его не было. В самом деле, в романовскую эпоху второй половины XVII века, во время массовой подделки старых документов, писцы, конечно, не тронули многие документы того времени самих Романовых, когда они только–только пришли к власти. Ведь это были уже «свои», романовские, «правильные» документы. Которые трогать было не нужно. А все предыдущие документы уже пришлось либо уничтожать, либо подделывать, редактировать. Но делали все это писцы второй половины XVII века, которые, естественно, писали «своим почерком», т.е. почерком второй половины XVII века. Но ведь самые первые романовские документы были написаны еще старыми писцами, воспитанными в доромановскую эпоху. Поэтому нет ничего удивительного, что писцы первых Романовых еще писали старым, доромановским почерком. Который, как мы теперь видим, поразительно непохож на почерк, установившийся со второй половины XVII века. Это был, следовательно, старый, «русско–ордынский» почерк конца XVI века. Счастливо сохраненный нам первыми романовскими документами».
Я бы в этой цитате заменил только слово «русско–ордынский» на «картаусовский», или даже на «хазарский». Ибо еще цитата оттуда же: «Возвращаясь к старым русским почеркам, вспомним, что многие старые монеты, найденные на Руси, снабжены уже нечитаемыми сегодня, якобы арабскими надписями. Причем арабское происхождение этих надписей во многих случаях устанавливается лишь по форме букв. Которые действительно напоминают арабские. Но ведь по–арабски эти «нечитаемые надписи» прочесть нельзя».
Русским историкам очень хочется, чтобы хазары исчезли навсегда, неизвестно почему, и куда. Они так об этом и пишут. Причем сам хазарский язык они изучили всего по одной «приписке» к письму, написанному по–древнееврейски, причем эта «приписка» осуществлена какими–то идиотскими «енисейско–архонскими буквами», посчитанными историками за «хазарские буквы». Этот идиотизм «не лезет ни в какие ворота». Не лучше ли придерживаться той идеи, которую я изложил выше?
На Руси отродясь не водилось ни меди, ни серебра, ни золота. Так что самим им не из чего было чеканить монету. Они же пользовались куньими шкурками, или частицами этих шкурок для внутрирусских расчетов, называемыми кунами. И монеты к ним могли приплыть только по Волге, от хазар, в обмен на девиц на Нижегородской девичьей ярмарке. А вот на Волжско–Уральской водной дороге, в Великой Перми и в Картаусовом царстве было из чего чеканить монету, это несомненно. И чеканили ее с зырянскими или пермскими буквами, никакого отношения не имевшими к русской грамоте. Каковой в те времена вообще не было.
Согласно упомянутым «новохронологистам» царя Ивана Васильевича IV Грозного вообще не было как такового. Он «собран» из четырех правителей, неизвестно точно чьих, как я думаю. Может быть, даже из хазарских или пермских, нижегородских – тоже. В связи с этим, как «исследователь древнерусской культуры» Д. Лихачев «не заметил» того, что заметили «новохронологисты»? Цитата оттуда же: «В конце книги на цветных вклейках приведены фотографии оттиска государственной печати царя Ивана IV Грозного, прикрепленной, – как пишут сами историки в подписи к фотографии, – к «грамоте более позднего времени». Эта грамота хранится сегодня в Москве, в Центральном государственном архиве древних актов. (Может, уже не «хранится», добавлю я). Поясним, что государственная печать того времени выглядела так. В конце грамоты, под подписью, делалось несколько отверстий, в которые пропускался шнурок. Концы шнурка скручивались и скреплялись восковой, свинцовой или еще какой–либо печатью–оттиском. Смысл такой печати состоял в том, что ее нельзя было, не повредив, перенести на другую грамоту. При этом важно, что дырки для шнурка проделывались в самой грамоте, а не на каком–то отдельном, подклеенном к грамоте листочке. Который, конечно, было бы нетрудно оторвать и переклеить на совсем другую грамоту. А что же мы видим на фотографии царской грамоты, скрепленной печатью Ивана Васильевича «Грозного»? На фотографии, приведенной в [188а], совершенно отчетливо видно, что печать прикреплена на самом деле к другому небольшому листочку, который, в свою очередь, прикреплен к нижней части грамоты! Таким образом, шнурок вместе с печатью был вырезан из какого–то другого документа вместе с небольшим участком бумаги (или пергамента), к которому был намертво прикреплен. А затем это кусок был перенесен на другую грамоту. Но ведь это же подделка».
«Бумага все стерпит», говорит русская поговорка. А вот археологические данные не подделаешь. Они какие были, такие и остались, и достались бы нам. И рассказали бы нам, что бумаги врут. И археологические находки не подделаешь. Поэтому для истории, которая врет на бумаге, археологические данные ни к чему. Теперь посмотрите, что затопили советские власти. Во–первых, древний город на Дону Саркел – свидетель работорговли, сделавший Московию богатой и способной завоевывать соседей. Ведь богатство в те времена не сами деньги, а железо и оружие, которого в Московии отродясь не было. И не из чего было сделать.
Во–вторых, Волга, с низовьев до Рыбинска затоплена, как сама, так и ее значимые притоки, как раз те места ее, на которых развертывались древние события, и остатки которых в виде археологических находок там – несомненны. Притом это делалось целеустремленно и последовательно, несмотря на то, что первые же ГЭС этого идиотского каскада показали, что от него больше вреда, нежели пользы. Первым было Московское море (1935 г.), вторым – Угличская ГЭС (1940 г.) – на самом «темном» месте в русской истории. Затем – Рыбинская ГЭС (1947 г.), «море» которой затопило места, где «собиралось» по 100 000 бурлаков. И здесь же начало знаменитого «пути из варяг в греки», по которому возили ни что иное, как лиственницу из–за Волги в Венецию через Шексну и Волок Ламский.
Потом, когда понастроили экскаваторов, ибо все прежнее копалось лопатами, приступили к более серьезным делам. Волжская ГЭС имени XXIII съезда КПСС (1955 г.) подтопила древний Саратов, Горьковская ГЭС (1957 г.) – следы древней ярмарки девиц. Потом экскаваторы стали совсем большими и приступили к затоплению археологических следов на Нижнем Поволжье как следует. Саратов в древности раз пять переносили с одного берега Волги на другой, там везде – древние следы. Саратовская ГЭС их ликвидировала. Но оставалась древнейшая Самара, еще с библейским именем, вернее, уже с хазарским. Волжская ГЭС имени Ленина ликвидировала эти следы.
Потом взялись за притоки. Чебоксарская ГЭС затопила самое древнейшее место, наверное, Великой Перми – «Фиг вам, а не раскопки».
Позволю сам себя процитировать из упомянутой статьи про ирригацию: «Итак, я остановился на Ермаке Тимофеевиче. И уже сказал, что он, скорее всего, из хазар, и даже, что еще вероятнее, из персов. (Читайте упомянутую статью, а также другие мои работы, посвященные израильтянам, самаритянам и иудеям, как я их понимаю). По сказке о Еруслане Лазаревиче (статья «Кое–что о Еруслане Лазаревиче») можно довольно легко установить, что задолго до появления русских на Южном Урале, туда была довольно проторенная дорога из Хазарского каганата и из Персии. Причем из каганата он шла с Волге по реке Еруслан на нынешнюю реку Карталы–Аят (Картаусово царство по указанной сказке), и далее в Зауралье. Но можно было пройти и мимо хазар, по степным просторам и Тургайской ложбине в Зауралье за лесом и соболями, которых в Московском царстве отродясь не водилось. Им там жарко. И третий путь весьма соблазнителен и удобен, по долине Иртыша, через населенный пункт Ермак. Даже в песне поется: «На тихом бреге Иртыша сидел Ермак, объятый думой…», чего по официальной истории быть не может. Ибо по этой самой официальной истории Ермак добрался до Зауралья через Урал, и утонул на притоке Тобола, так и не добравшись до слияния Тобола и Иртыша, что километров на 1000 ниже, чем упомянутый населенный пункт Ермак в ложбине между двумя плоскогорьями, недалеко от Павлодара. Кстати, Павлодар от царя Павла, а как он раньше назывался, уже никому неизвестно.
Но все равно, это место подтопили «морем» Бухтарминской ГЭС (1953 г.). Ниже – «море» Усть–Каменогрской ГЭС. И это только начало, так как «Бухтарминская ГЭС – верхняя ступень Иртышского каскада», который «намечается ниже по реке» (БСЭ). Правда, с крахом СССР все это не успели затопить. Может быть, археологам туда съездить, пока Россия не оклемалась? А то опять очень заговорили «о единой и неделимой», а это верный признак, что закончится затоплением «улик». Кстати, и названия, черт знает, когда присвоенные, запутывают нас, любознательных. Вот, в том месте, которое я сейчас рассматриваю, не переходя к Тургайским «воротам», имеется тоже речка и населенный пункт Тургай на железной дороге между Целиноградом и Павлодаром. А вот те Тургайские ворота или Тургайская ложбина, куда министерство «поворота рек» хотело завернуть все северные реки, от указанных названий по карте слишком далеко. Или это названо так, как в анекдоте про зеленую селедку, «чтоб труднее отгадать»? В общем же министерство «водного хозяйства» очень сильно суетилось здесь до того, как СССР лопнул, а само министерство испарилось.
Перехожу к Тургаю, который необходимо тоже топить, в смысле затоплять, чтобы история выглядела не только хорошо, но и прилично. Я еще, когда учился в школе, географичка говорила нам году так в 50–м, что еще царское правительство планировало повернуть какую–нибудь северную реку в эту Тургайскую ложбину, чтобы «напоить изнывающие от зноя тучные среднеазиатские хлопковые поля». Я тогда был маленький, географию не любил из–за нудной учительницы, заставлявшей слишком много зубрить, не понимая сути, поэтому не обратил внимания на то, какая это грандиозная и сверх фантастическая задача. Хотя «тучные поля, изнывающие от жажды» до сих пор помню, мне так их было жалко. Особенно когда сам пить хочешь от дешевой тихоокеанской селедки 1950 года, которую солили прямо на берегу, на песчаном пляже около Владивостока, насыпая на кучу селедки маленьким экскаватором соль. А дня через три–четыре, а иногда и через неделю, раскладывали эту селедку в бочки вместе с пляжем и везли в Сибирь. Но я отвлекся.
В самом узком месте Тургайской ложбины лежит совсем соленое озеро Кушмурун, большое, а вокруг него – солончаки. Дай туда пресной воды, и она стразу станет соленой. Это одно и то же, что пустить какую–нибудь речку по озерам Эльтон и Баскунчак, в которых 40 сантиметров воды, а глубже сплошная соль. С западного края Тургайской ложбины стекает небольшая речка Убаган, и мимо упомянутого озера течет на север по ложбине, попадая в конечном счете в реку Тобол, стекающую с Урала. Еще через 1000 километров Тобол впадает в Иртыш. Ни Тобол, ни Убаган, не говоря уже об Иртыше, завернуть вспять невозможно, так как они уже текут по отметке до 100 метров над уровнем океана, в то время как Тургайский прогиб лежит на уровне от 100 до 200 метров над уровнем океана. Правда, по 63 параллели от Урала до Красноярского края идет небольшая плоская возвышенность, как бы гряда, высотой в сто метров, как раз на той высоте, которую занимает Тургайская ложбина. И уже Обь после впадения в нее Иртыша пересекает эту указанную гряду по промоине. На этой промоине можно возвести плотину длиной эдак километров в сто с небольшим, и тогда Ханты–Мансийский автономный округ площадью с Западную Европу окажется «водохранилищем» или «рукотворным морем». Прокопав дополнительно метров на полсотни вглубь Тургайскую ложбину, вполне возможно спустить часть этого «рукотворного моря» в Среднюю Азию, и даже оживить Аральское море. И вообще можно сделать в Средней Азии вместо пустынь сплошное болото, притом соленое очень. И вместо хлопка выращивать там осоку. Если, конечно, она будет расти в такой соленой воде. Я не ботаник.
Хорошо, что министерство «водного хозяйства» не успело осуществить этот проект при жизни Сталина и Хрущева, тоже большого любителя грандиозных планов. Тогда бы никогда не нашли сибирскую нефть, за счет которой хоть и плохо, но все же продолжаем жить. Ведь и Тюмень, и Нефтеюганск, и Самотлор, и Нижневартовск и все – все, нынешние нефтяные скважины оказались бы на стометровой глубине. А ныне свободные среднеазиатские республики заели бы тюменские комары, величиной с воробья». (Конец цитаты).
Я ее привел исключительно потому, что наш «лучший мэр Москвы» товарищ Лужков вслед за суетой насчет восстановления памятника Ф. Дзержинскому что–то сильно засуетился также насчет возобновления идеи «поворота сибирских рек», теперь уже за границу. Но он же не посол Средней Азии, а пока что московский мэр. Какого черта он не занимается московским снегом, завалившим все дороги, в новом, 2003 году?
А вы, археологи, все–таки торопитесь! Прямо по весне начинайте копать. А то Лужков опередит, затопит.
08.01.03.
О «Великой Перми»
Носовский и Фоменко пишут: «…в русских летописях много говорится о «пермской» земле. Сообщается, что это мощное в военном отношении государство, очень богатое. Но, оказывается, название «Пермь» было присвоено простому селу лишь в XVIII веке! Даже подходящего города не смогли найти в тех краях, куда отнесли летописную Пермь. Город основан на месте деревни Егошихи, возникшей в начале 17 века. В 1723 был построен медеплавильный завод, поселок при котором в 1781 переименован в город Пермь и сделан центром Пермского наместничества».
Далее, как водится у них, они начинают гнуть свою линию о «русском завоевании всего света», что я уже достаточно покритиковал в других своих работах. Ибо совершенно нет никаких предпосылок, я имею в виду научно–технический прогресс в наших лесах, чтобы совершить столь обширные, до дикости, завоевания. И у них получилось, что Пермь – южная Германия, завоеванная русскими. Между тем, у нас даже медных денег начеканить было не из чего, обходились лоскутами куньего меха вместо монет.
Оттолкнувшись, не обращая внимания на дату, от «медеплавильного завода», который нужен только для бедных медных руд, требующих обогащения (не самородная медь), рассмотрим вообще семантику слова Пермь, несомненно, переиначенного на «русский» лад. Начнем со слова «перл» («перло»), у русских обозначающего жемчуг, которого отродясь на Руси не было. Зато он мог туда приплыть вместе с самим словом по Волге из теплых южных краев вместе с еврейскими купцами. Вообще говоря, слово «перл» не столько жемчужина, сколько раковина, в которой их иногда находят, то есть специфическая коробочка. Затем перейдем к слову «пермень» – по Далю берестяная табакерка, тавлинка, то есть тоже коробочка. Затем обратим внимание на слово «пермени» – по Далю ошибочное название пельменей – знаменитого «русского» кушанья, которое в принципе не могло родиться на Руси, не имевшей никакого хлеба кроме проса, а пришло все оттуда же – с юга в виде слегка «модернизированных» мантов, вареных не в воде, а на пару. Но не это главное, главное в том, что это тоже «коробочки», очень напоминающие перлы.
Теперь обратимся к рудам цветных металлов и самоцветов, то есть, драгоценных и полудрагоценных поделочных камней, которыми так богат Урал, и которые – сплошные «коробочки», включая не россыпное, а коренное, жильное золото и медь. И у нас получится, что Великая Пермь – это кладовая «коробочек», притом самых различных полезных ископаемых. Потому она и Великая. Не в смысле величины, а в смысле полезности – Великая кладовая «коробочек», которые даже более полезны и дороги, чем коробочки–раковины с жемчугом. И их так же трудно находить и доставать. И если это так, в чем не сомневаюсь, то доказывается как происхождение Картаусова царства, так и движение прогресса и письменности на Русь с юга, от хазар, «верхушка» которых – еврейская. И прогресс этот не мог «перепрыгнуть» волжские древнейшие города, о которых я писал выше. Самолетов–то не было.
Разберем «иностранное» слово «берма», которое созвучно как Перми, так и перлу. Но сперва обратимся к слову «барма» – чисто «русскому», без примеси иностранщины. Это оплечье священнических риз и царских одежд в виде обрамления или пришитой к одежде нитки драгоценностей вокруг ворота. Вот эта «барма» и говорит, что «берма» – тоже русское слово. Это – пояс, где лежат «коробочки». Притом «берма», грубо говоря, – горизонтальный участок перед горой, то есть предгорье. Надо ли добавлять, что это предгорья Урала, где лежат россыпи нужных полезных ископаемых, по следам которых добираются знающие люди и до коренных месторождений? То есть, развитие языка и его семантика в данном конкретном языковом понятии – все от слова «перл»: коробочка – драгоценность – местность – ее рельеф.
Русские цари, а затем и упомянутые «новохронологисты» никак не могли или не захотели всего этого понять. Им подавай Великую Пермь в качестве города. Ну, и дали первые Егошихе это имя, а вторые очень удивились, и давай накручивать догадки типа «я люблю чеснок, он пахнет колбасой». Я очень часто говорю о том, что в любой гипотезе должен быть очень крепкий стержень, который я нашел в йеменском «торговом племени». И вся мировая история непротиворечиво начала формироваться именно вокруг этого стержня.
Пора возвращаться к «Библейской Руси», том II. Авторы подметили, что «пермские» буквы очень напоминают латинский шрифт: «Напомним, что в различных азбуках число букв, как правило, различно. Например, в церковнославянской азбуке их около 40, в греческой – 24 буквы, в латинской – 26 букв, в арабской – 28 букв. Поэтому интересно посмотреть, сколько же букв было в азбуке Стефана Пермского? Оказывается, их было 26, то есть в точности столько, сколько в латинской (готической) азбуке. Конечно, одинаковое количество букв еще не доказывает, что азбуки одинаковы. В конце концов, бывают и случайные совпадения. Но в «Житии» Стефана содержатся и другое исключительно интересное свидетельство о пермской азбуке. Оказывается, она имела с русской азбукой (церковнославянской кириллицей) ровно 14 общих букв. Но столько же (14) одинаковых по начертанию букв имеет и латинская азбука!»
Далее довольно многословно утверждается, что латиница «произошла» от «пермской» азбуки, и принесли ее в Западную Европу русские завоеватели: «Азбука Стефана Пермского была принесена в Европу готами (Ведь готы – это казаки)».
А затем довольно непоследовательно идет: «Это видно из «Жития» Стефана. Сообщается, что христианские книги в каком–то (якобы «неправильном») виде были у пермяков и до Стефана. И на посохе Стефана показано, как «язычники приносят свой закон (?) епископу». По–видимому, Стефану пришлось переучивать местное население, внедряя новую готическую = латинскую азбуку. То есть имперскую азбуку».
Сама по себе последняя приведенная из «новохронологистов» фраза – верх загадочности, притом из нее абсолютно ничего «не видно», на что так надеялись авторы. Из нее не «видно», что русские казаки принесли азбуку на Запад, они вообще были сплошь безграмотными. Из нее не «видно», что «загадочно исчезнувшая пермская азбука теперь нашлась», что «первоначально она была изобретена в форме готики на основе кириллицы» и в результате «получилась известная латинская азбука».
Но все равно, мне эта фраза очень нравится, ибо она доказывает именно то, что я хочу сейчас сказать по поводу эквилибристики «пермской азбуки». И одновременно рассекречу смысл этой фразы, чтобы он не был таким загадочным, вернее, стал бы понимаемым. А заодно объясню, почему это Николай Карамзин в 19 веке все еще употреблял в своей фамилии «пермскую» букву «о» вместо «з».
Дело в том, что согласно изложенному выше движению научно–технического прогресса от «хазар» по Волге и мимо нее прибыла в Великую Пермь и еврейская грамота, ставшая потом, спустя века два, глаголицей. Московской Тартарии (Московского Ада) еще тогда и в помине не было. Но так как Библию никому из простых смертных даже читать было нельзя, то глаголица быстро преобразовалась в «якобы неправильный вид», то есть тайнопись, и Стефана Пермского тогда еще тоже в помине не было. Но правоверие, не православие, тогда уже наметилось под фамилией «несторианство» – это помесь более раннего ислама и только что нарождавшегося из него христианства – религия для рабов. Основа – Первозаконие Моисея (см. другие мои работы). Без письменности, как известно, религий не бывает. Бывают только шаманы и магия, которые мне больше по душе, несмотря на то, что цари и гэбисты ныне усиленно крестятся по «храмам».
Перейдем к тому, как «язычники приносят свой закон епископу» Пермскому. Но сначала надо поговорить о Венеции, лиственнице для свай и о «пути из варяг в греки». Этот путь, о котором знает каждый школьник, в действительности проходил из Венеции через Черное море и Днепр до Волока Ламского, Верхнего Волочка и Вологды, попадал в Кострому, а затем, когда лиственница там истощилась, шел по реке Сухоне до Великого Устюга и далее – в Предуралье, а затем и – за Урал, в Кондинскую низменность. Но об этом у меня в других работах. Главное в том, что все это велось под патронажем Великого Новгорода, который был тогда – где–то около Ярославля. А над Великим Новгородом стояли евреи из Моисеева колена, перешедшие ко Второзаконию, только для себя, а не для окружающих народов, среди которых они торговали. Для этих народов ими же был изобретен католицизм, евреем Козимо Медичи. В обмен на лиственницу он к нам и попал и распространился по всему пути «из варяг в греки», который я только что уточнил относительно того, который описан в нашей школьной истории. Естественно, он попал частично и в Великую Пермь, ту ее часть, которая подальше от золота и других ископаемых и ближе к лиственнице.
Вернемся к «посоху» Великопермского епископа. На нем ведь не написано, а изображено в картинках как «язычники приносят свой закон епископу». Поэтому эти картинки можно понимать, как хочешь: либо сам епископ – язычник, либо, наоборот, – католик. Прибавьте сюда из Карамзина, как Иван III «дарил» Западу, то есть католикам по шесть или восемь бочек золота, не считая многих тысяч соболей и белок, «на войну с турками». Это так изящно Карамзин изобразил католическую «десятину», дань. Вот так в Великую Пермь прибыла латиница, заменив собой невообразимую смесь глаголицы и кириллицы, и «Стефану пришлось переучивать местное население, внедряя новую готическую = латинскую азбуку». И, естественно, русским не понадобилось завоевывать Западную Европу для этого. Вот тогда–то у нас и появилось католическое «двоеперстие» в добавок к латинскому алфавиту, посмотрите хотя бы на «Боярыню Морозову» у Сурикова.
О том, почему и как мы перешли к «троеперстию», церковнославянской кириллице нынешнего понимания, нынешнему православию совершенно людоедского типа, которое не есть Несториево правоверие, прибывшее в Великую Пермь «из хазар» через Картаусово царство, читайте другие мои работы.