-Что же делать? Он повиновался мне. Но в данный момент это несущественно. Поговорим лучше о нас самих. Наверное, вы воображаете, что я похитил вас потому, что вы - признанная душа католической партии?
-Вам трудно будет иначе объяснить этот насильственный акт!
-А между тем истина находится очень далеко от этого! Вам угодно будет дослушать меня до конца? Да? Благодарю вас! Генрих снова взял руку герцогини, вторично поцеловал ее и продолжал: - До вас, наверное, доходили слухи, что гугеноты прикопили порядочные средства, которые должны были послужить фондом для неизбежной войны? Вы слыхали об этом? Да? Ну, а известно ли вам, где было спрятано это "сокровище гугенотов"?
-Нет, это никому неизвестно! Король и мои братья долго искали его, но...
-И король, и ваши братья, герцогиня, не нашли этого сокровища только потому, что оно было слишком близко от них! Ведь наше золото было припрятано в самом Блуа, и притом у того самого Гардуино, у которого вы остановились! Но, разумеется, надо было вывезти оттуда наши средства, и вот...
-Вы явились за этим в Блуа?
-Совершенно верно!
-Но при чем же здесь я? Почему...
Генрих кинул на Анну нежный взгляд и сказал:
-Поверите ли вы мне, если я сделаю вам искреннее признание?
-Но это смотря по тому, как...
-Слушайте. Перед тем как покинуть дом Гардуино, я не мог противостоять искушению еще раз взглянуть на вас. И вот я зашел в вашу комнату. Вы спали и показались мне такой очаровательной, что... что во мне всплыли детские воспоминания...
-Какие "детские воспоминания"?
-Мальчиком лет четырнадцати я был однажды в Сен-Жерменском замке, где присутствовал король Франциск II со всем двором. Среди прекрасных дам там была девочка приблизительно моих лет, с голубыми глазами, с золотистыми волосами. Это были ...
-Да неужели! - насмешливо кинула герцогиня.
-О, в те времена религиозные и политические страсти еще не успели зажечь темные молнии в безмятежной лазури этих прекрасных глаз. Ваше сердце еще не знало бурь, зато мое сразу было ранено.
-Да вы никак собираетесь по всей форме объясниться мне в любви, дорогой мой кузен? - насмешливо спросила Анна.
-Вот именно, прекрасная кузина!
-Как? Вы меня любите?
-Боюсь, что это так!
-И в доказательство своей любви вы похитили меня? продолжала спрашивать герцогиня, не переставая смеяться.
-О, только ради этого!
-Да вы с ума сошли!
-Пусть! Но я люблю вас! - и с этими словами Генрих опустился на колени перед герцогиней, взял ее руки и покрыл их страстными поцелуями.
Шаланда- продолжала быстро спускаться вниз по течению Луары.
XXI
Рауль и Лагир сидели на палубе шаланды и доверчиво болтали.
-Да, друг мой,- сказал последний,- если бы вы знали, как она любила меня!
-Меня тоже, милый мой!
-Но не так, как меня!
-Рассказывайте!
-Да неужели вы думаете, что женщина может любить несколько раз? Я согласен, что у женщины бывает много капризов, но истинная любовь всегда едина.
-И, разумеется, эта "единая истинная любовь" герцогини принадлежала вам, милый Лагир?
-Мне так казалось по крайней мере.
-Да вы просто наивны! Полно! В этом отношении женщины совершенно похожи на нас. А мы, мужчины, можем не только любить нескольких женщин подряд, но даже способны питать страсть одновременно к нескольким женщинам сразу!
-Со мною этого никогда не бывало! Но неужели герцогиня, по-вашему...
-По-моему, герцогиня одновременно с вами дарила своей "единой искренней любовью" графа Эриха Кренкера!
-Этого не может быть! - гневно крикнул Лагир.
-Уж не ревнуете ли вы к прошлому? - насмешливо спросил Рауль.
-Да, вам обоим несравненно целесообразнее ревновать ее к настоящему! - произнес вдруг сзади них чей-то иронический голос.
Лагир и Рауль обернулись и увидели Ноэ; он подсел к ним и продолжал:
-Да, добрые друзья мои, Бог мне свидетель, что я пламенно люблю наваррского короля и готов в любой момент отдать за него свою жизнь, но все же должен признаться, что теперь он немало сердит меня!
-В самом деле? Что же он сделал такого? - в один голос спросили молодые люди.
-Он у ног герцогини!
-То есть, иначе говоря, он смеется над нею?
-Нисколько! Он обожает ее...
-Ну уж пожалуйста! - вспыхнул Рауль.- Я много видел на свете необычного, но чтобы наваррский король мог полюбить герцогиню Монпансье, своего злейшего врага, этого...
-Э, полно, друг мой, вы еще увидите, что сама герцогиня окажется очень восприимчивой к нежным чувствам нашего короля!
Рауль взглянул на Лагира и сказал: