Остаток дня они провели с лошадьми. Ледяной купил ей ладненькую пегую кобылку.
— А как ее зовут? — Лина попробовала погладить ей шею.
— Кого?
— Ну, лошадь. Мою.
— Я не знаю. Назови сама, — наемнику было все равно.
— Я?
— Ну она ж твоя!
— А как назвать?
— Как хочешь. Заря, Птель… — Ледяной неопределенно повел плечами, перебирая обычные клички деревенских кляч.
— А как зовут твоего?
— Гелть, — он уважительно и почти любовно погладил изабеллового красавца по носу.
Лина с сомнением посмотрела на свою лошадку. Птелью здесь звали полевую пташку вроде ласточки. А ее простушечка… Ладненькая, миленькая, белая в коричневых пятнах. Будто рябая.
— Какая ты Птель? — тихо проговорила она. — Ты у меня скорее курочка Ряба. Рябушка, — протянула, поглаживая покорную лошадку по мягкому носу.
Ряба стойко терпела болтающуюся в седле чужемирку. Лина никак не могла поймать ритм рыси. Качалась в седле, как куль муки, чуть не падала, злилась, визжала от страха, ругалась, плакала и клялась вообще больше не подходить к животным.
Ледяной смотрел на незадачливую всадницу спокойным взглядом.
— Ты справишься.
— Нет, не справлюсь, я не смогу.
— Сможешь, — тон не подразумевал возражений.
— Почему ты так уверен?
— Потому что обратно только в таверну.
Лина замолчала, выпрямилась, глубоко вздохнула.
— Показывай еще раз, — Ледяной улыбнулся и кивнул.
Ни на второй, ни на третий, ни на двадцать пятый раз ничего не вышло. Лошадь, измученная неумелой рысью, шумно фыркнула и пошла иноходью. Лина наконец-то перестала падать и издала победоносный крик. Ледяной запустил руки в волосы и тихо рассмеялся. Отчасти с облегчением. Из этих двоих быстрее научилось новому именно животное. Ну что ж, иноходь так иноходь. Как-нибудь доедем.
В общем и целом, день прошел удачно. Обидно было за платье, но наемник ее успокоил:
— Почистишь артефактом.
— Артефактом?
— Ну да, а как еще?
Лина покраснела. В таверне она каждый вечер стирала свою нижнюю рубаху. Та часто не успевала высохнуть за ночь, приходилось надевать по утрам мокрую… Обида комом стала у Лины в горле. Вот же ж змея эта Урма. Не показала такую примитивную вещь. Наемник сделал вид, что не заметил ее удивления:
— Сейчас тебе надо в горячую ванну. Я нагрею.
Ледяной подхватил артефакт и ушел в дом. Туалетом ему служила крошечная постройка во дворе, комфортная только благодаря бытовой магии. А мылся наемник прямо у себя на кухне — набирал большой чан и нагревал с помощью артефактов.
Лина, не снимая нижней рубахи, опустилась в горячую воду, благодаря всех и вся на свете. Ледяной уселся на любимую шкуру у очага, повернувшись к Лине спиной. На коленях у него была книга, которую он не унес в библиотеку к кнесту, но он ее не читал. Его мысли явно были очень далеко. Он поигрывал ножом и смотрел на огонь. Лина наблюдала за ним и сама не заметила, как задремала. Проснулась она от того, что сильные руки подняли ее из воды.
— А, я уснула.
— У тебя был сложный день.
— Рубаха мокрая.
— Сейчас снимешь, — она улеглась на кушетку, натянув на себя одеяло. Он бесцеремонно уселся на краю постели. — Давай я тебе натру спину, — Ледяной растер ее согревающей мазью от магов-травников. — Ноги натри сама, — он вручил ей пузырек с мазью, а сам вернулся к чану с водой. Ему тоже хотелось помыться.
Лина, красная как рак от мази, горячей ванны и смущения, впервые задумалась, а что это значит, «отдай мне свою жизнь»? Может, там на берегу она за него замуж вышла? И сейчас… Хм, а почему бы и нет. В голове у молодой москвички всплыл его бархатный голос. Вспомнились широкие плечи, теплые руки. Вот только весь свой потенциал наездницы она сегодня истратила на лошадь. Все тело ломило. Горячая ванна и мазь убрали болевые ощущения, но шевелиться она по-прежнему не могла. И устала. Чего уж греха таить, дико устала. В голову лезли очень странные мысли: чувство стыда смешивалось с восторгом, радостным ожиданием и удовлетворением от проделанной работы. Она еще могла понять, откуда радостное ожидание или удовлетворение, но стыд или восторг?..
Шум воды прекратился.
— Спокойной ночи, — Лина слышала, как Ледяной улегся у камина.
— Приятных снов, — чуть слышно отозвалась она.
Отчаявшись разобраться в собственных эмоциях, чужемирка глубоко вздохнула и укуталась одеялом с головой. Только надо все же уточнить, что значит эта фраза, которую он у нее выманил.
Уезжали рано утром. Едва забрезжил рассвет. Несмотря на это, деревенские вышли проводить их. Удивленными взглядами, конечно.
— Смотри, она верхом едет!
— И когда только научилась.
— Ледяной вчера кучу артефактов купил. Наверное, и ей какой-то всучил.
— Не иначе.
— Че это он решил ее увезти?
— Да кто ж их, чужаков, разберет… Она ж в храм очень хотела!
— В храм? А почему они тогда едут в другую сторону?
______
Дорогие мои читатели, если вас заинтересовала история, напишите мне об этом в комментариях! Я буду рада обсудить с вами сюжет, героев и ваши впечатления. Ну и, конечно, не забывайте подписываться и добавлять книгу в библиотеку. Тогда вы сразу будете в курсе всех обновлений.
______
Местные добираются до Воленхольма за три часа галопом. Это ж, считай, соседняя деревушка. Несколько километров горной тропы, по которой приходилось ехать медленно из-за спускающегося серпантина, а дальше — быстро через долину. Прекрасную, просыпающуюся от зимы долину. Лина рассмотрела в деталях все первоцветы. Потому что шла пешком.
Ледяной шел рядом, но Лина предпочла бы плестись позади, или пусть бы он ехал, а она шла, или… Да как угодно, черт возьми, только бы не видеть этих плотно сжатых губ, этого обжигающего льдом взгляда. Да-да, теперь она поняла, что прозвище свое он получил не только за цвет волос. Она удивительно четко считывала его эмоции. Вот уж правда, как посмотрит, так мороз по коже.
Поначалу все шло не плохо. Ублаженные ванной и мазью мышцы почти не болели, Лина достаточно бодро держалась в седле, тем более, что ехали почти шагом. Однако к концу спуска заныла спина. Не сильно, но ощутимо. Ничего, выдержу, твердо решила Лина и стиснула зубы. Но на следующем повороте чуть не выпала из седла — ноги отказывались держаться за седло, а по пояснице проходил сильнейший электрический разряд при малейшей попытке нагнуться.
Ледяной вопросительно посмотрел на нее.
— Я справлюсь! Просто спина немного устала!
Наемник поджал губы и спешился. Подошел к ней, протянул руки.
— Я сама, — Лина бросила стремена, занесла ногу и просто рухнула в объятия Ледяного.
Ничего романтического в этом падении не было, да и какая романтика, когда твои бедра обжигает огонь, а поясницу простреливают молнии. Лина громко айкнула, но тут же прикусила губу. Он поставил ее на ноги:
— Юбку задирай.
— Что? — какую юбку? Ее юбку? Он вообще о чем?
— Натру тебя, где достану. Лиф тоже расстегивай, сама ты сейчас до поясницы не дотянешься.
Лина оттолкнула его и тут же пожалела об этом. Он был прав, она сейчас точно не вывернется спину себе намазать. Но как же не хочется выглядеть перед ним дурой!
— Я справлюсь. Я сама!
Ледяной достал из седельной сумки баночку мази и протянул ей.
— Может, ты отвернешься? Я, конечно, понимаю, что моя жизнь теперь принадлежит тебе и все такое, — Лина болтала без умолку, главным образом, чтобы не пищать от боли. — Я, кстати, хотела спросить, что это… Ой…
Она занесла руку за спину, пытаясь подлезть под лиф, и чуть не упала от боли.
— Дай сюда, — Ледяной раздраженно выдернул у нее мазь. — Повернись.
— Я сама!
— Женщина! — ей показалось или он возмущен? — Я тоже когда-то учился сидеть в седле. Дай намажу!
После этих слов Лине только и оставалось, что подобрать широченные штанины и стоять смирно, позволяя ему лазить под ее одеждой в самых сокровенных местах.
Он присел перед ней, засунув руку в широкую штанину юбки-брюк. Лина вздрогнула от неожиданности, от боли в мышцах, от того, что мазь была холодная. Он замер. Коснулся ее бедра еще раз, чуть нежнее, чем в первый. Ледяной не поднимал на нее глаз, но рука его двигалась по ее ноге мягко, даже нежно, а на коленке задержалась чуть дольше, чем было надо. Лина шумно выдохнула, наемник резко убрал руку и, так и не посмотрев ей в глаза, зашел за спину. Нужно было намазать поясницу.
— Пойдем, — он убрал мазь, взял своего коня за поводья и пошел вперед.
— Что?
— Мазь подействует через час, а может, и позже. Сидеть нельзя, лучше двигаться. Поэтому пойдем.
Горный луг только просыпался. Не так давно сошел снег, и камни, хоть и опутанные травой, похожей на земной бересклет, еще хорошо были видны в траве. Лина аккуратно переступала по кочкам, пытаясь не отставать от Ледяного. То тут, то там виднелись первоцветы. Что-то ярко-желтое, что чужемирка окрестила про себя крокусами, что-то беленькое, очень похожее на маргаритки. Чем ниже они спускались, тем больше цветов попадалось под ногами. Лина не удержалась и начала собирать букетик: желтенький цветочек, к нему синенький, беленький. Ледяной косился на нее с явным неодобрением, но замечания не делал.
— Ой, смотри какой красивый! — девушка, похоже, совсем забыла все свои горести и по-детски наслаждалась весной.
Наемник резко остановился:
— Мы тут не на прогулке!
— Да? Ой, — Лина растерянно посмотрела на цветы в своих руках, попыталась спрятать их в карман, обнаружила, что карманов у нее нет, и с абсолютно детским сожалением бросила цветы в траву. В глазах стояли слезы, чтобы не выдать их, Лина опустила взгляд и покорно пошла по дорожке.
— Что за напасть, демоны тебя побери, — чужемирка не гарантировала точность фразы.
Ледяной выругался сквозь зубы. Но имел в виду он явно что-то похожее.
Одним прыжком наемник заскочил на валун и сорвал растение, которое так впечатлило Лину. Ярко розовое зонтичное соцветие напоминало гроздь винограда или очень крупную малину. Он подобрал брошенные цветы и запихнул их под один из ремней седельной сумки. Лина наблюдала за ним с широко раскрытыми глазами. Она ожидала чего угодно, но не этого.
— Что опять не так? Не тот цветок? — наемник почему-то все сильнее злился.
— Тот, тот, — Лина утерла слезы. — Спасибо большое. Все так, — последнее она сказала почти шепотом.
— Ну раз все так, пошли, за пригорком уже город начинается. Надеюсь, торговцы еще не закрылись.
— Давай я попробую сесть верхом, — Лина по-своему истолковала его злость.
— Нет, не надо. Иначе завтра не сядешь.
Надо же, он о ней заботится. Лина отвела взгляд, возникла пауза, которую смертельно хотелось заполнить чем-то теплым, добрым, красивым. Взгляд сам собой упал на букет в седельной сумке.
— А как он называется? — Лина все любовалась крупным розовым соцветием.
— Кто? — наемник об этом, похоже, уже и забыл.
— Этот цветок.
— Не знаю, — сказал, как отрезал. Лина опять замолчала и сникла. Ледяной обернулся и чертыхнулся.
— Я правда не знаю!
— Я вовсе не… — Лина хотела сказать, что не настаивает, но он не дал ей.
— Вот эта трава, — он наклонился и сорвал что-то прямо из-под ног, — хорошо останавливает кровотечение. Неглубокое, конечно. Травники ее зовут литиль, в народе прелестник. Вот эта, — он сорвал какую-то ползучую нитку с придорожного камня, — спасет, если натер ногу или плечо под доспехом. Его все зовут одинаково, вейник. Отвар из тех цветов, — наемник указал на плотное пятно белых точек в низине, — обеззараживает рану. Травники называют их морилис, в деревнях говорят — жуйки. Как называются те цветы, что собрала ты — я не знаю, — Ледяной отвернулся.
Лина собрала все веточки, которые он ей показал, и добавила к своему букету. Какое-то время шли молча. Спустя пару минут Лина тихонько взяла его за руку. Он повернулся к ней.
— Чего?
— Спасибо, — Лина говорила тихо, почти шепотом. — За все, что ты делаешь для меня, спасибо.
Наемник остановился и посмотрел на нее долгим взглядом, каким смотрят на больного ребенка или на старую, но любимую собаку.
— Я забрал твою жизнь. Мне хочется, чтобы она была достойной, пока моя…
Наемник резко отвернулся и ускорил шаг. Ну вот! Такой хороший момент спросить, что все это значит, а он убегает. Лина аж подпрыгнула:
— Стой! Куда ты?
— Город начинается! Пошли быстрее, есть хочу.
У них, конечно, была с собой еда: сухари, вяленые фрукты, вареные яйца и вода во флягах. Но разве этим пообедаешь? И почему бы не поесть нормально в таверне, если есть такая возможность?
Вольхольм стоял на пересечении двух торговых путей и был намного крупнее Мельхорна. И симпатичнее. Он гораздо больше походил на городок. Здесь каменным был не только замок, стоящий, как водится, чуть в стороне, но и дома на центральных улицах. Около фонтанной площади стояли три крупных здания: ратуша, молельный дом и обитель магов. Там же была крупная таверна, с полотняным скатертями на столах, и кадками с цветами повсюду. Лина даже готова была назвать это местечко рестораном. По своим, чужемирным меркам.
От площади под неправильными углами расходились улицы. Широкие, с каменными домами по обеим сторонам. Первые дома принадлежали, как и полагается, самым знатным жителям городка. Дальше же начинались магазины и мастерские, в которых нижний этаж был из камня и глины, а верх надстраивался из дерева. Улицы хаотично ветвились и заканчивались, как и полагается, низенькими одноэтажными домиками, в которых нищета была щедро прикрыта цветами в простых горшках и закрашена белилами.
Лина с Ледяным зашли с южной стороны города. Они так и шли пешком, ведя коней в поводу, и Лина порядком устала: спина и бедра не болели, но ступни в неудобных мужских ботинках уже просто горели.
Ледяной шел целенаправленно в кожевенный квартал. Некоторые лавки действительно уже закрывались — было ведь сильно за полдень. Обувь, сумки, сбруя, седла, ножны, кожевенные шлемы и нагрудники — чего здесь только не было! Лина, как самая правильная девочка, первым делом застряла у лавки с сумочками. Миниатюрные — явно не для похода на рынок — причудливой грушевидной формы, они были искусно отделаны тиснением, украшены самоцветами, плетением, а некоторые даже перьями. Красные, синие, коричневые…
Восхищенно распахнув глаза, Лина застыла у витрины. Ледяной остановился рядом. Он смотрел на это все богатство с таким видом, как будто лично у него сумочки вызывали зубную боль.
— Я просто посмотрю, хорошо? — Лина подняла умоляющий взгляд на наемника.
— Я буду напротив, — поморщившись, ответил Ледяной и шагнул в лавку на другой стороне улицы. Там, согласно тонкой задумке местных торговцев, был исключительно мужской товар.
Лина кивнула ему, а сама скривилась: чего только она от него не слышала. И в воде ледяной он бывал, и травами раны залечивал. Сейчас выяснится, что он в голодные годы питался сумочками, и именно поэтому вот эти с перьями вызывают у него изжогу.
Оставшись в одиночестве, чужемирка глубоко вдохнула тонкий аромат крашеной кожи и погрузилась в волшебный мир дамских штучек. Лина понимала, что сумочка ей совершенно точно не нужна в поездке. Она уже почти уговорила себя отойти и отвернуться — тоненький ремешок искусного плетения все не давал ей покоя — как резкий крик заставил ее обернуться. Тут же что-то врезалось ей в живот и прошмыгнуло за спину.
— Держи щенка! — торговец почти выскочил из-за прилавка, пытаясь поймать мальчишку лет семи, спрятавшегося за Лину.
Все женское, учительское и даже немного материнского проснулось в Лине в эту секунду. Мельком увиденные рыжие вихры ей о ком-то напомнили. «Не отдам!» — решила она. Она накинула полу плаща на мальчонку и выпятила довольно-таки скромную грудь:
— Как вы смеете поднимать руку на ребенка!
Яростный блеск в ее глазах на пару секунд задержал несущегося за мальчишкой мужика. Тот, надо отметить, был сильно крупнее Лины. Одет был в какое-то подобие формы: поверх полотняной рубахи накинут сюртук с вензелями, а через грудь, наподобие портупеи, шел ремень со знаками на нем. Явно представитель закона. Или местного кнеста, что, в принципе, одно и то же. Стражник быстро пришел в себя:
— Пошла вон, девка!
Над головой Лины свистнула плетка. Первое, что чужемирка подумала — ее тут всерьез еще не били.
В следующее мгновение она увидела перед собой широкие плечи, белые волосы и руку, на которую намотался предназначавшийся ей хлыст.
— Уважаемый керт, — Ледяной, казалось, и не почувствовал боли, стряхнул плеть с руки и вернул стражнику. — Сожалею, что моя спутница вызвала у вас недовольство, — сладкая речь сопровождалась прямым взглядом, опущенным подбородком и сжатыми кулаками. — Она чужемирка. Не успела выучить наши законы. Я как раз сопровождаю ее в храм. Прошу принять мои извинения, оставил без присмотра.
Ни у лавочника, ни у стражника не возникло сомнений, что будет, если извинения не примут.
Стражник покосился на рукоять длинного кинжала, бросил быстрый взгляд на ножи, которые Ледяной носил на поясе, и отступил.
— У вашей спутницы под юбкой сидит малолетний преступник. Выдайте его нам!
Плащ Лины слегка дрогнул и слился с юбкой почти вплотную. Ледяной чуть отступил и вытащил мальчишку из-за спины чужемирки. Тощий, рыжий, вихрастый, с темно-карими шаловливыми глазами и веснушками, щедро рассыпанными по немытой мордашке, мальчишка явно был напуган. Цеплялся за Линину юбку и никак не хотел выходить.
— Как вы можете?! Он же…
Лина хотела сказать, что это всего лишь ребенок. Мальчонка так живо напомнил ей Кольку из третьего «Б». Умного живого шалопая, с которым вечно были проблемы — то синяк однокласснику поставит, то в игре чью-нибудь куртку разорвет.
Ледяной одним взглядом, как умел только он, остановил Линины излияния. Училка замолкла на полуслове.
— Что натворил малец? — наемник говорил тихо и спокойно. Это подействовало на стражника. Лицо у того уже не дергалось, он, напротив, расправил плечи, успокоился.
— Отдан он в услужение в обитель. Считал его тятька, что из него травник толковый выйдет. Так он мало того, что не учится — сбегает постоянно, так еще и по фермам лазит, над коровами колдует! У трех семей уж удои упали, а молоко сразу киснет!
— Так неужто благородные мужи из обители не разберутся с неумелой порчей этого оборванца?
Ледяной знал, что говорить. Вина мальчонки была мизерна.
— Да разобрались уже, но сколько ж можно этого вредителя ловить?
Так вот оно что: мальчонка не давал стражам покоя, как вошь в воротнике. Ледяной замолчал, что-то обдумывая, посмотрел на трясущегося парня, на Лину. Та рта не открывала, но взгляд ее был очень красноречив. Возмущение, сострадание, мольба — все в нем смешалось.
— Я увезу мальчишку, — даже Лина ахнула. Чувствовалось, что решение далось наемнику нелегко.
— А ущерб кто возмещать будет?
— Сколько?
— Дык порядком, десятка золотых уж набежало!
Ледяной молчал. Стражник ждал.
— Отдам пять. Ну или оставлю его здесь, и выколачивайте свои десять из него, как хотите.
— Пойдет пять, — стражник согласился подозрительно быстро.
— Дай нам кнестов ордер, чтобы мы спокойно уехали.
— Кнестова ордера нет. Даю тебе мое слово, что в течении часа вас никто не тронет, — стражник с довольным видом засовывал монеты себе в карман. — Время пошло.
Ледяной стиснул зубы, но деваться было некуда. Он бросил гневный взгляд в сторону Лины, прижимавшей к себе мальчика:
— Быстро. В обувную лавку.
Лина всегда старалась выбирать обувь с чувством, с толком, с расстановкой. Надеть обе туфли, ну или сапога. Постоять в них, походить. Так что в этот раз, можно сказать, и не выбирала. Ледяной с ходу что-то крикнул обувному мастеру. Тот вынес три пары сапог. Одни наемник сразу забраковал:
— Слишком жесткие, она себе все ноги сотрет.
Две остальных всучил Лине:
— Меряй, какие удобнее?
У одной пары была толстая и жесткая подошва. Лина подумала, что ей, наверное, придется много ходить. Да и выглядели она надежнее, чем вторые. Надела их. Сапоги сели на ногу почти идеально. Ну, точно лучше, чем те ботинки, в которых она была сейчас.
— Эти пойдут! — наемник окинул ее благодарным взглядом. Видимо, он был уверен, что придется примерить минимум пар пять.
— Берем, — она так в них и пошла. Старые ботинки свои оставила в обувной мастерской. Хотела забрать на всякий случай, мало ли как жизнь повернется, но Ледяной сказал — брось.
— Прости, ты из-за меня слишком потратился, — Лина те пять золотых почему-то отнесла на свой счет.
— С деньгами проблем у нас нет, есть со временем. Быстро в мясную лавку. Купим мяса и хлеба. Поесть придется за городом. Быстро, быстро, чего плететесь, как осенние мухи! У нас сорок минут!
Выезжали из города почти галопом. Лина тоскливо посмотрела на удаляющийся ресторанчик на красивой площади. И почему она вечно влипает во всякие истории! Сейчас бы сидели, как нормальные люди, обедали. Хотя! Рестораны никогда ей ничего хорошего не приносили — Лина встряхнулась — последний, в котором она была, так вообще взорвался. Так что все нормально. Поедим в дороге. Чужемирка посмотрела на мальчонку, который прижимался к наемнику — тот не доверял навыкам Лины и посадил неудачливого ученика мага с собой, — и улыбнулась. Зато они теперь втроем! Веселее будет.
Вольхорм оставался позади.