«святые же будут радостны и будут иметь двуострые мечи в руках, чтобы вершить месть в странах»
Гут создал новый союз, целью которого было «избиение всех властей и господ». Предполагалось «установить власть Ганса Гута на земле» и сделать столицей Мюльхаузен. Большинство членов союза не знали о наиболее радикальных из этих планов. В них был посвящен только узкий круг членов, называвшихся «знающими».
В 1535 г. советники императора Карла V представили ему доклад, в котором говорится, что
«анабаптисты, называющие себя истинными христианами, хотят разделить все имущество…»
Сгущающаяся атмосфера проявляется в карикатурных эксцессах, которые, однако, вскоре будут превзойдены реальностью. Так, скорняк Августин Бадер объявил себя царем нового Израиля, сделал себе корону и царские одежды. Он был осужден в Штутгарте (23, с. 703).
В 1534–1535 гг. этот подъем воинственных настроений в анабаптизме приводит к новому взрыву, который можно рассматривать как попытку анабаптистской революции в Северной Европе. Основные события разыгрались в Северной Германии, куда все последние годы стекались анабаптисты, гонимые в Южной и Центральной Германии. Центром этих событий стал город Мюнстер.
Воспользовавшись борьбой между католиками и лютеранами, анабаптисты захватили большинство в городском совете Мюнстера, а после этого и полностью подчинили себе город. Все, не согласившиеся принять второе крещение, были изгнаны из Мюнстера — а предварительно ограблены. После этого в городе было обобществлено имущество — все должны были отдать свою собственность под надзор назначенных для этого диаконов. Наконец, было введено многоженство, и женщинам, начиная с некоторого возраста, было запрещено уклонятся от брака.
Апостолы анабаптистов шли из Мюнстера по Германии, Дании и Голландии, проповедуя второе крещение и призывая верных на помощь Мюнстеру. Испуганный этим движением епископ Вальдек, под властью которого раньше находился Мюнстер, и соседние князья собрали войско и окружили город. Осада продолжалась более года. В городе в это время один из анабаптистов — Иоган Бокельзон, или Иоанн Лейденский — был провозглашен царем Мюнстера и всего мира. Он завел пышный двор, множество жен, и сам на площади рубил головы непокорным. Тем временем восстания анабаптистов происходили во всей Северной Германии и Голландии — им удалось даже ненадолго захватить ратушу в Амстердаме.
В конце концов властям удалось справиться с положением. В 1535 г. Мюнстер был взят приступом, Бокельзон и другие вожди анабаптистов казнены. Более подробное описание этого эпизода содержится в Приложении.
После разгрома в Мюнстере в движении анабаптистов опять обозначился раскол на более мирное и на воинственное, агрессивное течение. В 1536 г. вблизи города Букхольт в Вестфалии произошел «синод». Баттенбург поддерживал взгляды анабаптистов из Мюнстера — о борьбе силой оружия, о близости царства и т. д. Противоположную позицию занимали последователи Уббо Филлипса. Это течение и взяло верх. Но и его сторонники не осуждали своих противников по существу, говоря, что, если Баттенбург и прав, время «Царства избранных» еще не пришло, и пока не следует стремиться отнять власть у безбожников. С этого момента начался отход движения анабаптистов на континенте от политических целей. Более крайние его представители под названием фамилистов эмигрировали через Голландию в Англию. Интересно, что уже на «синоде» в Букхольте присутствовали англичане. Один из них, по имени Генри, принимал активное участие в организации «синода» и оплатил путевые расходы делегатов (30, с. 76–77).
В Англии в начале XVII века иммигрировавшие из Голландии и Германии анабаптисты смешались с издавна существовавшим там движением лоллардов. Английская революция 1643 г. совпала с новой вспышкой активности всех этих сект. Восстание в Мюнстере и Иоанн Бокельзон снова стали популярны. В книге, исходящей из среды квакеров, говорится, например:
«Ни один друг не имеет повода стыдиться своего происхождения от анабаптистов. Даже эти мюнстерцы бунтовали лишь против жестокости немецких тиранов, которые буквально как дьяволы угнетали душу и тело простого народа. Они были побеждены и поэтому их провозгласили бунтовщиками. Их восстание было насилием, потому что их угнетатели были еще большими насильниками»
В защиту мюнстерского восстания выступил и Лильборн — один из самых популярных вождей крайнего течения в пуританской армии (в памфлете «Основные законы свободы»).
В написанном тогда памфлете «Ерисиография»' среди учений английских анабаптистов приводится:
«что христианин не может с чистой совестью владеть чем-либо в качестве своей частной собственности, но все, чем он владеет, должен сделать общим»
В середине XVII в. в Англии распространилась секта «Рентеров», учение которой поразительно близко взглядам «Братьев свободного духа». Они считали, что все сущее божественно и лишь человек вносит в мир разделение на Добро и Зло. Мистически это преломлялось как тождество: Дьявол есть Бог.
«Дьявол есть Бог, ад есть небо, грех — святость, проклятие — спасение»
Это приводило к отрицанию морали и демонстративному, принципиальному аморализму. Так, Кларксон рассказывает, что когда он был рентером, он стремился «каждым движением своего сердца» к краже, обману, злу и насилию и к совершению любых преступлений (за исключением убийств) — ибо верил, что Бог создал лишь добро, и воровство или обман не существуют, но придуманы людьми (132,с.78).
В социальной области рентеры отрицали собственность и брак. В памфлете «Последняя проповедь рентеров» говорится:
«Они учили, что совершенно противно целям создателя, чтобы что-либо принадлежало одному мужчине или женщине, но — что должна быть общность во всем».
«Они говорят, что лишь как последствие грехопадения установился обычай, чтобы один мужчина был связан с одной женщиной; но, как они говорят, они освобождены от первородного греха и поэтому свободны соединяться, как им заблагорассудится»
Э. Хайд в памфлете «Чудо» приписывает им такой взгляд:
«Что все женщины в мире — жены каждого мужчины и все мужчины в мире — мужья каждой женщины; поэтому каждый мужчина может соединяться с каждой женщиной и каждая женщина — с каждым мужчиной, ибо все они друг для друга супруги»
Их обвиняли в совершении ритуалов, включая пародию причастия и беспорядочное соединение полов, как в «барилотто» и «парадизах» «братьев свободного духа».
Против рентеров был направлен парламентский акт, осуждающий тех, кто проповедует,
«что наиболее совершенны или любезны Богу те мужчины и женщины, которые совершают наибольшие грехи с наименьшим раскаянием»
В 1650-х годах массы рентеров присоединились к квакерам, так что в это время между обоими течениями трудно провести четкую границу. Религиозный подъем среди многочисленных анабаптистских течений подогревался в тот момент еще и негодованием по поводу внешней политики Кромвеля: заключения мира в Нидерландах разрушало надежду на распространение власти «святых» на всю Европу.
Проповедник из квакеров, Джеме Нейлор, имел одно время громадный успех, даже среди приближенных Кромвеля. Распространился слух, что он второй Христос. «Отныне твое имя не Джеме, а Иисус», — писали ему. Когда был назначен его въезд в Бристоль, начались такие волнения, что современники считали вероятным превращение Бристоля в «Новый Иерусалим» — второй Мюнстер. Нейлор въехал в город верхом, за ним следовали тысячные толпы. Но он столкнулся с солдатами Кромвеля, которые к этому времени прошли всю гражданскую войну. Толпу разогнали, а Нейлора схватили и посадили в тюрьму. Его дело несколько месяцев обсуждал парламент. По-видимому, оно имело политический характер. Возможно, опасались восстания анабаптистов. Сначала Нейлора хотели казнить, но начались волнения, было подано много петиций с просьбой о помиловании. Кровель высказался за смягчение приговора. Нейлора били кнутом и заклеймили. Толпа приверженцев окружила эшафот, они целовали Нейлору ноги, руки и волосы (33, с. 264–274 и 34, с. 256–263)
Интересно, что имя рентеров возрождается еще раз полтора столетия спустя: так в 1820-х годах называлась одна из групп методистов. Именно из их проповедников вышли первые организаторы английских тредьюнионов, приобретшие в секте навыки народных ораторов (31, с. 167).
Ярко выраженный социалистический характер имело движение, участники которого получили название «диггеров»
(копателей). Внешне оно проявилось в том, что небольшие группы людей стали, начиная с 1649 г., захватывать общинные земли для совместной их обработки. Однако эта попытка организации коммун была лишь демонстрацией, лишенной практических последствий, а реально значительной была литературная деятельность диггеров.
Наиболее крупной фигурой среди них был Джерард Уинстенли. В нескольких памфлетах Уинстенли проповедует свою основную идею: незаконность частной собственности на землю. Он сообщает, что имел видение, «глас и откровение», и что его проповедь — это изложение того, что было ему открыто.
«И пока мы или кто-либо другой будем сохранять частную собственность, мы тем самым соглашаемся держать творение в том рабстве, под которым оно стонет, препятствуем делу восстановления и грешим против света, который дан нам, и утрачиваем наш мир из страха перед плотским человеком. А что эта частная собственность есть проклятие, ясно из того, что те, кто покупает и продает землю и является лэндлордами, получили ее либо путем угнетения, либо убийства, либо воровства; и все лэндлорды живут нарушением седьмой и восьмой заповедей: „не убий“ и „не укради“». («Знамя, поднятое истинными левеллерами, или строй общности, открытый и предлагаемый сынам человеческим»,
Уинстенли так же отрицательно относится к торговле и деньгам:
«купля и продажа есть великий обман, посредством которого грабят и крадут землю друг у друга».
«мы надеемся… что народ будет жить свободно, пользуясь землею, не принося печати зверя в своих руках или в своих обещаниях, и что все будут покупать вино и молоко без денег или без цены, как говорит Исаия»
Отрицанием частной собственности, торговли и денег ограничиваются социалистические требования Уинстенли. Он явно выступает против более крайних взглядов:
«Я признаю правильным, что земля должна быть общим сокровищем для всех; но что касается женщин, пусть каждый мужчина имеет свою собственную жену, а каждая женщина — своего собственного мужа. И я не знаю никого из диггеров, которые действуют так неразумно в отношении общности женщин. Если кто-либо и поступает так, я заявляю, что не имею ничего общего с такими людьми, а предоставляю их своему собственному господу, который отплатит им мучением духа и болезнями плоти»
Уинстенли постоянно заявляет себя также врагом насилия, убеждает читателя, что диггеры будут добиваться своих целей лишь мирными средствами. Однако пафос проповеди иногда заносит его и дальше, он явно подымает свой голос против любой частной собственности, призывая
«изгнать из творения проклятое дело, именуемое частной собственностью, причину всех войн, кровопролитий, воровства и порабощающих законов, которые держат народ в нищете»
Он рисует апокалиптическую картину борьба агнца и дракона:
«и та борьба будет продолжаться, пока дракон не будет изгнан, а его падение и суд быстро приближаются»
и говорит своим противникам:
«Но теперь настало время освободиться, и ты гордый Исав, и жестокосердная алчность должны повергнуться и больше не быть господами творения: ибо теперь царь справедливости поднимается править на земле и над нею. А потому, если хочешь пощады, дай свободу Израилю, разбей немедленно оковы частной собственности.»
Диггеры составляли лишь одну из групп более широкого радикального движения в эпоху английской революции. Сторонников этого движения называли левеллерами— «уравнителями». Один из них, лондонский купец Вильям Уолвен, призывал
«чтобы во всей стране не было ни заборов, ни изгородей, ни рвов».
Современный ему памфлет приписывает Уолвену такие взгляды:
«что блага не будет до тех пор, пока все не станет общим. А будучи спрошен — исполнится ли это когда-нибудь? — отвечал: мы должны бороться за это. В ответ же на возражение, что это разрушит все власти, говорил, что тогда будет меньшая необходимость во властях, что не будет воров, скупцов, обмана и обид, а поэтому и нужды во власти»
Автор сообщает, что Уолвен никогда не опровергал этих утверждений.