293
приносят в жертву ; потом уничтожают в жертвенном огне некоторые инструменты , жертвенную подстилку294, жезл чтеца, дощечки, окружавшие веди295. Выливают неиспользованную очистительную воду, потом, почтив сосуд296, поливают его водой. Иногда его уносят в дом - считается, что он помогает заглаживать погрешности, допущенные во
это один и тот же ритуал. Но насчет природы уничтожения нет никаких сомнений: например, простое подкладывание дров в огонь в индийском ритуале иногда бывает само по себе жертвоприношением (мы имеем в виду самидхени (samidheni), см. Hillebr. N. V. О., р. 74 и далее). Наконец, распределение частей mutatis mutandis ("с необходимыми изменениями" (лат.), прим, пер.) аналогично случаю животного жертвоприношения: так, при приношениях новой и полной луне мы находим части для богов, иду и т. д. - Наконец напомним: самое важное из всех брахманических жертвоприношений, представляющее собой, возможно, вообще исключительный случай среди жертвоприношений, где жертва подвергается всем возможным процедурам, - приношение сомы - является, как и христианская месса, растительным приношением.
Объяснить это проще всего: с одной стороны, речь идет о тех же людях и предметах, с другой, - в силу хорошо известных законов, ведающих религиозными делами, придают сакральный характер и лишают его одни и те же очистительные процедуры. An. VII, 26, 12; Kam. 6, 9, 11; Т. С. 1, 3, 11, 1 и Ш. Б. 3, 8, 5, 5 - мантра (лучшее применение находит Kam.). Проведен ряд малых жертвоприношений (см. Schwab. Th., N. Ill), формулы которых говорят о завершении обряда. An. VII, 27, 4. Kam. VI, 9, 12. Примечательно, что An. заимствует мантру в В. С. VI, 21. Hillebr. N. V. О., р. 145-147; Schwab. Th., 156-159. Во время этого обряда происходит любопытное резюмирование разных моментов жертвоприношения (Т. Б. 3, 6, 15 полностью) и благодеяний, ожидаемых жертвователем: он вкусит того, чего дал вкусить богам (ср. Ашв. шр. сут. 1, 9, 1). Hillebr. N. V. О. 147-149. Поблагодарив его за то, что он передал богам дар: An. VII, 28, 2; Т. Б. 2, 4, 7, 11, ср. Т. С. 3, 5, 5, 4. 57
время ритуала, либо сжигают, как подстилку287. Затем уничтожают в огне все, что может остаться от даров, чистят утварь и уносят ее после мытья298. Только вертел, служивший для поджаривания сердца, зарывают в землю: это особый вид обряда, в соответствии с которым орудие преступления или причинившее боль жертве должно быть спрятано299. Теперь о том, что происходит с людьми. Жрецы, жертвователь, его жена собираются вместе и очищаются, омывая руки300. Обряд имеет двойной смысл. Во-первых, все участники очищаются от ошибок, которые могли быть допущены во время проведения жертвоприношения. Во-вторых, происходит очищение от ошибок, заглаживание которых было целью данного жертвоприношения. По сути, снимается жертвенная сакральность. Именно это выражает обряд расставания с обетом301: "О Агни, я выполнил мой обет; я сравнялся со своим обетом, я вновь становлюсь человеком... Я опять спускаюсь из мира богов
302
в мир людей" .
Смысл подобного обряда становится понятен, если мы рассмотрим его, так сказать, в преувеличенной форме, мы имеем в виду в данном случае обряд "купания унесения" 303, обряд, завершающий жертвоприношение сомы, обряд, противоположный по смыслу обряду дикша. После того как инструменты убраны, жертвователь купается в спокойной бухточке с проточной водой304. В воду погружают все остатки от жертвоприношения, все отжатые ветки сомы305. Жертвователь развязывает жертвенный пояс, надетый во время проведения обряда дикша. То же самое он проделывает с завязкой, соединявшей некоторые части костюма своей жены, с тюрбаном из кожи черной антилопы, а также завязкой, соединявшей оба костюма, а
затем опускает все в воду. Потом он и его жена, войдя в воду по шею, принимают омовение, молясь и моя друг другу сначала спину, потом члены, один за другим306. Сделав это,
297 An. ib. 4; Айт. Бр. 6, 3, 5.
298 Schwab. Th., p. 107. Hilleb. N. V. О., р. 140-141.
9qn
" An. VII, 26, 15. Ш. Б. 3, 8, 5, 8. Т. С. 6, 4, 1, 8. Т. С. 1, 3, 11. В. С. VI, 22. An. VII, 27, 16. 300An. VII, 26, 12 и далее. Т. С. 1, 4, 45, 3.
4(11
Hilleb. ЛГ. V. О. р. 174. Ср. S. Levi. Doctr., p. 66 . 302 Ср. Шат. Бр. 1, 1, 4-7.
303
Авабхрита (avabhrta). См. Web. Ind. Stud. X, 393 и ел. Ср. Oldenberg. Rel. d. Ved., p. 407 и далее. Возможно, выражения типа "флюид" и т. п., используемые Оль-денбергом, не самые удачные, но тем не менее он объяснил смысл этого обряда в форме, в какой тот предстает - не в Ригведе (где он, однако, упоминается, см. Grassmann. Wiirterb. ad verb.), а во всех остальных ритуальных и теологических текстах. An. шр. сут. VIII, 7, 12 и ел., XIII, 19 и ел.; Кат. VI, 10, 1; X, 8, 16 и далее.
304
Эти места, пруды, тиртхи (Tlrtha), еще и сегодня особо почитаемые в Индии как святые, считались любимым владением Варуны (Кат. Бр. 4, 4 , 5, 10). 305 An. XIII, 20, 10, 11.
An. XIII, 22, 2, комм. В это же время они повторяют разные формулы, гласящие, что они искупают свои грехи, свои ритуальные погрешности, приобретают силу, благополучие и славу, усваивая тем самым магическую силу вод, обрядов и растений. 58
они выходят из воды и надевают новые одежды307. Таким образом, все ушло в воду и тем самым утратило опасные и даже просто религиозные качества; искуплены ошибки, которые могли быть сделаны в ритуале, равно как и совершенное преступление, убийство бога Сомы. Итак, хотя этот ритуал и сложнее, чем только что описанный нами, природа ого та же: факты и теория наделяют его той же функцией.
Библейские тексты, к сожалению, менее полны и менее ясны; однако и в них можно найти некоторые упоминания тех же обрядовых практик. Во время празднования Дня искупления первосвященник, изгнав козла Азазеля, возвращался в святилище и снимал свой сакральный костюм, "дабы он не распространял посвящения"; он делал омовение, надевал другие одежды, выходил и приносил жертву олыш. Человек, уводивший козла, делал омовение и мыл одежды, прежде чем вернуться309. Сжигавший остатки хаттат делал то же самое310. Мы не знаем, сопровождались ли подобными обрядами другие жертвоприношения311. В Греции после искупительных жертвоприношений жрецы, которые, впрочем, старались как можно меньше прикасаться к жертве, мыли свои одежды в реке или источнике, прежде чем вернуться в город или домой312. Утварь, применявшуюся в процессе жертвоприношения, тщательно мыли, если она не уничтожалась313. Эти обряды ограничивали действие посвящения. Они были настолько важны, что сохранились в христианской мессе. Священник после причастия моет чашу, умывает руки. После этого месса окончена, цикл завершен, и священнослужитель произносит финальную и освобождающую формулу: he, missa est. Эти церемонии соответствуют тем, что отмечали вступление в жертвоприношение. Верующий и жрец освободились тем же образом, каким были подготовлены в начале церемонии. Эти церемонии имеют обратный характер, они уравновешивают первые.
Поэтому религиозное состояние жертвователя тоже описывает кривая, аналогичная кривой состояния жертвы. Сначала он постепенно поднимается в сферу сакрального, достигает кульминационной точки и потом снова спускается в сферу профанного. Таким образом, каждое из существ и предметов, принимающих участие в жертвоприношении, словно бы
Старые одежды они отдают жрецам; сбросив таким образом свою старую личность и облачившись в новые, они "являются в новой коже, как змея". "Теперь в них более нет греха, как в младенце, у которого еще нет зубов." Ш. Б. 4, 4, 5, 23. Лев. 16, 22, 23. Он еще раз менял одежды по окончании поста и возвращался к себе, принимая поздравления от друзей, выдержав все испытания, исполнив все обряды, изгнав все опасности этого дня. (Талм. Yoma, VIII, 8, 5, Мишна.) :ш" Лев. 16, 26.
Лев. 16, 28. То же делал тот, кто приносил пепел рыжей коровы. Известно (Иез. 44, 19), что, когда священники переодевались, чтобы выйти к народу, их одежды оставались в "священных комнатах": контакт с ними для непосвященных был опасен.
Порфирий. Воздерж., II, 44; Paton. Cos., 28, 24. Ср. Frazer. Golden Bough, II, p. 54 Лее. 6, 28 (xammam). 59
втянуто в непрерывное движение, идущее от начала к завершению по двум противоположным склонам. Но если форма описанных кривых в целом сходна, то высота различна - естественно, кривая сакральности жертвы имеет более высокий максимум. Впрочем, понятно, что относительное значение этих фаз подъема и спада может бесконечно
варьировать в зависимости от обстоятельств. Именно это мы и покажем в дальнейшем.
КАК СХЕМА ВИДОИЗМЕНЯЕТСЯ
В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ОБЩИХ ФУНКЦИЙ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ
Все предшествующее, конечно, не более чем сконструированная нами схема. Но эта схема - что угодно, только не чистая абстракция. Действительно, мы видели, что она была реализована in concrete на примере ведического животного жертвоприношения; к тому же вокруг этого обряда нам удалось сгруппировать наборы жертвенных обрядов, предписанных семитским, а также разными греческими и латинскими ритуалами. По сути, это общая основа, на которой строятся более специальные виды жертвоприношений. В зависимости от цели и функции ритуала его части могут по-разному соотноситься между собой и иначе располагаться: какие-то могут приобретать большее значение в ущерб другим, иные - даже исчезать совсем. Это ведет к разнообразию жертвоприношений, но принципиальных отличий между различными комбинациями элементов нет. Это всегда одни и те же элементы, по-разному сгруппированные или в неодинаковой мере развитые; именно это мы и попробуем показать на примере нескольких основных случаев.
Коль скоро цель жертвоприношения - изменить религиозный статус жертвователя или объекта ритуала, можно априори предсказать, что основные черты нашей схемы должны меняться в зависимости от того, каков этот статус в начале церемонии. Предположим сначала, что он нейтрален. Жертвователь (а то, что мы говорим о жертвователе, можно отнести и к объекту - в случае объектного жертвоприношения) до начала обряда не наделен никаким религиозным качеством; тогда смысл обряда состоит в том, чтобы он обрел это качество. Во время иници-ационных жертвоприношений и при посвящении в сан именно это и происходит. В этом случае между исходным статусом жертвователя, и тем статусом, которого он должен достичь, пролегает значительная дистанция. Поэтому вступительные церемонии по необходимости очень развиты. Шаг за шагом, с различными предосторожностями, вступает он в сакральный мир. С другой стороны, поскольку состояния посвящения он скорее добивается, нежели опасается, следовало бы остерегаться ослабить силу посвящения, чрезмерно ограничивая его предосторожностями и заключая его в слишком тесном кругу сакрального. Необходимо, чтобы жертвователь, даже вернувшись к профанной жизни, сохранил нечто от приобретенного им в ходе жертвоприношения. Поэтому 61
практики выхода из обряда редуцированы до простых форм выражения. Они могут даже совсем исчезнуть. В Пятикнижии не сообщается о них при описании рукоположения жрецов-левитов. В христианской мессе они сохранились только в виде дополнительных очистительных ритуалов. Впрочем, вызванные жертвоприношениями перемены сохраняются более или менее долго. Порой они затрагивают сущность и предполагают настоящее перевоплощение. Утверждали, что человек, коснувшийся плоти человеческой жертвы, принесенной Зевсу Ликейосу (волку) на Ликейской горе, превращается в волка, как это произошло с Ликаоном после того, как тот принес в жертву ребенка314. Именно по этой причине такие жертвоприношения входят в состав обрядов инициации, то есть обрядов, задача которых - вдохнуть душу в тело315. Так или иначе, в конце церемонии жертвователь уже отмечен каким-то сакральным качеством, иногда связанным с особыми запретами. Это качество могло быть даже несовместимым с другими качествами того же рода. Так, в Олимпии человек, который ел мясо жертвы, принесенной Пелопсу, не имел права приносить жертву Зевсу316.
Но это же качество связано с другой характеристикой. Цель всего обряда - повысить сакральный статус жертвователя. Для этого его надо было как можно теснее связать с жертвой: ведь именно благодаря силе, которая скапливается в ней в результате посвящения, жертвователь приобретал желаемое качество. Мы можем сказать, что в этом случае свойство, передача которого является целью ритуала, переходит от жертвы к жертвователю (или к объекту). Именно поэтому контакт между ними осуществляется непосредственно после
заклания или, во всяком случае, именно в этот момент физическое соприкосновение имеет наиболее важное значение. Несомненно, бывает и так, что связь между жертвователем и жертвой создается наложением рук до ее умерщвления. Но порой (например, в зебах гиламим) подобные действия отсутствуют полностью - или, по крайней мере, они имеют второстепенное значение. Самое главное - то, что происходит, когда дух вышел из жертвы. Именно тогда совершается причащение пище317. Жертвоприношения такого типа можно было бы назвать сакрализаци-онными. То же наименование подходит и для тех обрядов, что ставят целью не придать жертвователю возникающее на пустом месте сакральное качество, а просто усилить уже существующее.
Платон. Государство, VII; Паве., VIII, 2, 6; VI, 2, 3; Плиний. Ест. ист., VIII, 22. См. Mannhardt. W. F. К., II, S. 340. Та же легенда о святилище Гиры. Gruppe. Griech. Mythologie, S. 67 и ел. Ср. Wellhausen. Rests des arabischen Heidenthums, S. 162 u. N., S. 163. См. ниже, с. 100.
Мы имеем в виду факты, хорошо известные по Маннхардту, Фрэзеру, Сиднею Хартленду под названием внешней души,
с которой два последних автора связывают всю теорию инициации.
Паве. V, 13, 4. Тот же запрет действовал в Пергаме для тех, кто принес жертву Телефу.
См. выше, с. 77, 82. Как раз тогда и происходит, полностью достигается та идентификация жертвователя, жертвы и бога,
которой иногда добиваются. (Об этом принципе см. Ер. НёЪг., 2, 11.)
62
314 315 316
Однако нередко бывает так, что человек, желающий совершить жертвоприношение, уже отмечен некоторыми чертами сакральности, предполагающими определенные ритуальные запреты, которые могут войти в противоречие с его намерениями. Скверна318, которая
переносится на человека при несоблюдении религиозных правил или при контакте с чем-то
319
нечистым, - это своего рода посвящение . Грешник, как и преступник, - существо сакральное320. Если он приносит жертву, то цель этого обряда или, по крайней мере, одна из целей - это избавление от скверны. Это искупление. Но отметим один важный факт: с религиозной точки зрения болезнь, смерть и грех идентичны. Большинство ритуальных ошибок наказуемо несчастьем или физическим недугом321. И наоборот, эти беды считаются следствием преднамеренных или случайных ошибок. Даже современное религиозное сознание никогда не различало нарушения законов божьих и тех материальных последствий подобного нарушения, которые имеют непосредственное выражение как в физических мучениях, так и в угрызении совести, причем как при жизни в этом мире, так и в будущей жизни в ином мире. Вот почему мы можем рассматривать вместе исцелительные и чисто искупительные жертвоприношения. Назначение тех и других - передать жертве через соприкосновение религиозную нечистоту жертвователя и устранить эту нечистоту вместе с жертвой. Поэтому самая элементарная форма искупления - простое удаление. К этому типу относятся изгнание козла Азазела и выпускание птицы на волю при жертвоприношении ради очищения прокаженного. В день искуплений выбирали двух козлов. Первосвященник после различных хаттат возлагал обе руки на голову одного из них, исповедовал над ним грехи Израиля и потом отсылал его в пустыню. И тот уносил с собой грехи, переданные ему наложением рук322. При жертвоприношении ради очищения прокаженного323 священник брал двух воробьев (?). Одному из них он перерезал горло над глиняным сосудом с живой водой, второго окунал в эту кровавую воду и кропил ею прокаженного. Живого воробья отпускали, и тот уносил проказу с собой. Больному оставалось только омыться: он был очищен и исцелен. Столь же явно прослеживается в хаттат цель устранения в случаях, когда остатки жертвы
324
уносили за пределы стана и полностью сжигали - ведические