В то же время советская сторона вновь попыталась наладить экономические отношения с Варшавой, но польская позиция оставалась непреклонной, и новый раунд переговоров завершился безрезультатно. Польское правительство не посчиталось с тем, что польские бизнесмены стремились выйти на советский рынок, и из политических соображений занимало непримиримую позицию. Тем не менее 30 июля на паритетных началах было образовано "Русско-польское АО" (Росполь), занимавшееся организацией торговли между СССР и Польшей и за ее пределами. В 1923-1925 гг. на советско-польской границе имели место новые инциденты с бандформированиями, действовавшими с территории Польши253 , и СССР приостановил отправку в Польшу золота и драгоценностей. 18 июня Варшава потребовала возобновления передачи ценностей, но Москва, в свою очередь, предложила ей возместить ущерб от набегов. Польская сторона бойкотировала Всесоюзную сельскохозяйственную выставку в Москве, на которую были приглашены как польские фирмы, так и члены польского правительства. Более того, польская сторона старалась препятствовать советскому транзиту в Германию, где продолжались беспорядки, рассматривая его как поддержку боеспособности Берлина. В октябре 1923 г. СССР вел переговоры с Польшей и прибалтийскими странами по вопросу о транзите и нейтралитете в отношении Германии, но дальше общих разговоров Варшава не пошла. Одновременно Польша предупреждала Англию и Францию о советской угрозе, но подобные заявления не воспринимались на Западе всерьез.
Тем временем продолжались советско-польские переговоры о решении финансовых вопросов Рижского договора. Польская сторона выставила претензии на 75 млн рублей за эвакуированные материальные ценности в 1915 г., правда, значительная часть польских требований не была надлежащим образом документирована. Тем не менее советская сторона, заинтересованная в сохранении нормальных отношений, нередко шла на уступки, что, впрочем, не мешало Польше использовать все эти трудности в антисоветской агитации. С декабря 1921 г. по 1 июня 1924 г. Польше было передано оборудование 28 заводов и много разрозненного оборудования, эвакуированного с ее территории в годы Первой мировой войны. Одновременно смешанная расчетная комиссия рассматривала вопрос о частных финансовых претензиях польских граждан. В конце концов советская сторона согласилась выплатить по этим претензиям 1 081 120 185 польских марок (2 195 золотых рублей, или 1 114 долларов), но Варшава отказалась, и вопрос был надолго отложен. Кроме того, Польша стремилась получить более 6 млн рублей золотом за эвакуированный скот и 15 млн золотых рублей за эвакуированные непромышленные товары частных лиц. Естественно, что Москва уклонилась от выплаты столь завышенных сумм. Одновременно происходила передача Польше культурных ценностей (архивы, библиотеки, музеи и т.п.), вывезенных из Польши с конца XVIII века. В итоге 25 августа 1924 г. было подписано советско-польское соглашение о реэвакуации и компенсации имущества254 , а 2 декабря 1924 г. СССР передал Польше 102 913 долларов, что означало разрешение основных проблем материального характера. Передача основной части культурных ценностей завершилась соглашением от 16 ноября 1927 г., по которому стороны решили продолжать эту работу без каких-либо временных ограничений. СССР остался должен Польше 30 млн золотых рублей - этих денег у Москвы просто не было. Поскольку золотой запас пополнялся благодаря расширению внешней торговли, советская сторона указала, что сама Польша, отказываясь от заключения торгового договора, не позволяет ускорить выплату этих средств. Все это позволило Москве не спешить с погашением данного платежа255 .
Важное значение в советско-польских отношениях играл вопрос о выполнении польской стороной постановлений Рижского договора относительно предоставления культурных прав белоруссам и украинцам в восточных районах страны. 17 декабря 1920 г. польский сейм принял закон о наделении землей солдат, отличившихся в советско-польской войне, и до конца 1922 г. в восточных районах Польши землю получило около 25 тыс. семей. Эти переселенцы (осадники) рассматривались польским руководством в качестве опоры будущей полонизации окраин. Вместо закрывавшихся национальных школ открывались польские. Понятно, что местное население негативно отнеслось к полонизации, и постепенно в восточных районах Польши формировалось национальное движение, более заметное в Восточной Галиции. 15 марта 1923 г. Конференция послов Антанты признала де-факто границы Польши с Литвой и СССР, закрепив в ее составе Восточную Галицию и Виленщину. Это вызвало протест Москвы и Киева, заявивших о непризнании ими этого решения256 .
10 мая 1924 г. СССР обратил внимание Польши на то, что "преследования национальных меньшинств приняли массовый и систематический характер", и привел конкретные факты насилия польских властей над населением восточных окраин. Естественно, Варшава отклонила эти претензии, объявив их вмешательством во внутренние дела Польши257 . 12 августа в ходе переговоров с Англией советская сторона вновь заявила о необходимости предоставления населению Восточной Галиции права на самоопределение258 . Польская сторона 23 августа заявила Москве, что никакого вопроса о Восточной Галиции не существует, и усилила карательные меры против белорусского и украинского населения259 . Естественно, СССР 5 сентября подтвердил неизменность своей позиции в вопросе о решении судьбы Восточной Галиции, а 9 сентября опроверг высказанные в интервью польского военного министра В. Сикорского обвинения СССР в организации "бандитских нападений на нашей восточной границе"260 .
В ответ польская сторона 16 сентября заявила, что согласно Рижскому договору обе стороны отказались от "всяких прав и притязаний на земли" по обе стороны границы, и поэтому советская сторона не имеет права делать замечания по вопросу о Восточной Галиции, которая является территорией Польши261 . 22 сентября Москва указала, что ее заявления относятся не к фактической принадлежности территории Восточной Галиции, а к той форме, в которой этот вопрос был решен без участия СССР и без учета мнения самого населения этой территории, что было в свое время обещано странами Антанты. Что касается упреков Варшавы во вмешательстве во внутренние дела Польши, на это было справедливо заявлено, что поддержка польским представителем в Лиге Наций грузинского эмигрантского правительства в обстановке мятежа в Грузии и является прямым вмешательством во внутренние дела СССР262 .
Москва и Варшава в международных отношениях конца 1920-х гг.
В 1924 г. ситуация вокруг СССР изменилась. 1 февраля Англия признала СССР де-юре, вслед за ней на официальное признание СССР пошли Италия и другие страны. 24 апреля Польша подписала с СССР о прямом железнодорожном сообщении, в котором был решен вопрос о тарифах. 18 июля 1924 г. была подписана консульская конвенция, согласно которой Польша получила право создать косульства в Ленинграде, Киеве, Хабаровске и Тифлисе, а СССР - в Лодзи, Гданьске и Львове, правда, ратификация конвенции состоялась лишь 27 марта 1926 г. 31 июля 1924 г. была окончательно согласована линия границы, а в первой половине года в основном завершилась репатриация и оптация поляков, всего в Польшу выехало около 1,1 млн человек. Подписанная еще 24 мая 1923 г. почтово-телеграфная конвенция была ратифицирована лишь в феврале 1925 г., поскольку Польша опасалась большевистской пропаганды.
Экономический кризис в Польше привел к росту инфляции, и для стабилизации валюты польское руководство решило обратиться за займом к Франции, но Париж в займе отказал. Тогда Варшава обратилась к Англии и заявила о сотрудничестве с Лондоном и поддержке его политики в Восточной Европе. В итоге в феврале 1924 г. был подписан англо-польский торговый договор, который позволил английским фирмам проникнуть в польскую экономику. Но займа Англия Польше так и не дала. В итоге лавирования между Англией и Францией в 1924-1926 гг. Варшава получила 300 млн франков из 400 млн военного займа. 2 ноября 1924 г. был подписан франко-польский договор об активизации разведработы в Германии, подтверждении границ Польши и поставках французского вооружения. Франция обещала поддержку в создании польских ВМС, а Варшава со своей стороны была вынуждена пойти на экономические уступки. В итоге отрицательное сальдо в торговле Польши с Францией возросло с 19,9 млн злотых в 1924 г. до 72,6 млн в 1925 г.
В январе 1925 г. Германия предложила Англии и Франции гарантировать свои границы на западе, а Польше - вернуть Поморье, но при этом ей предоставлялось право торговли в портах Балтийского моря и одна железная дорога к ним. В этих условиях Польша обратилась за поддержкой к Англии и Франции, но они проигнорировали ее просьбы. Убедившись в готовности Англии и Франции к компромиссу на западе, Германия усилила пропаганду идеи ревизии восточных границ, а в июле 1925 г. объявила бойкот польской торговле, что болезненно ударило по Польше, во внешней торговле которой на Германию приходилось 37% импорта и 50% экспорта. Для Германии же Польша не являлась важным торговым партнером: на нее приходилось всего 4,8% германского экспорта и 5,3% импорта. Игнорируя жалобы Польши, Англия и Франция подписали с Германией Рейнский гарантийный пакт, вызвав недовольство тех союзников Парижа в Восточной Европе, чьи границы не были гарантированы. Более того, по итогам решений в Локарно Польша лишилась гарантии автоматической помощи со стороны Франции в силу франко-польского военного союза, направленного в том числе и против Германии. Теперь Франция смогла бы помочь Польше в случае ее конфликта с Германией лишь после того, как страны-гаранты Рейнского пакта подтвердили бы, что действия Германии нарушают этот договор, а этого вполне могло и не произойти.
29 сентября 1925 г. советская сторона предлагала Польше сближение на антигерманской основе, но Варшава уклонилась от этого предложения263 . Наоборот, польское руководство решило найти компромисс с Германией и в Локарно заключило с ней арбитражное соглашение, под действие которого, Тем не менее не подпадали вопросы границ. Польские претензии на постоянное членство в Совете Лиги Наций также оказались неудовлетворенными, поскольку против этого выступила Англия. Тем временем Берлин, продолжая игру на противоречиях Запада и Востока, заключил 12 октября 1925 г. с Москвой торговый договор (согласно которому Германия выделяла кредит СССР), а 24 апреля 1926 г. - договор о ненападении и нейтралитете. Эти шаги Германии привели к тому, что Англия и Франция, хотя и осудили советско-германские договоренности, пошли на предоставление Берлину места постоянного члена Совета Лиги Наций, тогда как Польша стала лишь непостоянным членом Совета264 . Для Москвы же советско-германский договор, как и аналогичное соглашение с Литвой, стал формой ответа на стремление Польши блокироваться с Прибалтийскими странами265 .
В разгар Рурского кризиса Англия и Франция вновь активизировали свою политику, направленную на создание польско-прибалтийского союза, но противоречия стран региона оказались слишком велики, а Германия и СССР умело противодействовали этим намерениям. В итоге к осени 1925 г. позиция Лондона также изменилась, и вопрос вновь был отложен. Поэтому, когда в ноябре - декабре 1925 г. Латвия озвучила идею создания "Северного Локарно" на основе объединения Польши, Литвы, Латвии, Эстонии и Финляндии, ни Москва, ни Берлин, ни даже Лондон не поддержали эти намерения. Для СССР было нежелательно иметь на своих западных и северо-западных границах единый военно-политический блок, для Германии возникла угроза реализации ее реваншистских намерений, а интересам Англии противоречило создание политической ситуации, которая бы препятствовала германской экспансии в восточном направлении. Понятно, что в этих условиях идея "Северного Локарно" тихо умерла в коридорах европейской дипломатии. Тем временем в декабре 1925 г. Польша предложила Швеции заключить гарантийный договор, но Стокгольм отклонил это предложение.
26 марта 1926 г. был подтвержден польско-румынский договор о взаимопомощи 1921 г., теперь стороны согласились, что договор будет направлен не только против СССР, но также против Германии и Венгрии. Учитывая польское стремление создать единый блок на советских западных границах, Москва, в свою очередь, постаралась наладить отношения с Германией и Литвой, заключив с ними договоры о нейтралитете 24 апреля и 28 сентября 1926 г., что вызвало недовольство Варшавы266 . 11-15 мая 1926 г. в Польше в результате переворота к власти пришел Ю. Пилсудский. Эти события, вопреки распространявшимся в прессе слухам, не вызвали откровенно негативной реакции Москвы. Тем временем заметно ухудшились англо-советские отношения. В феврале 1927 г. Англия обвинила СССР во вмешательстве в ее внутренние дела и разжигании революции в Китае. 12 мая в Лондоне полиция произвела обыск в помещении "Аркоса", а 27 мая Лондон объявил о разрыве дипломатических отношений с Москвой. Хотя Польша и одобрила этот шаг Англии, польское руководство сообщило в Лондон, что не может последовать ее примеру, поскольку имеет слишком протяженную границу с СССР и не имеет гарантий границ с Германией. Понятно, что в Москве польские дипломаты заявляли о неизменности дружественных отношений со своим восточным соседом267 . Тем более что еще с февраля 1926 г. стороны обсуждали предложенный советской стороной договор о ненападении. В ходе переговоров польская сторона попыталась увязать будущий договор с Москвой с аналогичными соглашениями СССР со странами Прибалтики и Румынией, что, естественно, вызвало в советском руководстве опасения в создании под эгидой Польши военно-политического блока на границах СССР268 . Советско-латвийские переговоры привели к парафированию договора о нейтралитете (март 1927 г.), но под давлением Польши, заявившей о необходимости проведения согласованной политики в отношении СССР, Рига отказалась от его подписания269 .
7 июня 1927 г. на вокзале в Варшаве белогвардеец Б. Коверда застрелил советского полпреда в Польше П.Л. Войкова. Вероятно, это покушение было организованно английской разведкой, во всяком случае во время суда над Ковердой Лондон просил Варшаву ограничиться пожизненным заключением. Со своей стороны СССР потребовал от Польши всесторонне расследовать это преступление, допустить советского уполномоченного к следствию и принять меры против террористических и бандитских организаций, существовавших на территории Польши. Естественно, Варшава, располагавшая сведениями о подготовке покушения, отвергла советские требования270 , и в итоге польский суд приговорил "террориста-одиночку" к пожизненному заключению и просил президента Польши смягчить этот срок до 15 лет. Понятно, что советско-польские отношения ухудшились. 14-15 июня на совещании министров иностранных дел стран - участниц Локарнского соглашения и Японии в Женеве речь шла о возможном советском ультиматуме Польше и мерах помощи Варшаве через Лигу Наций. В СССР сторонники Л. Д. Троцкого зявляли о необходимости жестких действий против Польши. Так, на XV съезде ВКП(б) Х. Раковский предлагал "ответить достойным революционным отпором", в том числе и войной271 . Но советское руководство благоразумно ограничилось дипломатическими протестами с требованиями ликвидировать на территории Польши белогвардейские организации272 .
Но пример оказался заразительным. 2 сентября в Варшаве белогвардеец П. Трайкович покушался на советского дипкурьера Шлессера, но был застрелен его напарником И. Гусевым. Польская пресса обвинила советских дипломатических работников в слишком резких действиях. В этих условиях советско-польские переговоры о договоре о ненападении были в сентябре 1927 г. прекращены польской стороной. Тем временем с лета 1926 г. вновь обострился польско-литовский конфликт. Осенью 1927 г. Польша усилила антилитовскую пропаганду и попыталась заручиться поддержкой Англии и Франции в случае военных действий против Литвы. Со своей стороны литовская дипломатия обратилась 15 октября в Лигу Наций с жалобой на Польшу, а 27 ноября СССР заявил Польше о недопустимости развязывания войны в Восточной Европе и призвал польскую сторону к миролюбию. Схожую позицию заняла и Германия. Поскольку Лига Наций также выступила за сохранение мира, польское руководство решило смягчить свою позицию. Литве Москва также посоветовала прекратить состояние войны с Польшей273 . 10 декабря 1927 г. после переговоров в Женеве было достигнуто польско-литовское соглашение о прекращении состояния войны, продолжавшегося с 1920 г.274
4 мая 1928 г. в Варшаве было совершено покушение на советского торгпреда А.С. Лизарева, что вызвало новую дипломатическую переписку относительно белогвардейских организаций в Польше275 . 6 сентября 1928 г. СССР присоединился к пакту Бриана-Келлога и единственный из всех стран-участниц ратифицировал его до конца года. 29 декабря Москва предложила Польше и Литве подписать протокол о досрочном вводе в действие этого договора. Но Варшава предложила расширить список участников будущего соглашения за счет привлечения Румынии, Латвии и Эстонии. Узнав об этом, Литва отказалась участвовать в многостороннем соглашении. В конце концов 1 февраля 1929 г. Москва приняла польское предложение, и 9 февраля СССР, Польша, Румыния, Латвия и Эстония подписали Московский протокол о досрочном введении в действие договора Бриана-Келлога. 27 февраля к протоколу присоединилась Турция, 3 апреля - Иран, а 4 апреля - Литва276 . В итоге влияние Польши в регионе возросло, западные соседи СССР получили возможность продемонстрировать свою солидарность, а советско-литовские отношения охладели277 .
Тем временем немалые изменения произошли в германо-польских отношениях. Торговые переговоры между Германией и Польшей неоднократно прерывались и вновь возобновлялись на фоне таможенной войны. Однако любые предложения об улучшении экономических отношений с СССР встречали отпор польского руководства, ссылавшегося на возможность негативной реакции Германии. В июле 1928 г. Англия заявила Польше, что не будет возражать, если Берлин и Варшава договорятся об изменении границы. 31 октября 1929 г. было подписано германо-польское Ликвидационное соглашение, которым стороны отказались от финансовых претензий по итогам Первой мировой войны278 .
Кроме того, Польша попыталась увязать с планом Юнга возложенную на нее Версальским договором сумму репараций в 2 млрд франков, чтобы ликвидировать этот долг, но Германия с одобрения Франции выступила против. 11 марта 1930 г. германский рейхстаг ратифицировал Ликвидационное соглашение, в тот же день был подписан германо-польский торговый договор, который так никогда и не вступил в силу. Войска западных стран, размещенные в Верхней Силезии с 1920 г., были эвакуированы летом 1930 г. одновременно с выводом войск из Рейнской демилитаризованной зоны. Летом 1930 г. германо-польские отношения вновь ухудшились, пресса обеих сторон активно критиковала друг друга, на границе имели место инциденты. Все это привело к активному обсуждению проблемы восточных германских границ в мировой прессе, которая в целом склонялась к тому, что именно из-за "польского коридора" может вспыхнуть новая война. В ходе предвыборной кампании в рейхстаг германские правые политические партии откровенно заявляли, что восточная граница является временной, а утраченные по Версальскому миру земли на востоке должны быть возвращены. Естественно, Польша заявляла протесты в связи с подобными высказываниями германских официальных лиц, польская общественность организовывала демонстрации, а кое-где и выступления против немецкого меньшинства. Все протесты Берлина отклонялись Варшавой со ссылкой на германские действия.
На фоне этой напряженной обстановки польское руководство спокойно отнеслось к успеху на выборах НСДАП, которая в большей степени вела антикоммунистическую, нежели реваншистскую, пропаганду. Поэтому, по мнению Варшавы, усиление влияния нацистов являлось своеобразной гарантией как против расширения советско-германского сотрудничества, всегда болезненно воспринимавшегося в Польше, так и против немедленной ревизии германо-польской границы. Тем времнем, по настоянию Англии 12 января 1931 г. был ликвидирован союзнический Военный комитет в Версале, осуществлявший контроль за выполнением Германией военных ограничений Версальского договора. Тем самым и так не очень жесткий контроль был фактически устранен, что облегчало Германии подготовку к воссозданию вооруженных сил. 19 марта 1931 г. Германия и Австрия заключили соглашение о таможенном союзе, что было с опасением воспринято в Польше, но с одобрением - в деловых кругах западных стран, рассматривавшего этот процесс как начало объединения Европы. Попытки Варшавы добиться поддержки со стороны Англии и Франции в течение 1931 г. показали, что эти страны более склонны к соглашению с Германией, которая продолжала антипольскую кампанию в прессе.
С ноября 1930 г. Польша попыталась создать видимость переговоров с СССР о заключении договора о ненападении и широко использовала это в своих отношениях с третьими странами, в том числе и с Германией, стремясь ухудшить германо-советские отношения. Толчком к этому послужили доверительные беседы советского полпреда в Варшаве В.А. Антонова-Овсеенко, предпринятые по его собственной инициативе, с руководством польскомго МИДа279 . 5 января 1931 г. Москва указала Варшаве на необоснованность сведений о новых польских предложениях СССР, а 6 января об этом сообщалось в Заявлении ТАСС280 . 29 января советская сторона вновь указала на необоснованность польской версии и поинтересовалась, не изменилось ли отношение Польши к советскому предложению281 . Но неизменная позиция Варшавы сделала переговоры невозможными. Летом 1931 г., когда стало ясно, что не за горами заключение франко-советских договоров о ненападении и торговле, польскому руководству пришлось задуматься о расширении своего влияния в Восточной Европе. 10 августа был парафирован франко-советский договор о ненападении282 , и Париж решил, что следует склонить к подобному соглашению и Польшу. 23 августа под давлением Франции Польша передала советской стороне документ, в котором были повторены советские предложения 1926 г. и польские ответы на них283 . СССР не удовлетворяла такая позиция Варшавы, но, так как Франция 23 сентября заявила, что подписание советско-французского договору обусловливается достижением советско-польского соглашения, Москва предложила Парижу убедить Польшу снять наиболее необоснованные возражения284 . Вместе с тем советская сторона указала на невозможность связать оба договора.
Тем временем франко-германские переговоры завершились неудачно, и французское руководство решило продолжить сближение с СССР. Польше было рекомендовано взять за основу согласованный текст франко-советского договора285 . Однако советско-польские контакты показали, что Варшава вновь пытается связать советско-польский договор с аналогичными соглашениями СССР и его западных соседей286 . В декабре 1931 г. Латвия и Финляндия предложили СССР возобновить переговоры о заключении договоров о ненападении. Переговоры велись в конструктивном ключе и без всяких ссылок на позицию Польши. В итоге уже 21 января 1932 г. был подписан договор с Финляндией, а 5 февраля - с Латвией287 . Переговоры же с Румынией зашли в тупик из-за нерешенного Бессарабского вопроса. В этих условиях Польша была вынуждена смягчить свою позицию, и 25 января 1932 г. советско-польский договор был парафирован288 . Однако на этот раз на ход переговоров оказало влияние некоторое охлаждение Франции к подписанию соглашения с СССР, что немедленно вызвало аналогичную реакцию в Варшаве. Правда, обострение германо-польских отношений и ситуации в Данциге, в условиях, когда Англия, Франция и Италия оказывали давление на Польшу, пытаясь склонить ее к уступкам, а также политика прибалтийских стран вынуждали Варшаву к получению гарантии от войны на востоке.
Ухудшение германо-польских отношений к концу 1931 г. привело к тому, что 21 декабря Польша повысила таможенные пошлины на германские товары, и естественно, что 23 января 1932 г. тоже сделала и Германия в отношении польских товаров. В ответ Польша провела ряд меропрятий по усилению своих войск на границе с Данцигом, Восточной Пруссией и Силезией. В течение 1932 г. в Женеве шла конференция по разоружению, которая в итоге свелась к поиску формулы, позволявшей Германии получить равные права на вооружение. В ходе конференции Польша старалась получить гарантии своих границ с Германией, но эта цель так и не была достигнута. В июне 1932 г. на совещании представителей генеральных штабов Малой Антанты и Польши последняя взяла на себя обязательство выставить в случае войны 60 дивизий против СССР. Одновременно программа полонизации стала активно проводиться в местах проживания германского меньшинства. Тем временем сенат вольного города Данцига отказался продлить конвенцию о разрешении польскому флоту пользоваться портом как своим собственным. Польское руководство решило продемонстрировать силу, и 15 июня 1932 г. на рейд Данцига вошел польский эскадренный миноносец "Вихер", имевший приказ открыть огонь в случае нападения или оскорбления польского флага. Руководство Данцига обратилось с жалобой в Лигу Наций, которая осудила действия Польши.
25 июля 1932 г. Германия присоединилась к подписанному в Лозанне англо-французскому "Пакту доверия". В этих условиях, стараясь подчеркнуть свою независимую внешнюю политику, польское руководство 25 июля подписало с СССР договор о ненападении, который был ратифицирован Польшей 26, а СССР 27 ноября после подписания 23 ноября советско-польской конвенции о согласительной процедуре. После обмена ратификационными грамотами 23 декабря 1932 г. советско-польский договор вступил в силу. Одновременно Варшава попыталась наладить контакты с Германией, но Берлин не проявил к этому интереса, и осенью 1932 г. германо-польские отношения вновь ухудшились. 11 декабря 1932 г. Англия, Франция, Италия, США и Германия достигли соглашения о равноправии последней в сфере вооружений289 . Хотя Германия постепенно модернизировала вооруженные силы, польская армия намного превосходила германскую, что давало германскому руководству отличный предлог требовать довооружения. В этих условиях Польша, опасаясь окончательной утраты французской поддержки, решила нормализовать отношения с Германией.
Важным побудительным мотивом новой внешнеполитической стратегии Варшавы стало и ухудшение советско-германских отношений, связанное с приходом к власти в Германии А. Гитлера290 . Естественно, польское руководство решило попытаться сыграть на германо-советских противоречиях, не понимая, что в этом случае ей придется делать выбор. Не исключено, что к новой политике в отношении Берлина Варшаву подталкивало и обострение обстановки на Дальнем Востоке, где возникла угроза советско-японской войны. Вместе с тем польское руководство считало, что, соглашаясь на нормализацию отношений с Германией, ей следует продемонстрировать силу. Поэтому, когда 16 февраля 1933 г. данцигский сенат принял решение о ликвидации специальной портовой полиции, в ночь на 6 марта польский десант занял Вестерплятте. Однако жалоба Германии в Лигу Наций заставила Варшаву отступить291 . Неделю спустя в столицах великих держав Европы началось обсуждение предложенного Б. Муссолини "Пакта четырех". Естественно, что Польша и другие восточноевропейские союзники Франции не поддержали идею подобного соглашения292 . Однако скоро выяснилось, что малые страны не имеют реальных рычагов влияния, и постепенно критика "Пакта четырех" с их стороны затихла. На волне этой критики в Праге возникла идея привлечь Польшу в состав Малой Антанты, но Варшава считала, что важнее получить Тешин, принадлежавший Чехословакии.
Понятно, что в Берлине с опасением восприняли угрозу единого франко-польско-советского фронта, и германское руководство решило пойти на компромисс с Варшавой, которая уже неоднократно демонстрировала свою готовность к нормализации отношений. 23 марта 1933 г. Польша и СССР сообщили друг другу об отрицательном отношении к "Пакту четырех". Свое недовольство Польша высказала также Англии и Франции, но не Германии, с которой было решено достичь соглашения. Одновременно Польша попыталась оказать нажим на Германию (события в Данциге, демонстрации в Польше и слухи о готовности к совместной франко-польской превентивной военной акции против Германии), которая получила прекрасную возможность ссылаться на эти действия для обоснования необходимости довооружения. Тем временем СССР поддержал и расширил французский план обеспечения безопасности в Европе и внес на рассмотрение конференции по разоружению конвенцию об определении агрессора (нападающей стороны). 9 апреля СССР предложил Польше принять участие в конференции для подписания конвенции об определении агрессии, но Варшава, в целом одобрившая эту идею, предложила Москве сначала урегулировать свои отношения с Румынией.
В мае 1933 г. Польша начала активный зондаж Германии на предмет нормализации отношений, нашедший определенный отклик в Берлине. Однако на международной конференции в Лондоне германский представитель вновь поднял вопрос о ревизии германской границы на востоке, а 7 июня был парафирован "Пакт четырех"293 . Тем временем советская пресса поддержала позицию Польши относительно германо-польской границы и осудила германские реваншистские призывы. Одновременно страны Малой Антанты поддержали советскую идею об определении агрессии на конференции по разоружению, а в июле Чехословакия предложила Москве подписать договор о ненападении с Малой Антантой. 24 июня Румыния также заявила о готовности подписать конвенцию об определении агрессии.
В этих условиях Польше пришлось согласиться на советское предложение, но Варшава выступила за подписание региональной конвенции, а не открытой для подписания всех желающих. Тем самым польское руководство демонстрировало свою независимость и пыталось оказать давление на Германию, фактически поддерживая ее опасения относительно подписания открытого документа. Кроме того, Варшава выступила против участия в конвенции стран Малой Антанты, поскольку это могло задеть интересы Венгрии и Италии, с которыми у Польши были хорошие отношения. В итоге 3 июля СССР, Польша, Эстония, Латвия, Румыния, Турция, Персия и Афганистан подписали региональный протокол, а 4 июля СССР, Чехословакия, Румыния, Югославия и Турция подписали открытую конвенцию об определении аргессии294 . Тем временем началась нормализация германо-польских отношений по экономическим вопросам и относительно Данцига. Понятно, что многие наблюдатели расценили это как начало германо-польского сотрудничества295 . В июле Польшу посетил заведующий Бюро международной информации ЦК ВКП(б) К. Радек, сделавший по итогам поездки вывод о том, что имеется "реальная возможность дальнейшего нашего сближения с Польшей, хотя процесс этого сближения может носить затяжной и противоречивый характер"296 . Опираясь на эти оценки, советская сторона предложила Польше дальнейшее сближение, но Варшава промолчала, лишь усилив опасения Москвы относительно возможной германо-польской дружбы.
15 июля в Риме был подписан Пакт согласия и сотрудничества между Англией, Францией, Италией и Германией ("Пакт четырех")297 . Попытки СССР указать Польше на наличие угрозы со стороны Германии отметались польским руководством, которое полагало, что нацисты смогут порвать с традиционной антипольской политикой Берлина. В Варшаве считали, что Германия еще долго не сможет восстановить свой военный потенциал и будет вынуждена удовлетвориться поглощением Австрии. В сентябре 1933 г. начались германо-польские переговоры о прекращении таможенной войны. 19 октября Германия вышла из Лиги Наций298 и заявила о готовности подписать пакты о ненападении со всеми желающими. Понятно, что в этих условиях Берлин был заинтересован в соглашении со своим восточным соседом, которое позволило бы нанести удар по системе французских союзов в Восточной Европе и продемонстрировать свое миролюбие299 .
1 сентября 1933 г. князь Сапега в публичной лекции о международном положении критиковал подписанную с СССР конвенцию об определении агрессора и утверждал, что главной целью польской внешней политики должно стать германо-польское соглашение. По его мнению, для Польши выгоден аншлюс, поскольку это снимет давление германского национализма на польские границы и переключит внимание германской политики в сторону Балкан. "Перед нами встал вопрос, будем ли мы форпостом Европы, расширяющейся в восточном направлении, или мы будем барьером, преграждающим путь европейской экспансии на Восток. Господа, история уничтожит этот барьер, и наша страна превратится в поле битвы, на котором будет вестись борьба между Востоком и Западом. Поэтому мы должны стать форпостом Европы, и наша внешнеполитическая задача заключается в том, чтобы подготовиться к этой роли и всячески содействовать европейской солидарности и европейской экспансии..."300 . Хотя формально мнение князя оставалось мнением частного лица, однако озвученные им идеи разделялись определенной частью польской элиты.
"Равновесие" в политике Польши
Выход Германии из конференции по разоружению и Лиги Наций привел к ее международной изоляции, что рассматривалось Польшей как благоприятный момент для достижения соглашения. Польское руководство вновь решило показать свою силу и способность к самостоятельной политике. Уведомив Берлин в отсутствии намерений участвовать в каких-либо санкциях против него, Варшава получила германские заверения в желании нормализовать отношения. 15 ноября между польским послом в Берлине Ю. Липским и Гитлером была достигнута устная договоренность об отказе от применения силы, которая, по мнению рейхсканцлера, могла быть позднее преобразована в договор. 16 ноября было опубликовано германо-польское коммюнике, в котором обе стороны обязались не "прибегать к насилию для разрешения существующих между ними споров". Сообщая 16 ноября советской стороне о нормализации отношений с Германией, польский представитель высказался в том смысле, что отношения с СССР завершены договором о ненападении, а с Германией только начинают развиваться301 . Если же учесть, что и польская, и германская пресса создавали впечатление о наличии каких-то неоглашенных договоренностей, понятно, что в Москве это было воспринято с опасением. Конечно, Варшава не собиралась в данный момент ухудшать отношения с СССР, и 23 ноября министр иностранных дел Ю. Бек высказал советскому полпреду в Варшаве Антонову-Овсеенко пожелание о координации политики обеих стран в Прибалтике302 .
Советская диломатия решила получить дополнительные сведения о намерениях Польши в отношении Германии, поэтому когда 14 декабря Польша предложила СССР расширить контакты, Москва положительно отреагировала на это, запросила Польшу о ее отношении к планам довооружения Германии и предложила подписать декларацию о заинтересованности в неприкосновенности Прибалтики303 . Тем временем Франция предложила СССР договор о взаимопомощи, и 19 декабря Москва инициировала идею многостороннего договора, которая не вызвала восторга в Варшаве, сославшейся на необходимость информирования прибалтийских стран. Польше было передано приглашение Беку посетить СССР304 . Сведения о советско-польских контактах относительно гарантии Прибалтике вызвали негативную реакцию в Берлине, поэтому Германия пригрозила прервать начавшиеся 27 ноября переговоры с Польшей о договоре о ненападении. Естественно, 9 января 1934 г. Варшава заверила Берлин, что без его согласия она не пойдет на подписание декларации по Прибалтике. Поэтому все советские предложения о скорейшем подписании прибалтийской декларации не были поддержаны польской стороной. 11 января Польша официально уведомила Москву о переговорах с Германией и предложила отложить подписание декларации на время визита Бека в Москву в середине февраля305 .
Польское руководство полагало, что соглашение с Германией, которое рассматривалось им в качестве выравнивания западного крена Локарнских соглашений, коренным образом изменит положение страны в Европе. 26 января 1934 г. была подписана германо-польская декларация о мирном разрешении споров и неприменении силы306 . Стороны объявили о мире и дружбе, была свернута таможенная война и взаимная критика в прессе. В Варшаве этот документ был воспринят как основа безопасности страны и средство интенсификации великодержавных устремлений Польши. Германии удалось добиться, чтобы вопрос о границе в декларации был обойден молчанием, а попытки СССР объяснить Польше, что ее провели, естественно, не увенчались успехом. Поскольку сама декларация была очень лаконичным документом, в прессе сразу же возникли слухи о том, что к ней имеется некое секретное приложение307 . Германо-польское соглашение вызвало опасения у их соседей, но получило ободрение Англии и Италии. Соглашение исключало Польшу из любых систем коллективной безопасности что, естественно, было на руку Германии308 .
1 и 3 февраля Польша окончательно отказалась от подписания вместе с СССР декларации по Прибалтике309 . Во время визита Бека в Москву 13-15 февраля 1934 г. было достигнуто соглашение о преобразовании дипломатических представительств в посольства и стороны согласились на продление срока действия договора о ненападении310 . В ходе начавшихся 25 марта переговоров польская сторона предложила продлить договор на 2 года с последующим многократным продлением, а советская сторона предложила 10-летний срок. В ответ Варшава захотела связать этот вопрос с продлением аналогичных договоров СССР со странами Прибалтики и заключением советско-румынского договора. Тогда Москва передала это предложение Эстонии, Латвии, Литве и Финляндии, которые через несколько дней выразили свое согласие311 , вынудив Польшу 31 марта сделать тоже. Попытки Польши увязать продление договора о ненападении с признанием СССР Виленщины частью Польши не нашли поддержки в Москве, а соглашения со странами Прибалтики 4 апреля явились ударом по престижу Варшавы и подтолкнули ее 5 мая подписать протокол о продлении договора до 31 декабря 1945 г.312
Тем самым Москва получила подтверждение, что у Польши нет тайного соглашения с Германией относительно территорий на востоке, поскольку договор подтверждал статью 3 Рижского договора об отсутствии территориальных претензий. Однако среди польских военных преобладало мнение о том, что СССР более сильный враг, нежели Германия313 . Франция довольно сдержано отнеслась к германо-польскому соглашению, и Париж решил активизировать идею Восточного пакта. Начавшееся осенью 1933 г. обсуждение идеи Восточного пакта между Парижем и Москвой привело весной 1934 г. к появлению проекта соглашения, предусматривавшего заключение договора между СССР, Германией, Польшей, Чехословакией и странами Прибалтики и советско-французского договора о взаимопомощи, связанного с Восточным пактом и Локарнскими соглашениями. Предполагалось, что Франция оказала бы СССР помощь в случае нападения на него кого-либо из участников Восточного пакта, а советская помощь Франции осуществлялась в случае нападения на нее кого-либо из участников Локарнских соглашений. Для Франции осуществление этого проекта было обусловлено вступлением СССР в Лигу Наций, а Москва считала обязательным участие в соглашении Франции и Польши. Однако французские зондажи Польши на предмет ее участия в проектируемом соглашении показали, что польское руководство осторожно относится к многосторонним соглашениям и опасается усиления международного влияния СССР.
Начавшиеся 19-26 мая 1934 г. франко-польские переговоры об участии Варшавы в Восточном пакте показали, что союзник Франции ведет собственную дипломатическую игру314 . Сначала польское руководство предложило включить в будущее соглашения Румынию, затем выступило против участия в нем Чехословакии, а в конце концов обязательным условияем участия Польши в Восточном пакте стало участие в нем Германии. Выдвигая подобное условие, Варшава была прекрасно информирована, что Берлин не собирается участвовать в соглашении, то есть речь шла о хорошо оформленом отказе. Более того, Польша была не только против привлечение СССР к каким-либо многосторонним соглашениям в Европе, но и даже против его вступления в Лигу Наций. В данном случае сказались опасения Варшавы, что именно СССР займет освободившееся после ухода Германии из Лиги Наций место постоянного члена Совета этой организации, на которое претендовала Польша. Кроме того, польское руководство опасалось, что СССР поставит в Лиге Наций вопрос о национальных меньшинствах в Польше, и международное влияние СССР существенно возрастет, что еще больше затруднит достижение Польшей статуса великой державы. В частности, Варшава опасалась, что потеряет шансы на сплочение стран Восточной Европы под своим влиянием и ее ценность союзника в глазах Франции резко снизится.
С другой стороны, польское руководство летом 1934 г. надеялось, что у СССР возникнут трудности в отношениях с Японией, что позволило бы Варшаве занять более жесткую позицию в отношении своего восточного соседа. Понятно, что в этих условиях Москва надеялась с помощью Восточного пакта нейтрализовать Францию, Германию и Польшу, обеспечив спокойствие своих западных границ. В целом переговоры о Восточном пакте летом - осенью 1934 г. показали, что против этого соглашения выступили Англия, Германия и Польша, которые негативно воприняли эту идею. Германское руководство опасалось, что подобное соглашение сделает невозможным экспансию, а польское - утратить возможности стать великой державой из-за усиления влияния СССР в Европе. В итоге явно негативная позиция Польши в отношении Восточного пакта породила волну слухов о секретном германо-польском сотрудничестве. Более того, подобная позиция Польши стала для Англии удобным прикрытием ее негативного отношения к этому соглашению.
Особенно Варшаву раздражало предусматривавшееся проектом соглашения право прохода войск других стран-участниц через свою территорию, которым в определенных условиях могла бы воспользоваться и Красная армия. Накануне приема СССР в Лигу Наций Польша решила показать свою значимость, хотя дипломатический нажим Англии и Франции и лишил ее возможности открыто выступить против. 4 сентября Варшава потребовала от Москвы до 7 сентября подтвердить все советско-польские договоры. Естественно, СССР не спешил выполнить эту "просьбу", хотя и ответил согласием. Позднее Польша потребовала вместо обмена нотами опубликовать коммюнике в прессе. Понятно, что чем большую спешку выказывала Варшава, тем невозмутимее вела себя Москва. В итоге вечером 10 сентября стороны согласились обменяться соответствующими нотами после приема СССР в члены Лиги Наций, и Польша заявила о возможности поддержать кандидатуру СССР315 .
18 сентября польский министр иностранных дел заявил в Лиге Наций об отказе Варшавы сотрудничать с ней в деле охраны прав нацменьшинств до введения подобной системы для всех стран - членов этой организации. За этим заявлением скрывалось опасение Варшавы, что Москва может поставить вопрос о правах белорусского и украинского населения Польши. Многочисленные наблюдатели расценили этот шаг Польши как прогерманский и антисоветский. 18 сентября СССР был принят в члены Лиги Наций. Тем временем переговоры о Восточном пакте окончательно зашли в тупик, поскольку ни Германия, ни Польша не согласились участвовать в этом объединении. Убийство 9 октября 1934 г. в Марселе министра иностранных дел Франции и активного сторонника Восточного пакта Л. Барту привело к тому, что отныне для Парижа эта идея стала лишь средством давления на Берлин с целью принудить его к соглашению с Францией. 1 ноября дипломатические представительства Германии и Польши были взаимно преобразованы в посольства, что, по мнению наблюдателей, было еще одним шагом на пути к их сближению. Тем временем вялотекущие франко-польские переговоры о Восточном пакте показали, что без участия Германии Польша не согласится подписать это соглашение.
Стараясь подчеркнуть свое ведущее положение в Восточной Европе, Польша осенью 1934 г. попыталась вновь надавить на Литву с целью добиться восстановления дипломатических отношений, что рассматривалось польским руководством как признание Литвой существующей польско-литовской границы. Одновременно ухудшились и польско-чехословацкие отношения. Понятно, что все эти действия Варшавы получали неизменное одобрение Берлина, всячески подчеркивавшего новое состояние германо-польских отношений.
В ходе посещения 27-31 января 1935 г. Герингом Польши316 Варшава еще раз подтвердила свою неуступчивую позицию по проблеме Восточного пакта. Тем более что стало известно о попытках Англии вновь возродить "Пакт четырех"; это породило в Польше надежды на ее возможное приглашение в это соглашение. Англия предложила дополнить Восточный пакт "военной конвенцией", что позволяло Германии довооружиться. В этих условиях Польша спокойно восприняла германские зявления 10-16 марта 1935 г. об отказе от выполнения военных ограничений Версальского договора317 . Это односторонний шаг Германии в итоге привел к подписанию советко-французского и советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи. Со своей стороны Польша в мае 1935 г. уведомила Францию, чтобы та не рассчитывала на автоматическую поддержку Варшавой советско-французского договора о взаимопомощи. Смерть Ю. Пилсудского 12 мая 1935 г. породила в Берлине опасения в том, что новое польское руководство вновь вернется к профранцузской политике, но уже 2-4 июля министр иностранных дел Польши Ю. Бек заверил Гитлера, что Варшава продолжит "линию 26 января 1934 г."318 Хотя внутри Германии реваншистская пропаганда никогда не прекращалась, польское руководство воспринимало ее преимущественно как уступку нацистского руководства консервативным кругам германского общества. 24 ноября стороны подписали торговый договор, предоставив друг другу режим наибольшего благоприятствования. Все время германское руководство напоминало Варшаве, что именно антисоветизм является надежной основой германо-польской дружбы, тем самым Германия добивалась невозможности польско-советского сближения.
Подписание договоров о ненападении с СССР и Германией позволяло, по мнению польского руководства, занять более жесткую позицию по ряду международных проблем, демонстрируя свои великодержавные устремления. Развитие событий во второй половине 1930-х годов показало, что позиция Польши, как правило, была ближе к позиции Германии и резко расходилась с позицией СССР. Особенно наглядно это проявилось в ходе обсуждения идеи Восточного пакта, в реакции Варшавы на известие о заключении 2 мая советско-французского и 16 мая советско-чехословацкого договоров о взаимопомощи, а также в отношении Гражданской войны в Испании319 . Причем в первом случае именно позиция Польши стала одной из причин того, что Франция отказалась от заключения военной конвенции с СССР. В январе 1936 г. французское военное министерство констатировало, что "военный союз с Польшей несовместим с русским военным союзом. Нужно выбирать"320 . Как известно, Париж выбрал Варшаву, а не Москву.
В феврале 1936 г. Польшу посетил министр Третьего рейха Г. Франк, в очередной раз продемонстрировавший германо-польскую дружбу. Занятие германскими войсками Рейнской демилитаризованной зоны и нарушение Локарнских договоренностей не вызвало у Польши никаких возражений, тем более что Франция не предприняла никаких контрмер. Предложив Англии, Франции, Бельгии и Италии заключить договоры о ненападении на 25 лет, Германия ссылалась на аналогичное соглашение с Польшей 1934 г. Отказ от Локарнских соглашений ликвидировал и договор о гарантиях между Францией и Польшей, а также германо-польский арбитражный договор, замененный соглашением от 26 января 1934 г. 24 июля 1936 г. Германия ввела двухлетний срок службы в армии, а Польша решила добиваться франко-германо-польского соглашения.
В отношениях с Германией Польша поддерживала ее антикоммунистическую деятельность и благосклонно оценила создание Антикоминтерновского пакта. И хотя Варшава уклонилась от предложений вступить в этот пакт и установить более тесные связи с Германией на антисоветской основе, ее отказ был обусловлен традиционным стремлением сохранить возможность дальнейшего лавирования с целью достижения статуса великой державы321 . Основой великодержавной политики Польша считала создание союза с Румынией, Югославией, Венгрией и Италией, опираясь на который Варшава расчитывала продолжать "политику равновесия" в отношении Берлина и Москвы. Понятно, что Германия и СССР по разным причинам противодействовали этим устремлениям Польши, пытаясь в то же время использовать некоторые дипломатические шаги Варшавы в своих интересах. Польское руководство считало главным препятствием для реализации плана "Третьей Европы" Чехословакию и приложила немало усилий для изоляции ее внутри Малой Антанты. Кроме того, польская дипломатия поддерживала те действия Югославии и Румынии, которые вели к отходу от французской системы союзов и к налаживанию контактов с Венгрией. Но до конца 1930-х годов эти устремления Польши так и не были полностью реализованы.
Со своей стороны Германия, приступая к ревизии территориальных установлений Версальского договора, была заинтересована в нейтралитете Англии и Польши. Поэтому в 1936-1937 гг. Берлин неоднократно демонстрировал Варшаве свое расположение. 5 ноября 1937 г. была подписана германо-польская декларация об отношении к национальным меньшинствам, которая формально означала урегулирование важной проблемы двусторонних отношений. В то же время Берлин уверял Варшаву, что статус Данцига останется неизменным, как и сохранение всех прав Польши в "свободном городе". Все это расценивалось в Варшаве как явное подтверждение стремления Германии к дальнейшей нормализации отношений с Польшей, которое могло привести как минимум к благожелательному нейтралитету Польши, а как максимум - к германо-польскому союзу. Кроме того, Германия активизировала антикоммунистическую и антисоветскую риторику, которая встречала вполне благожелательный прием в Варшаве, хотя дальше общих разговоров дело пока не шло.
По пути экспансии
Вместе с тем следует помнить, что польское руководство совершенно неправильно оценивало ситуацию в Германии, считая, что нацистский режим слаб и не представляет серьезной угрозы. Поэтому Варшава, еще 14 января 1938 г. поставленная Берлином в известность о готовящемся аншлюсе, спокойно отреагировала на события 11-12 марта 1938 г., расценив их как "внутреннее дело Австрии". Как и другие европейские страны, Польша не предприняла никаких действий, молчаливо признав расширение территории Третьего рейха322 . Более того, усиление ревизионистских настроений в международной политике Варшава попыталась использовать в своих интересах. 11 марта 1938 г. на литовско-польской демаркационной линии был обнаружен труп польского солдата. 13 марта Польша возложила ответственность за это на Литву и отклонила ее предложение о создании смешанной комиссии для расследования инцидента. Польская сторона намекнула Каунасу, что ожидает восстановления дипломатических отношений, что, по мнению польского руководства, стало бы основой признания Литвой существующей границы и включения Виленщины в состав Польши. В польской прессе была развернута кампания с призывами проучить Литву и организовать поход на Каунас.
Естественно, Германия и СССР решили высказать свое мнение. 16 марта германская сторона уведомила Варшаву, что ее интересы в Литве ограничиваются лишь Мемелем (Клайпедой), а в остальном Польше предоставляется полная свобода рук. Правда, германское руководство предприняло ряд мер, которые позволяли бы в случае польско-литовской войны оккупировать Мемель и некоторые другие территории Литвы. Литве Германия посоветовала принять польский ультиматум, а Польшу просили своевременно информировать Берлин о дальнейших шагах в отношении Каунаса. Вечером 16 марта М.М. Литвинов пригласил к себе польского посла в Москве В. Гжибовского и заявил ему, что СССР заинтересован в разрешении польско-литовского спора "исключительно мирным путем и что насильственные действия могут создать опасность на всем востоке Европы"323 . В ночь на 17 марта Литве был предъявлен польский ультиматум с требованием восстановить дипломатические отношения. Согласие Каунаса должно было быть выражено в течение 48 часов, а аккредитация дипломатов состояться до 31 марта, в противном случае Варшава угрожала применить силу. 18 марта Москва посоветовала Каунасу "уступить насилию", поскольку "международная общественность не поймет литовского отказа". 18 марта советская сторона еще раз указала Польше, что заинтересована в сохранении независимости Литвы и выступает против развязывания войны. В условиях, когда Франция также просила Польшу не доводить дело до войны, польская сторона несколько смягчила условия своего ультиматума324 .
В отечественной историографии эти события оцениваются противоречиво. В.Я. Сиполс считает, что от захвата Польшей Литву "спасло только энергичное вмешательство СССР"325 . С. З. Случ, напротив, полагает, что от СССР "никакой поддержки Литва в тот момент не получила"326 . Видимо, как это часто бывает, оба мнения являются крайними оценками сложившейся ситуации. Представляется, что утверждение об отсутствии поддержки Советским Союзом Литвы было бы справедливо, если советская дипломатия вообще никак не отреагировала бы на события вокруг Литвы. С другой стороны, советское вмешательство и не могло быть чрезмерно энергичным, ибо это означало бы прямое втягивание СССР в польско-литовский конфликт. Это, в свою очередь, непременно привело бы к ухудшению и так не простых советско-польских отношений и лишь подтолкнуло бы Варшаву в объятия Берлина, чего Москва в любом случае стремилась избежать. Если же учесть, что в это время СССР активно участвовал в Гражданской войне в Испании, а Англия и Франция никак не отреагировали на аншлюс Австрии и демонстрировали "невмешательство" в испанскую войну, в которой широко участвовали Германия и Италия, совершенно очевидно, что никаких других действий, кроме ясных, но достаточно спокойных дипломатических заявлений о своих интересах на юге Прибалтики советская сторона просто не могла себе позволить. Как, впрочем, не могла позволить себе и промолчать. Вполне возможно, что такая позиция Москвы была оценена в Варшаве и Берлине как весьма ограниченная возможность повлиять на развитие событий в Восточной Европе327 , но основой этой оценки послужили не столько действия СССР в польско-литовском конфликте, сколько в гораздо большей степени общеевропейская ситуация и позиция Англии и Франции в отношении СССР.
Как известно, после аншлюса Австрии германское руководство полагало, что настало время для решения Чехословацкого вопроса. Используя наличие немецкого национального меньшинства в приграничных районах Чехословакии, Германия в октябре 1933 г. организовала там "Отечественный фронт судетских немцев" (ОФСН) во главе с К. Генлейном, которому предстояло стать главным инструментом в актуализации чехословацкого вопроса. По указанию Берлина, полученному еще в конце марта, на съезде ОФСН в Карловых Варах 23-24 апреля 1938 г. были выдвинуты требования к чехословацкому правительству преобразовать государство на федеральных началах, разрешить свободную пропаганду немецкого мировоззрения (нацизма), разорвать договор о взаимопомощи с СССР и подчинить внешнюю политику Чехословакии Германии. Тем самым под лозунгом права наций на самоопределение был дан толчок чехословацкому кризису.