-Да что вам показалось?
-Привидение!
-Да ну вас! - небрежно кивнул Гастон.- Придумает тоже! Давайте мне лампу, я пойду вперед!
Он взял у видама лампу и беззаботно пошел дальше, не глядя под ноги. Вдруг он почувствовал, что пол под ним дрогнул, нога скользнула.
Видам услыхал отчаянный крик. Лампа потухла, и скоро из каких-то неведомых глубин послышался шум падающего в воду тела.
XXIX
Генрих Наваррский благополучно доставил впавшую в беспамятство Берту на берег, сдал ее на руки вдове мельника и сейчас же отправился обратно на шаланду, корма которой все еще держалась над водой.
На шаланде был один только Ноэ. Лагир, Рауль и прочие бросились в воду вслед за королем. Ноэ, как капитан судна, хотел оставить шаланду последним.
-Ну что, все спаслись? - спросил его Генрих.
-Государь,- ответил Ноэ,- старый сир де Мальвен утонул и герцогиня тоже. Я бросился вниз, в каюту, где спала герцогиня, но дверь оказалась запертой, а тут вода стала прибывать с такой силой, что я рисковал сам захлебнуться, не принеся никакой помощи герцогине. Поэтому я вынужден был вернуться на палубу.
-Но как же все это случилось?
-Наверное, Гастон, стоявший у руля, заснул.
-Где он сам?
-Не знаю... В суматохе я не заметил его... Может быть, он сам стал первой жертвой своей сонливости!
Тем временем шаланда медленно погружалась в воду.
-Бедная герцогиня! - пробормотал король.- А я- то начинал ее любить!..
-Какая невознаградимая потеря для католической партии! насмешливо отозвался Ноэ.
-Черт тебя возьми с твоей политикой! - гневно крикнул Генрих.- В данный момент меня более всего тревожит судьба наших бочек с золотом.
-А что о них думать? Течением их не снесет, они мирно будут пребывать под водой, пока мы не найдем возможности достать их оттуда. А теперь нам пока нечего делать здесь!
Действительно, корма шаланды все более погружалась, и вскоре вода начала доходить Генриху и Ноэ до пояса. Тогда они мужественно пустились вплавь и через десять минут благополучно прибыли на мельницу, где уже собрались все пострадавшие, за исключением Мальвена, герцогини и Гастона. Старый Гардуино спасся благодаря Раулю, который помог ему добраться до берега.
Мельничиха с сыновьями принялась хлопотать, развели большой огонь, и, усевшись около последнего, потерпевшие принялись сушиться.
-Где мы находимся? - спросил король одного из сыновей вдовы.
-В пятнадцати лье от Анжера и в десяти лье от Ансени.
На дальнейшие вопросы короля ему пояснили, что до Ансени пешков будет часа три пути, но у мельничихи имеется лодка, в которой два человека могут поместиться, и в ней можно добраться до города гораздо скорее.
Тогда Генрих сказал:
-Милый Ноэ, ты отправишься на лодке в Ансени.
-Но пропустят ли меня через мостовую заставу?
-О,- подхватил старший сын мельничихи,- меня там отлично знают!
-Ты возьмешь мое кольцо, покажешь его сиру д'Энтрагу,продолжал король,- и попросишь у него шаланду и десять человек. Если ты не будешь зевать, то еще до утра можешь быть здесь на месте.
Ноэ сейчас же пустился в путь: голод, жажда и усталость должны были отступить перед высшими государственными интересами. А в пище и особенно в стакане вина все они очень нуждались после перенесенных трудов и волнений.
Бросив на стол кошелек, Генрих сказал мельничихе:
-Добрая женщина, мы хотим есть и пить!
-Увы! - ответила вдова.- Мы так бедны, что не держим вина. Кусок хлеба у нас найдется, но больше ничего!
Король грустно переглянулся со своими спутниками, но вдруг шум, послышавшийся с реки, отвлек их внимание. Король встал и вышел на порог. При свете луны видно было, как по Луаре к мельнице быстро двигалась лодка. На носу сидел какой-то толстяк, который оживленно махал платком. Это был видам де Панестер. Выйдя на берег, он поклонился Генриху и сказал:
-Простите, сударь, что я обращаюсь к вам, не зная, кто вы. Но мой слуга видел, как вас постигло несчастье, и я явился, чтобы предложить вам кров у себя. На этой мельнице вы ничего не найдете! Я - видам де Панестер и живу на том берегу.
Генрих сердечно поблагодарил видама, но в первый момент задумался, принимать ли приглашение: ему не хотелось оставлять бочки с золотом на произвол судьбы. Однако, вспомнив о Берте, он сейчас же решил принять приглашение и только предложил остальным спутникам кинуть жребий, чтобы двое из них остались ожидать возвращения Ноэ. Жребий пал на долю старого Гардуино и Лагира, а остальные сейчас же воспользовались вместительной лодкой видама и вскоре сидели в зале замка за гостеприимно накрытым ужином.
XXX
В нашем повествовании большую роль играет еще один персонаж, которого до сих пор мы не представили читателям. Спешим исправить эту небрежность и просим читателя последовать за нами в Анжерский замок.
Этот замок был очень печальным зданием, несмотря на окружавшие его сады с фонтанами и мраморными статуями, несмотря на богато разукрашенные залы, в которых по вечерам вспыхивало полное освещение, тогда как плавные звуки оркестра приглашали к танцам.
Беспросветная скука царила там, несмотря ни на что. Дамы строили капризные гримаски, кавалеры ходили с вытянутыми лицами, пажи не пели веселых песенок и не занимались любовными проказами. Недаром говорят "по барину и слуга"! А хозяин этих мест, Франсуа, герцог Анжуйский, дофин Франции, был очень мрачным, нелюдимым принцем. По внешности его легко можно было бы принять не за носителя громкого имени, а за одного из тех искателей приключений, которых такая масса нахлынула из Италии во Францию после приезда туда Екатерины Медичи. Ему было всего только двадцать шесть лет, но он казался стариком. Рыжеволосый, с запавшими недобрыми глазами, низкорослый и тщедушный, он производил отталкивающее впечатление.
У герцога был двор, потому что герцогу полагалось иметь таковой. Он задавал балы, устраивал парадные богатые обеды, но, присутствуя на балу или обеде, строил такую брезгливую гримасу, бывал так сумрачен и неприветлив, что приглашенные чувствовали себя словно на похоронах.
А между тем те из приближенных, которые уже давно были у него на службе, утверждали, будто герцог Франсуа был когда-то очень приятным собеседником, любил охоту, женщин, вино и музыку и что настоящее дурное расположение духа началось у него с тех пор, как его брат Генрих, тайно сбежавший из Польши, из-под самого носа вырвал у него корону Франции после смерти Карла IX.
Обыкновенно Франсуа вставал очень поздно, обедал в два часа и ужинал в девять. Поужинав, он запирался у себя в кабинете с первыми попавшимися придворными и играл с ними в карты - -честь, от которой все открещивались, так как проигрыш или простое невезение приводили герцога в бешенство. В тот вечер, когда герцога застает наш рассказ, все шло обычным путем. Герцог Анжуйский играл в карты со своими придворными, и так как они сделали все, чтобы дать ему выиграть, то он был не так сумрачен, как обыкновенно. Кроме того, у него гостил дворянин из Амбуаза.
Со времени смерти короля Карла IX и восшествия на престол Генриха III Амбуаз стал постоянной резиденцией королевы-матери Екатерины Медичи. Этот дворянин, пьемонтец родом, был одним из самых приближенных к королеве лиц. Д'Асти, как звали его, был умен, умело разбирался в политических вопросах, и королева-мать пользовалась им для приведения в порядок своих мемуаров. Пробило двенадцать часов.
-Господа,- сказал принц своим партнерам,- приказываю вам удалиться!
Двое приближенных герцога и Асти сейчас же вскочили с мест, но Франсуа удержал последнего, сказав: "Останьтесь, поговорим!" - когда же они остались одни, продолжал:
-Что поделывает матушка в Амбуазе?
-Скучает, ваше высочество!
-Совсем как я!