Итак, евреи (забудем о хазарах) прибыли в Венгрию. И уже немного времени спустя «евреям запрещалось выступать в роли чеканщиков монеты, сборщиков налогов и контролеров королевской соляной монополии». Ничего себе, тут и центробанк, и налоговая инспекция вместе с налоговой полицией, и сама «твердая валюта» в образе соли. Ведь «королевские монополии» просто так не создают, их создают на самом доходном товаре, например, водке или золотых украшениях, особенно, если они с драгоценными камнями. В общем, все, что составляет ныне самые «интересные» ведомства, евреи быстренько прибрали к своим рукам. Пришлось запрещать, а то они стали богаче самого короля. «Однако, — продолжает автор, — некоторые залетали и повыше. Так, при короле Андре хранителем доходов королевской казны был граф Тека – еврей хазарского происхождения, богатый землевладелец и, судя по всему, гений финансов и дипломатии». Спрашивается, почему бы всего этого им не достичь на «святой» Руси? А потому, что летописи все пожгли, и написали новые.
Я же говорил, что печенеги – это те же самые хазары. Кёстлер это подтверждает, правда, несколько фигурально: «Так, немалое число печенегов, преследовавших венгров от самого Дона, сами были вынуждены просить разрешения осесть на венгерской территории, когда их изгнали команы (пра–венгры, см. выше); последних постигла точно такая же судьба, когда они спустя век, теснимые монголами, получили в количестве 40 тыс. человек «вместе со своими рабами» убежище от венгерского короля Белы». Только один слоган «вместе со своими рабами» показывает, что это были евреи, так как им Торой предписано «вечно пользоваться услугами рабов». Русские еще не научились этому, они научились пока только продавать свой народ «на сторону».
Кёстлер, конечно пишет историю хазар, а не Российского государства, тем не менее, он выдал такую фразу: «Получается, что становление Польского государства началось примерно тогда, когда пришло в упадок хазарское (Саркел был разрушен в 965 году). Показательно, что евреи играют важную роль в одной из ранних польских легенд, относящихся к образованию Польского королевства». Легенду я переписывать не буду, а лучше спрошу: Как так вышло, что хазар знают и генуэзские купцы, и Польшу, Венгрию они фактически создали, а вот русские о них не знают ничего? И почему создав Польшу и Венгрию, они не стали создавать Россию? Ах, монголы помешали? А почему они не помешали Венгрию создавать? Они ведь там тоже были и даже убили вышеупомянутого еврея Теку. Вы, господа читатели, разве не знаете, что эти самые «монголы» как взяли по русскому городу в 1240–х годах, так там больше и не появлялись, а наши князья сами ездили к ним и дань возили. Единственный раз они якобы появились в 1380 году для Куликовской битвы, но и сама–то битва эта не с ними была, а с казаками–разбойниками, вернее отщепенца–казака Дмитрия Донского со своими «братками». Так что никто не мешал «хазарам» создавать у нас государство наподобие польского. Так оно же и создано было, и сейчас мы это увидим на примере Польши и Венгрии. О которых и мне, и Кёстлеру писать можно, а про Россию – нельзя.
«Первое, что бросается в глаза, — это удивительное сходство в привилегированном положении хазарских евреев в Венгрии и в Польше в ранний период. В венгерских, и в польских источниках о евреях говорится как о чеканщиках монет, управляющих доходами королевской казны, контролерах соляной монополии, сборщиках налогов и «ростовщиках», то есть банкирах. <…> Роль эта была важной, что неудивительно, поскольку внешняя торговля и сбор таможенных пошлин был в прошлом основным источником доходов самих хазар. Они обладали опытом, который отсутствовал у их новых господ, поэтому вполне логично, что им предложили помогать советами и участием в управлении финансами двора и знати. Монеты с надписями по–польски, но еврейскими буквами, отчеканенные в XII – XIII веках – неожиданные реликты этой деятельности. Загадочным остается их назначение. На некоторых красуется имя короля (Лешек, Мешко), на других значится: «Из дома Абрахама бен Йозефа, князя» (видимо, самого чеканщика–банкира). Показательно, что современные венгерские историки также говорят о практике чеканки монет из серебра, поставлявшегося евреями. Однако в отличие от Западной Европы – финансы и торговля были далеко не единственными сферами деятельности евреев. Некоторые богатые эмигранты становились в Польше землевладельцами».
Прежде чем задать свой назойливый вопрос, добавлю: у русских тоже полно монет «нечитаемых», как их называют русские историки, то есть, написанных еврейскими буквами на русском языке. Насчет того, что евреям «предложили помогать советами» — детский лепет, а не «логика» как считает Кёстлер. Сегодня и экономическому дураку понятно, что король не Лешек и Мешко, а «дом бен Йозефа», и этот «бен» — князь не «чеканщик» — подмастерье, а владелец всех отчеканенных в его «доме» монет. Поэтому, чем выводить рулады надо прямо сказать, что власть в Польше и Венгрии принадлежит евреям. И что самое главное, это евреи становились собственниками земли (в отличие от остальной Европы), а земля – это наследственные титулы самого высокого ранга. Не из хазар ли и Радзивиллы, богатейшее семейство Польши? Тем более что наша Повесть временных лет называется Радзивиловской летописью, и «найдена» именно у него в подвале, в Кенигсберге. А Лаврентьевская летопись – из Лаврентьевской библиотеки клана Козимо Медичи, точнее его внука Лоренцо (Лаврентия) Великолепного. И досталась она нам в те поры, когда мы были еще католиками, и крестились двумя перстами. (Подробности в других моих работах).
Вот теперь и задам свой вопрос: неужели евреи из хазар у нас на Руси все это не проделывали? А прямо–таки перепрыгнули нас, торопясь в Польшу. И отвечу: проделывали, только потом все документы пожгли. Тем более что у нас строевого леса больше, чем в Польше. А Кёстлер заметил: «Некоторые виды деятельности вообще стали в Польше чисто еврейскими. К ним относилась торговля лесом, в связи с чем вспоминается, что дерево было главным строительным материалом и важной статьей экспорта в Хазарии; то же можно сказать о транспорте, о превосходных еврейских конных бричках». Наконец–то вспомнили о лесе, а то все пенька да пенька. И Гоголю с его «одним топором, да долотом» вместе с «расторопным ярославским мужиком» на вид ставлю «отличные еврейские конные брички». «Другим специфическим еврейским занятием было содержание постоялых дворов, мельничное дело и меховая торговля», как раз то, без чего Россия вообще существовать не может. Так неужели ни одного еврея не осталось в России, чтобы все это организовать, включая царскую казну, бояр, дворян и средства для их существования? В том числе крепостное право, такое удобное для «избранного народа». Ведь в Польше–то они его создали.
И еще маленькая цитата, не из Кёстлера, а из Иосифа, сына царя Аарона, брата Моисея: «…сын из царских сыновей. Чужой не может сидеть на престоле моих предков, но только сын садится на престол своего отца. Таков наш обычай и обычай наших предков с того самого дня, как они находятся на этой земле, в отношение которой да благоволит воцаряющий всех царей навсегда мой царский престол до конца всех поколений». Это как раз то, что позднее приняли все народы: от отца к сыну. А в древней Руси было от старшего брата – к младшему, притом, как правило, не к кровному, а названному. То есть, у нас было бандитское наследование (подробности в книге), и без евреев нам бы его не пришло даже в голову менять.
Выше я показывал, что западное еврейство – не меньшая сила, чем восточное, хотя Кёстлер и хотел преуменьшить его роль. Сейчас я приведу цитаты из самого Кёстлера, показывающие, что я прав, а не он. Приводить я их буду короткими фразами, освобождая их от долгих объяснений автора, указывая страницы. Итак, с. 162: «К концу первого тысячелетия н.э. больше всего евреев Западной Европы жило во Франции и в Рейнской области. <…> Головокружительный взлет и еще более стремительное падение английского еврейства всего за два с четвертью столетия контрастно высветили фундаментальные факторы, определившие судьбу всего западного еврейства. <…> С. 163: …социально–экономическое влияние евреев было несообразно велико, учитывая их скромное количество. <…> В экономике средневековой Англии эта крохотная еврейская община играла ведущую роль – гораздо большую, чем в Польше… <…> …ибо одним им была ведома тайна функционирования экономики. <…> С. 164: Примерно тогда же (906 г.) заговорили о евреях в Шпайере и Вормсе, чуть позже – в Трире, Меце, Страсбурге, Кельне… <…> В этих городах (Эльзас и долина Рейна) много израильтян, людей мудрых и богатых. С. 165: …в экстренном случае любое (еврейское) правило могло быть отменено «ассамблеей из ста делегатов из стран – Бургундии, Нормандии, Франции и из городов – Майнц, Шпайер и Вормс». С. 171: …на всей территории бывшей Австро–Венгерской монархии и на Балканах появились еврейские поселения. Значительное еврейское население существовало не только в Вене и в Праге; в одних Каринтийских Альпах не меньше пяти населенных пунктов носят название «Юдендорф», «еврейская деревня», в горах Штирии насчитывается еще больше «Юденбургов» и «Юденштадтов». К концу 15 века евреи были изгнаны из обеих провинций и двинулись в Италию, Польшу и Венгрию…»
По–моему достаточно, нет уголка Западной Европы, где бы евреи не были обнаружены самим Кёстлером. Вот они–то и принесли с собой в Западную Европу «греческую» демократию. И родом они из западного колена, которое прошло из Йемена в Эфиопию, Египет, Южное побережье Средиземного моря до Босфора и Гибралтара, а потом растеклось по всей Западной Европе. Восточное же колено сделало абсолютную монархию и отобрало права у человека в Месопотамии, Персии, Кавказе, Хазарском каганате, России, Польше и Венгрии.
Русь, водка, гои и изгои
Введение
Побудительной причиной для написания этой статьи послужила последняя книга А. И. Солженицина «Двести лет вместе», часть 1. Она же дала мне достаточно много новой информации, которой я не имел до прочтения этой книги звездного автора.
В своей неизданной еще книге «Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории» и нескольких статьях, тоже еще не опубликованных, я также рассматривал вопросы «сотрудничества» россиян и евреев во времена задолго до 1772 года, примерно с начала еврпейско–ближневосточной истории, точную дату которой специально не называю из–за приверженности к новой хронологии, а заканчиваю на царствовании первых Романовых. Так что исторически я и Солженицын в своих интересах не соприкасаемся. Тем не менее, он одновременно дал и дополнительные доказательства моей точки зрения на русско–еврейский вопрос, и, на мой взгляд, сильно омолодил его начало 1772 годом и здорово его упростил, чем я крайне недоволен.
Дело в том, что массовое внедрения евреев в русскую жизнь я связал с «растворением» в веках, иначе не назовешь этот процесс согласно официальной истории, Хазарского каганата. А Солженицын «привел» евреев в Россию в 1772 году при первом разделе Польши, «в который Россия возвратила себе Белоруссию – и с массовым 100–тысячным еврейским населением. От этого года надо датировать первое значительное историческое скрещивание еврейской и русской судьбы». Тем не менее, как скрупулезный человек, Солженицын привел во вводном разделе добытые им сведения о евреях на Руси во временах, как говорится, от Рюрика. Но не придал этим отрывочным и сумбурным сведениям абсолютно никакого значения, иначе бы он не написал только что приведенные мной слова.
Я же в своей упомянутой книге и статьях довольно схематично представил это внедрение евреев в русскую жизнь от Рюрика до Романовых, притом не только схематично, но даже и несколько неверно. Я им приписал изобретение русской водки, но массовое спаивание русского народа оставил на совести наших русских князей, бояр и дворян. Книга Солженицына заставила меня пересмотреть этот вопрос. Я приписал хазарским евреям, ставшим русскими, выбор места заложения Москвы на истоках трех великих восточноевропейских рек: Волги, Днепра и Дона, но потом поправился и признал, что Москва построена и расцвела на работорговле собственным народом через Дон с помощью донских казаков–разбойников в Кафе (Керчь), где евреи их массово скупали и перепродавали втридорога по всему Черноморью и Средиземноморью. Основной же путь проникновения евреев на Русь произошел через Волгу, в то время, когда устье ее и низовья потеряли интерес для торговцев и охранителей поваренной соли из озер Эльтон и Баскунчак – соль нашли в Западной Европе и научились ее выпаривать из морской воды значительно чище, чем прежде.
С помощью Владимира Ивановича Даля и энциклопедии «Жизнь растений» я нашел второй маршрут проникновения евреев в Россию по пути «из варяг в греки», который я отклонил от хрестоматийного, не доходя до реки Ловать, на восток, на Волок Ламский и далее на Кострому и Вологду, а затем через Великий Устюг – на Урал и в Зауралье, на реку Конду. Попутно я исправил «греков» на венецианцев, и знаменитый этот путь стал у меня называться: путь из Венеции в Зауралье, естественно, минуя Москву несколько севернее, которой тогда еще и не было. Главным предметом доставки по этому пути были не соболя, пенька и сало, хотя и их возили, а лес, строевой лес, части из которого, а именно – лиственницы на венецианские сваи, больше нигде не осталось. (Подробности – в других моих работах). Кстати, ученые, которые ломают голову над проблемой идентичности основного словарного запаса угров (венгров) и зауральской народности манси, могли бы остановиться на моей гипотезе. Она бы принесла им довольно ощутимые плоды, так как первая лиственница все же была найдена венецианцами на Карпатах, высоко в горах, но ее очень быстро вырубили. Ее там было очень мало.
Таким образом, Солженицын указал самый поздний и самый незначительный третий путь проникновения евреев в Россию «из Польши вместе с Белоруссией», иначе, как бы в России по Солженицыну оказалось к концу 19 века более половины мирового еврейства, точнее 51 процент? Когда прибыло их в 1772 году ровно 100 тысяч. В связи с этим евреи на Руси натворили дел несравненно больше, хотя и тех дел, которые чрезвычайно скрупулезно показаны Солженицыным, хватило бы не на один десяток других, менее грамотных, народов.
Кстати о грамоте. Солженицын утверждает, что те 100 тысяч, что прибыли к нам «вместе с Белоруссией», были совершенно безграмотны, темнее темной ночи. И, дескать, нашим царям чрезвычайными усилиями пришлось приобщать их к учебе. К 20 веку их так «приобщили», что в некоторых высших учебных заведениях училось до 70 процентов евреев из всех народов России. Пришлось даже ограничивать их прием жестким процентом, все же превышающим процент евреев в России раза в 2 – 3, но и этот чрезвычайно льготный для них процент евреи ухитрялись превышать в несколько раз. Может быть, те 100 тысяч и не шибко грамотными были, не буду спорить. Знаю только одно, что еще во времена написания Библии, Торы и Талмуда каждого еврея мужского пола иудаизм строго–настрого обязывал быть грамотным, что в более поздние времена приравнивалось к университету. Кроме того, я, надеюсь, исчерпывающе доказал в своих работах, что все виды грамоты, включая иероглифы, клинопись и алфавит, придумали евреи, которые на границе между Йеменом и Саудовской Аравией, в пустыне, от тяжести жизни поумнели и, преодолевая стыд, начали торговать, получив название торгового племени («Британика»). Больше никому не только письменность о ту пору не была нужна, речь–то состояла всего из нескольких десятков слов, самых необходимых: люблю, хочу, хорошо, больно и кушать.
Я даже рассмотрел сегодняшние предпосылки для умения торговать, и пришел к выводу, что они с тех самых пор не изменились, но торговать для всех других народов – это по–прежнему тяжелее, чем даже голодать. У них, всех других народов, есть врожденное непреодолимое отвращение, стыд и неприемлемость профессии торговца. Я это тоже доказал. Нашел я и объяснение поставившему Джеймса Джорджа Фрэзера в тупик феномену, что первобытные аборигены, где бы то ни было, живущие в самых благоприятных природных условиях, оказываются на самой низшей стадии развития. А праевреи, еще не ставшие торговыми племенами, жили в таких ужасных природных условиях, что быстренько все сообразили и отказались от ложного стыда.
Конспект главы 1 «Включая XVIII век» из Солженицына
с комментариями
Войны с хазарами Киевской Руси у Солженицына выглядят не очень убедительно, так как «Разными путями евреи попадали и в Киев и оседали там. Уже при Игоре нижняя часть города называлась Козары; сюда Игорь добавил в 933 пленных евреев из Керчи. Потом прибывали пленные евреи в 965 из Крыма, в 969 – козары из Итиля и Семендера, в 989 – из Корсуня (Херсона), в 1017 из Тьмутаракани. Появились в Киеве и западные евреи: в связи с караванной торговлей Запад – Восток, а может быть, с конца XI века и от преследований в Европе при первом крестовом походе». И еще: «…на рубеже IX–X веков в Киеве отмечено наличие хазарской администрации и хазарского гарнизона, (…) а еврейский и хазарский элемент в Киеве играл значительную роль». Жиды в Киеве имели «в лучшей части города целый квартал… у Жидовских ворот рядом с Золотыми Воротами».
Какие же войны, то и дело возникавшие? Психология же людей не изменилась. Посмотрите, сегодня так могло быть? Тем более что «хазары имели только верхушку из иудейского племени, а сами были тюрки, принявшие иудейское вероисповедание». Разве можно столь явную чушь приводить с серьезным видом? Отправляю читателя к своим работам, ибо надо много места, а в настоящей статье его недостаточно. Напомню только, что у хазар было разом три веры: иудаизм, мусульманство и христианство, а сами хазары состояли из казаков–разбойников всех кровей, иудеев–торговцев и местных племен, которых мы сегодня знаем как «лица северо–кавказской национальности», калмыков и так далее. Напомню также про тот тарарам, который разгорелся на Руси под названием церковного раскола при Алексее Михайловиче, втором Романове, только лишь из–за того, что заставили креститься тремя перстами вместо двух – католических.
Не могу не отметить, что Солженицын приводит и данные о проникновении еврейской общины переселением с берегов Черного моря и Кавказа «через южнорусское пространство». Но, на мой взгляд, он же и отмахивается от этой идеи как от назойливой мухи, так как след этих евреев на Руси потерялся для него. В том–то и дело, что для меня этот след не потерялся, и я на него обратил самое серьезное внимание, как в упомянутой книге и статьях, так и в настоящей статье, уточняющей кое–какие детали из прошлых моих исследований.
Очень ценными для меня являются сведения, что киевские князья не только симпатизировали евреям, но даже и оберегали их от гнева изнемогающих под бременем 50–процентных годовых своих сограждан. Здесь я и подумал в первый раз, а не являются ли сами киевские князья хазарскими каганами, которыми были у хазар евреи. Недаром потом вплоть до 20 века евреями России руководили кагалы, заметили разницу в одну, совсем малозначащую, букву, на слух без письма едва различимую? Причем кагалы так ловко руководили евреями в Росси, что цари никак не могли с ними справиться 200 лет подряд, несмотря на 11 комиссий Сената, созданных почти специально для уничтожения этих кагалов и приучения евреев к производительному труду, отучив их от обмана. Я даже до Солженицына и не подозревал, что евреи еще ловчее цыган на этом поприще.
Вслед за этим я подумал, что Солженицын не знает о первых двух «проникновениях» евреев на Русь, но я–то знаю. Поэтому, предположил я, все то, что Солженицын написал о «совместной деятельности» евреев и русских, от результатов которой волосы становятся дыбом, совершенно в том же плане могли происходить и до 1772 года, прямо от «распада» Хазарского каганата, или от «призвания на Русь Рюрика», по–моему волжского казака–разбойника с еврейскими счетоводами и сбытчиками разбойной добычи. Я этому попытаюсь достать косвенные хотя бы доказательства, прямых–то, «летописных», уже и не добудешь.
Что–то стало теплеть, даже горячеть, подумал я, когда у Солженицына откопал фразочку Карамзина, которая прокомментирована им как–то, по–моему, не по делу. Смотрите сами: «…находим у Карамзина: окружавшие Лжедмитрия казаки, очевидно запорожские, ругали россиян жидами, значит, — продолжает Солженицын, — для западных областей это было ругательство». Видите, куда он клонит? Будто не знает, что в те времена вообще слова еврей не было, а было только слово жид, хоть ругайся им, хоть хвали. А вот почему Лжедмитрия, не «поляка», а русского, что вполне убедительно доказано «новохронистами» Носовским и Фоменко, называют жидом, Солженицын не задумался вместе с Карамзиным. Вот в этом и есть «огрех» историков. Лжедмитрия «окружают казаки», а кому еще его окружать, если он сам казак, потомок Дмитрия Донского, казака–разбойника, изменившего порядок наследования «от старшего брата к младшему», как и принято до сего дня в бандитских шайках, на наследование от отца к сыну, чего вовсе не положено у бандитов. И за это донской атаман по фамилии Донской наказан Куликовской битвой в Москве, на Кулишках. И еще целых сто лет бандиты с Дона пытались вернуть наследование «как положено», но так и не добились этого до самого прихода ушкуйников, сперва Шуйских, потом Романовых, завоевывать московский рабский донской бизнес. Вот в Москве о ту пору евреев не было, они все сидели в Крыму, в Кафе. И Москва поэтому вся деревянная была, горела чуть ли не каждую неделю. А вот во Владимире евреи были. Потому–то в Костроме древние здания с венецианскими портиками, а в Угличе – печные трубы расположены по–итальянски по наружной стене, что совершенно идиотски выглядит для холодной России. Подробности в моей статье «Про кремли, чети, засеки, первых Романовых и казаков–разбойников».
Во–вторых, воинства сплошь из евреев у Романовых против «Лжедмитрия» Московско–Донского, конечно, не было. Где их столько взять? Да они и не служили в армии, Солженицын это подробно очень рассмотрел. Обычно войска называют по предводителям, идеологам, командирам, зачинщикам. И я бы это на месте Солженицына без рассмотрения не оставил. Хотя я и говорил много в других своих работах на тему закоренелости представлений, вбитых еще в детей школьной палкой. По поводу некоторых вещей просто не приходит в голову даже усомниться, настолько прочно они там сидят. Для меня же совсем очевидно, что с «Лжедмитрием» боролись евреи, отбивавшие у него не столько Московское царство, в котором ничего не росло кроме смешенной тайги, даже без лиственницы, и в земле ничего из ископаемых не находилось, сколько отвоевывали чужими руками волжских казаков–разбойников очень прибыльный бизнес. На это они мастаки. А по всей Московии жила рослая, но безответная чудь (нынешние финны, угро–финны), в общем, «чудаки», не знавшие оружия, бери и продавай хоть по 100 тысяч разом. (См. мою книгу).
Осталось у меня пока без дела Владимирское княжество, расположившееся в медвежьем углу, на реке Клязьме, притоке Оки вблизи ее впадения в Волгу около Нижнего Новгорода, совсем в стороне от «пути из Венеции в Зауралье». Сохранившиеся древние постройки этого княжества сильно напоминают «казанские», которые, в свою очередь, — «персидские», то есть, они более восточные, нежели западные. Торгового пути через эти края никакого не было, некуда было плавать, ведь сухих путей на Руси в те времена вообще не было, что даже сегодня сказывается. Поэтому я и думаю, что этот медвежий угол, разукрасившийся дворцами, был базой верхневолжских казаков–разбойников во главе с еврейскими торговцами, счетоводами и сбытчиками казацких трофеев, а главным образом – неприступное и безопасное сосредоточение истинных правителей Владимирской Руси. И оно захирело самым естественным образом после прекращения торговли русскими женщинами на Волге, поставками лучшей в мире поваренной соли со знаменитых озер, вообще с растворением в пространстве Хазарского каганата.
В связи с этой моей гипотезой приведу некоторую историческую сумбурность, существующую в официальной истории. Солженицын пишет, приводя цитаты из своих источников: «По крайней мере, один еврей был в доверии у Андрея Боголюбского во Владимире. В числе приближенных к Андрею находился также какой–то Ефрем Моизич, которого отчество – Моизич, или Моисеевич, указывает на жидовское происхождение, и он, по словам летописца, был среди зачинщиков заговора, которым убит Андрей. Но есть и такая запись, что при Андрее Боголюском приходили из Волжских областей много болгар (волжских – мое) и жидов и принимали крещение, а после убийства Андрея сын его Георгий сбежал в Дагестан к еврейскому князю. Вообще же по периоду Суздальской Руси сведения о евреях скудны, как очевидно, и их численность там». То есть, Солженицын приводит два противоположных мнения о величине присутствии евреев во Владимире и оставляет на наше усмотрение, какую версию принять: много было их или мало.
Я же не могу оставить открытым этот вопрос, ибо он и есть мой интерес. Я обратил внимание на труды Герасимова по воссозданию портретов людей по их черепам. И это внимание привело меня к мысли, что только один Андрей Боголюбский из всех князей, «восстановленных» Герасимовым, имеет вид таежного русского первобытного человека, остальные же князья – лицом гораздо ближе к еврейскому племени нежели к искони русскому, «с носами на широком основании», как пишет кто–то из историков, кажется Ключевский. Поэтому, может быть, его и «убрали», «принявшие крещение жиды», без болгар, разумеется?
В заключение этого раздела я должен сказать прямо, что вся та галиматья, которая нам оставлена для «изучения» историками, тщательно отфильтрована от сведений, могущих навести на верный след. Поэтому я вынужден использовать оговорки, недоговорки, глухие намеки, то есть огрехи историков, нацеленных правителями на совершенное искажение истины. Поэтому цитат из «летописных источников», за редким исключением, прямо подтверждающих мою мысль, вы не найдете. Мне предстоит трудный путь исследования того, что еще осталось, включая Словарь Даля, этот кладезь не сожженных сведений. А то у Солженицына так ловко получается, ведь его текст на добрую половину состоит из цитат «первоисточников», хотя, если внимательно их читать и запоминать прочитанное хотя бы на два дня, то получается почти сплошной бред о времени «включая 18 век».
«Архитекты присланные»
Начну прямо с цитат из книги В.П Даркевича «Аргонавты средневековья», параграф «Архитекты присланные», изданной под эгидой Академии наук СССР («Наука», М., 1976, стр. 136): «Расцвет владимирской земли. «Архитекты присланные» прибыли из Германии от императора Фридриха I Барбароссы. Вместе с владимирскими мастерами они внесли свой вклад в оформление Владимира и княжеской резиденции – Боголюбова. При участии западноевропейских зодчих в памятники времени (Андрея) Боголюбского (Успенский собор, церковь Покрова на Нерли) проникли романские детали: аркатурно–колончатые пояса, пилястры с полуколоннами, базы полуколонок с угловыми выступами, перспективные порталы, капители. Некоторые из таких элементов, став традиционными, прошли через всю историю древнерусской архитектуры вплоть до 17 века».
Прерву на минуту автора, чтобы сказать наперед следующее. Во–первых, автор принадлежит к славному племени торговцев, которому есть что скрывать. Во–вторых, это продолжение Владимирской Руси времен Андрея Боголюбского. В третьих, сразу обращу внимание читателя, что в цитатах будут сплошные натяжки. И, наконец, в четвертых, я буду выделять заинтересовавшие меня места в тексте для своих комментариев. Итак, зачем понадобилось автору вставка «вместе с владимирскими мастерами»? Я думаю затем, что у автора не все в порядке с идентификацией нашего и западного искусства, к которому он «притягивает» владимирскую Русь. Это доказывается и «романскими деталями», отсутствие которых автор не найдет ни в одном строении от Ближнего Востока до Англии, эти «романские детали» присущи всем древним строениям одного и того же времени. Это доказывается тем, что элементы не только «прошли через всю историю древнерусской архитектуры», но и архитектуры вообще, начиная от «персидской». И вообще, какие на Руси могут быть «мастеровые», если пришлось звать «архитектов присланных» на первый же каменный дом? Продолжу цитировать.
«По планировке укрепленный ансамбль палат в Боголюбове близок феодальным дворцам – пфальцам – в междуречье Рейна и Эльбы. Переходами и лестничными башнями отдельные постройки объединяются в единый комплекс. В него входит блок парадных комнат – сам дворец в несколько этажей, придворная церковь, связанная с оборонительной стеной, и служебные помещения. Ряды соединенных в группы арочных окон на фасадах пфальцев Эгера и Вартенбурга напоминают боголюбовские колончатые пояса. Тройное окно лестничной башни в замке Андрея (Боголюбского) сохранило чисто романский облик. Видимо, мастера пришли с прирейнских областей (Нижняя Лотарингия, Рейнская область, Вестфалия). Выходцы с Запада бок о бок работали с андреевскими «делателями». Они внесли романские элементы в резное убранство, сохранив общерусские планы и конструкции храмов».
Прерву опять краснобая и замечу, что как «ансамбль», так и «блок помещений», «единый комплекс» напоминают не только «пфальцы Эгера и Вартенбурга», но и любой другой укрепленный ансамбль богатых людей от Персии до Шотландии. Мало того, блокировка узких многоэтажных зданий тесно друг к другу, включая «служебные помещения», раньше всех стала известна именно в Йемене, откуда, по моему мнению, и пошли по миру евреи. «Британика» не даст соврать, почитайте. Таким образом, «междуречье Рейна и Эльбы», «Эгер и Вартенбург», не говоря уже о Нижней Лотарингии и Вестфалии, выбраны автором, как несколько одинаковых семечек из мешка точно таких же семечек. И этот выбор не может быть не предвзятым. Или совершенно случайным. Тогда в обоих случаях «семечки» ни о чем не говорят, кроме как обо всем мешке сразу. Вот если бы автор потрудился сравнить строения в Угличе и Костроме, немного выше упомянутыми, с владимирскими строениями, то он нашел бы все–таки некоторые отличия. Во владимирских строениях хотя бы нет печей, отапливающих улицу, а не дом. Поэтому, на мой взгляд, они намного древнее угличских и это еще раз подтверждает мою гипотезу.
Автор продолжает, а я цитирую и выделяю интересное: «Хотя, по словам летописца, «великий Всеволод» (Большое гнездо) уже «не искал мастеров от немец», но и он не обошелся без привлечения «каменодельцев» с Запада. В Дмитриевском соборе размещение некоторых рельефов соответствует их месту в романской, в частности западно–французской архитектуре (Самсон со львом, борцы и др.). Но если в романских церквах, где в скульптурном убранстве основную роль играет портал, они располагались над входом или по сторонам его, то в Дмитриевском соборе, где композиционные центры тяготеют к закомарам (полукруглое или килевидное завершение части наружной стены), рельефы помещены по сторонам окон или над ними. Например, позу двух львов с общей головой, очень искусственную в изолированном виде, определяло центральное положение в архивольте (деталь обрамления арочного проема) романского портала, где сросшихся зверей сжимали соседние рельефы. Следуя местным традициям, резчики могли использовать западноевропейский комплект рисунков, где было указано место определенных мотивов. Некоторые особенности резного декора Дмитриевского собора находят аналогии в памятниках провинции Пуату. Особенности школы Пуату – обилие скульптуры на западном фасаде с ярусами аркатурно–колончатых фризов и статуями святых».
Зачем так далеко ходить, аж во Францию? Константинополь–то все–таки ближе, а Кавказ совсем недалеко. Это первое. Во–вторых, разве романский стиль – это принадлежность только Франции? А уж фраза насчет «местных традиций» по «западноевропейским рисункам» совсем смешно выглядит. Не говоря уже о том, что автор не знает совсем простой истины о том, что любой иностранец на Руси назывался «немец» из–за того, что был немым на нашем языке, и западно–французский «каменоделец» – тоже был немцем. И тогда будет выглядеть идиотизмом, что Всеволод Большое Гнездо «уже не искал» «немцев», но без «немцев» никак не мог обойтись. Автор изо всех сил тянет нас в противоположную сторону, значит это ему зачем–то нужно, не так ли? И он, не сомневаюсь, думает, нагорожу им всяких там «аркатурно–колончатых фризов», «килевидных завершений» и прочих «закомар», собью их с толку, и заставлю поверить в несбыточное. Подумал хотя бы о том, что сухого пути в Западную Европу тогда не было, он и сегодня–то не очень хорош. Все реки и речки текут поперек пути, мостов тогда тоже не было, и перевозчики на лодках никого не ждали – всю жизнь можно было прождать клиента с «комплектом рисунков». А вот по Клязьме и Яузе «плыла, качалась лодочка» аж до самой Астрахани и дальше, до Персии.
Автор, конечно, понимает, что «размещение некоторых рельефов в романской архитектуре» не соответствует владимирской архитектуре, «где композиционные центры тяготеют к закомарам», а у французов «в скульптурном убранстве основную роль играет портал». Но ему же надо доказать, что черное есть белое. Поэтому он переходит к собственно изготовлению, грубо говоря, кувшинов и блюд с чеканкой и эмалью (забыл как называется это искусство), называя эту работу без всякого основания «ювелирным делом» чтобы мы не догадались, что как раз это искусство–то и принадлежит Ближнему Востоку, например Ирану и Пакистану. И даже Дагестану.
Он пишет: «В строение церковное входили и шедевры ювелирного дела «латинян». Выдающимися специалистами в художественной обработке металла слыли мастера Лотарингии – области в долинах рек Мааса и Мозоля. Их влияние простиралось до Саксонии, Польши, Чехии и Венгрии. Вместе с «мастерами всякими» изделия лотарингских и рейнских ювелиров попали и в северо–восточную Русь. В прошлом веке в ризнице Успенского собора хранилась медная пластина со сценой воскресения Христа. Парную ей пластину с композицией распятия обнаружили в одном из монастырей Владимирской губернии. Судя по форме и размерам, обе накладки, известные в литературе, как «наплечники Андрея Боголюбского», украшали полусферическое подножие креста, которое могли поддерживать бронзовые фигуры евангелистов. Владимирские накладки вышли из мастерской знаменитого ювелира Годфруа де Клера из Гюи. С именем этого валлонца, прозванного де Клер Знатный, связан расцвет эмальерного дела в Лотарингии в третьей четверти XII в. Влияние талантливого мастера, создателя «живописного» стиля и особой техники, еще долго ощущали ювелиры Мааса. Его подписанные работы неизвестны, но архивные документы позволили отнести к кругу изделий Годфруа ряд анонимных вещей из музеев и ризниц церквей. Светский мастер Годфруа де Клер был типичным странствующим ремесленником, сумевшим побывать даже в Палестине. В 27 лет он покинул свой родной город Гюи и с тех пор кочевал по разным странам Европы: работал в Льеже – столице валлонского Мааса и при дворе германских императоров».
Прерываю опять. Уж больно много вопросов накопилось к автору. «Латиняне» разве в Лотарингии жили? Латинский язык–то автор, поди знает, откуда явился миру. Мало того, что у него выходит, что центр «художественной обработки металла» возник в Лотарингии вместо Ближнего Востока и Кавказа, так он еще и «распространился» на Саксонию, Польшу и так далее. Притом заметьте, как раз против его естественного распространения. Недаром у него Годфруа де Клер из Гюи, «светский мастер» стал «типичным странствующим ремесленником», добавлю, с дворянским титулом (де Клер), «сумевшим побывать даже в Палестине», поближе к истинной родине чеканки, эмали и вообще листовых медных изделий. Но не это главное. Где 27–летний юнец–дворянин научился всему этому? В Гюи? У кого? В Палестине? Может быть, но как он туда попал? Ведь ему надо было пересечь столько стран. Я не говорю о границах, я говорю о языках. Или он еще и полиглотом был? И как он странствовал со своим горном, кучей инструментов и помощников? Это ведь не с гусиным пером за ухом? Но и это не самое главное. «Его подписанные работы неизвестны», но именно «владимирские накладки вышли из знаменитой его мастерской», не сильно ли это сказано? И почему так дотошно все второстепенное описав, автор «парную пластину» нашел «в одном из монастырей»? Что, лень сказать было, в каком именно? И что значит «наплечники могли поддерживать фигурки евангелистов»? Оно и штаны можно через голову надеть под страхом смерти. Странствующего ремесленника я могу представить в виде парикмахера с бритвой за одним голенищем и ножницами – за другим. И мылом в кармане. Но никак не странствующую кузницу. И куда, наконец, девалось это искусство из Лотарингии в наши дни, оно ведь в Пакистане и Дагестане и ныне живо.
Цитирую дальше с замечаниями внутри цитаты, в скобках, так как она у меня почти всплошную выделена: «От «всякого узорочья» и «многоценных сосудов», которыми Андрей Боголюбский украшал интерьеры храмов, до нас дошло (хотя и в неполном виде) еще одно произведение романского круга. Оно происходит из области Среднего Рейна, которая вместе с Лотарингией шла в авангарде европейского искусства обработки металла. (Пока это простая декларация). В 1486 г. (около 300 лет спустя после Боголюбского) по повелению Ивана III для Успенского собора в Московском Кремле изготовили (кто, где и как, ибо это очень важно) драгоценный ковчег в виде модели храма, известный под названием Большого сиона (или Иерусалима). Высота сиона, который хранится в Оружейной палате, 94 см. Он представляет собой круглую в плане центрическую церковь – ротонду из позолоченного серебра с чернью. Архивольты закомар (опять?) нижнего яруса ковчега опираются на полуколонки с романскими (персидскими?) базами и капителями. В промежутках между колонками стоят чеканные рельефные фигуры 12 апостолов. (Только эти апостолы и заказаны на готовой работе 12 века?) Такое устройство низа сиона характерно для крупных реликвариев второй половины XII в. (правильно, как же иначе?), выполненных ювелиром Фридериком в мастерской при монастыре св. Пантелеона в Кельне. (Как так? А куда девался Годфруа из Гюи? Он ведь тоже из 12 века. Или Фредерик из 14 века? Так кто же и когда изготовил «сион»? Или Иван III «заказал» только модернизацию «Сиона» 12 века в 15 веке?) Аркатурно–колончатый фриз (опять?) с Христом и апостолами в рост – обязательный элемент их декора. По стилю изображения апостолы близки скульптурам святых на кельнских реликвариях. Фронтальные и неподвижные фигуры напоминают колонны позднеримских порталов. (Опять нас тянут на Запад, не хотят, чтобы мы глянули на Восток). Тяжелые одеяния драпируют слабо моделированные тела. Укороченные ноги кончаются неестественно крохотными ступнями. Массивны выпуклые головы с «параболическим» профилем. Выпученные глаза пристально смотрят вдаль. На плоских пластинах фона выгравированы волнистые стебли с пальметтами – мотив, расцветающий в творчестве Фридерика и его учеников. (Я опять спрашиваю куда делся тот парень из Гюи?) Верхняя часть сиона с традиционным русским пятиглавием переделана в 1486 г. (Ах, вон оно что? Подгоняете, значит, под пятиглавие?). Но орнамент в трехлопастных арках, где пророки и фантастические животные выступают из растительного плетения, скопирован с предшествующего памятника. (А это еще что такое? Что за предшествующий памятник? Целиком он — «предшествующий», или из стиральной, швейной машины и утюга сделали автомобиль?) Крылатые и бескрылые четвероногие возле пророков, видимо, заменили (так видимо или заменили?) драконов – символы побеждаемых церковью сил зла. (И где Вы, господин искусствовед, в православной церкви взяли драконов?) Они сохранили характерный романский облик: маленькие головы с острыми ушами, длинные изогнутые шеи, крылья. (Не кажется ли Вам, что это мусульманские демоны?)
Наконец, S–образные драконы в окнах барабана сиона похожи на химер ажурного гребня крыши реликвария св. Марина работы Фридерика. (Ну, ясно, подгоняете.) Первоначально кельнский реликварий, низ которого сохранился без особых изменений, имел башенную композицию из постепенно уменьшающихся кверху объемов. Цилиндрическое основание завершал усеченно–пирамидальный «шатер» с маленькой башенкой. Таким образом, реликварий, модифицированный при Иване III, обнаруживает связи с кельнской мастерской монаха Фридерика. Его изготовление в 60–е годы XII в. совпадает по времени с призванием князем Андреем иноземных мастеров. С берегов Рейна «башенный» реликварий доставили во Владимир (надо думать, в разобранном виде). Его можно связать с одним из четырех больших «златых» (т. е. позолоченных) иерусалимов, которыми, по летописному известию 1175 г., князь Андрей украсил Упенский собор во Владимире и церковь в Боголюбово». Уф–ф, наконец–то, конец цитаты!
В своей статье «Иудаизм, ислам, правоверие, православие и католичество «в одном флаконе»» я, надеюсь, убедительно показал, что русское православие произошло от так называемого правоверия (несторианства) – симбиоза иудаизма, ислама и христианства – родившегося не в Сирии как считается, а в Персии и Ираке. Все это приплыло к нам по Волге через Хазарский каганат с «персидскими» купцами–евреями. И оплотом этого правоверия как раз и был Владимир, который «расцвел» первым на Руси, может быть, даже раньше Киева, или одновременно с ним. Но чуть–чуть позже Казани, так как туда купцы раньше доплыли. Скорее всего Владимир и был одной из столиц Хазарии, не считая Итиля и Казани. Потом ислам в Казани очистился от христианства–правоверия, так как охранникам соляного пути, который я переименовал из великого шелкового, нельзя было водку пить, охранники плохие получаются. И эта вера закрепилась как и в Иране с Ираком, где иудаизм полностью исчез, заменившись исламом. Хотя царями исламскими и стали бывшие иудеи. Россию же нельзя было отучить «горячий напиток» из меда пить, да и незачем, с пьяными легче управляться, и им евреи изобрели водку, как говорится, дешево и сердито. Напившись водки, русские, естественно, отказались от исламской трезвенности, а вместе с ней и от самих остатков ислама. Но тут закончился соляной путь (соль нашли всюду), закончилась покупка русских женщин, так как в них ранее ощущался острый недостаток в жарких странах, а потом прекратился (подробности в книге). И Владимир захирел на этой почве на пути к окончательному правоверию.
К этому времени открылась потребность в русской лиственнице для Венеции, и наладился путь «из Венеции в Зауралье», сперва, конечно, до Костромы. По этому пути приплыло католичество и совсем рядом с хиреющим правоверием, только на другом берегу Волги, обосновалось. Московии в это время, разумеется, не было. Потом Иван III прикупил землицы в Константинополе и решил начинать новую веру, но дань папе римскому платил. Второй Романов перестал платить католическую дань и решил жить своим умом, создав из мешанины католичества и правоверия – православие. Это именуется теперь у историков Церковным расколом. Хотя Алексей Михайлович просто приказал креститься тремя перстами вместо двух, да еще пожег старые церковные книги и написал новые. Вот поэтому–то и считается, что мы православные с шибко большой древностью. Хотя «новохронисты» сильно над этим смеются, доказывая неопровержимо, что христианство на Руси принималось не менее четырех раз подряд. Повторяю, все это у меня описано в других моих работах, с необходимыми доказательствами.
На фоне этой простой и логичной концепции чрезвычайно весело выглядят потуги русских историков еврейского происхождения доказать, что все к нам пришло с Запада и заставить забыть нас, что был еще к нам и путь с Востока. Эта операция прошла очень успешно, и теперь мое видение проблемы можно смело называть галиматьей душевнобольного. Но я–то уверен, что в конце концов правда восторжествует. Вот почему я почти без комментариев оставил последние опусы историка архитектурного и «ювелирного» искусства Даркевича. Если вы вернетесь вновь к ним, прочитав последние два абзаца, и вам будет смешно. Ибо все эти «наплечники» и «сионы» приплыли к нам по Волге еще тогда, когда в Лотарингии еще и не задумывались о «ювелирном» деле. Точно так же как и знаменитое блюдо из приуральской деревушки, которому я посвятил другую статью. Кстати, и знаменитая волчица с Ромулом и Ремом у ее сосцов – частично приехала на верблюде, частично – приплыла в Рим из тех же самых мест, наверное, вместе с солью, прямо к Соляным воротам Рима.
Меня не это сейчас занимает. Прочитав Солженицына и отлично зная, что русские просто физически не могли изобрести водку из–за абсолютного незнания физики, я понял, что мне надо снять напраслину, которую я возвел на первых русских вождей, когда их еще не заменили евреи на этом посту. Так–то оно будет складнее. Солженицын с абсолютной убедительностью показал, что в 1772 году евреи жили исключительно водкой, притом с такой жестокостью спаивали россиян, отбирая у них на почве опохмелки практически все достояние, что я подумал: а почему они намного раньше, этого же не могли с нами делать? Особенно меня ужаснул доклад Державина Елизавете. Ведь они же были у нас еще с Хазарского каганата. И главное, из всех сил пытаются скрыть, что они были у нас в это время. И все наши летописи они писали сами, мы же писать не умели. Недаром, даже сегодня «свою древнерусскую писанину» мы считаем «нечитаемой» (Носовский, Фоменко).
Гои и изгои