- Смотрите! Это - не копии, это - настоящие Железные кресты, которыми награждались славные сыны Германии! Вы - их достойные потомки, так примите же эти высокие знаки отличия!
Флажолет стал обходить строй, начав, конечно, с фон Трауберга, принявшего Крест и громко сказавшего, вытянувшись по струнке:
- Служу Германии!
И каждый, кто получал награду, с чувством говорил:
- Служу Германии!
И вот уже все "немцы" были наделены Крестами хоть и фашистской Германии, но все-таки Германии, такой близкой им и любимой, и Флажолет сказал, обращаясь к офицеру:
- Лейтенант, в моей сумке ещё немало этих Крестов, и я хочу передать их вам, чтобы вы могли потом самостоятельно награждать достойных. Только, скажу прямо, у меня есть ещё один способ наградить вас...
- Какой же? - спросил фон Трауберг, выражая на лице предельное внимание. - Вы вручите нам медали?
- Нет, не медали, - вздохнул Флажолет. - Понимаете, я тоже хочу обновления России, но я бы хотел сделать русских покорными и миролюбивыми не только при помощи муштры...
- А каким же способом? - торопил Флэга лейтенант.
- Знайте, что у меня в сумке лежит прекрасное средство, кокаин, заговорил Флажолет тише. - Люди, принимающие его, становятся добрее, охотно повинуются властям, с ними легко управиться, и их почти не надо кормить, ведь они довольствуются порцией кокаина. Так давайте же, лейтенант, соединим вашу систему с моей - дисциплину с кокаином. Я очень верю вам, вы возьмете весь мой кокаин и станете распространять его в Петербурге или там, где сочтете нужным. Плата, поверьте, самая низкая - по пять долларов за грамм. Здесь два килограмма, вот и получается, что вы мне будете должны всего-навсего десять тысяч зеленых. Уверен, что вы не только заработаете на этом, но ещё и привлечете в свои ряды верных и послушных сподвижников. Мы договорились?
Фон Трауберг улыбался. Улыбался он так широко, что были видны все его белые, прекрасные зубы, которые "немец" тщательно берег, не забывая чистить по два раза в день даже в лагере. Траубергу, похоже, нравилась идея Флажолета.
- Позвольте-ка посмотреть на Кресты и на ваш кокаин. Это на самом деле кокаин, настоящий кокаин? - спросил лейтенант, протягивая желтую руку к сумке Флажолета.
- Какие могут быть сомнения? - немного обиделся Флажолет. - Товар первосортный, из Колумбии, лучшего не бывает. Взгляните, взгляните, и на Кресты тоже - там их ещё штук сорок, не меньше.
Фон Трауберг взялся за сумку Флажолета с брезгливой миной на лице, будто поднимал и не сумку вовсе, а ведро с помоями или дохлую кошку, раскрыл пошире, засунул в неё руку, достал горсть Крестов, положил их на место, а потом вынул большой прозрачный пакет, в котором плотно был уложен уже поделенный на порции порошок.
- Не бойтесь, не бойтесь, - говорил Флажолет, улыбаясь, - разверните пакет, достаньте оттуда порцию в бумажке, понюхайте, пощупайте, убедитесь сами в том, что я не собираюсь вас обманывать.
Фон Трауберг молчал и держал на ладони увесистый пакет, точно определяя, на самом ли деле в нем два килограмма и не меньше. Взгляды солдат и гостей отчего-то были прикованы к этому пакету, будто все ждали, взорвется он или не взорвется.
- А это горит, как вы думаете? - неожиданно спросил лейтенант, обращаясь к Флажолету с какой-то таинственной улыбкой.
- Да зачем вам знать, горит или не горит? - усмехнулся Флажолет. - У кокаина другое назначение...
- И все-таки интересно, горит кокаин или не горит! - с мальчишеским озорством в голосе сказал фон Трауберг и прежде, чем Флажолет сумел ему помешать, быстро подошел к горящему костру, на котором варилась очередная порция гороховой каши, и сунул пакет прямо в бушующее пламя.
- Ты что делаешь, гад! Что делаешь, фриц недобритый, фашист недорезанный! - заорал Флажолет, трясясь от негодования и бешенства, не понимая при этом, как можно было сунуть в костер целое состояние.
Сжав кулаки, Флэг кинулся к лейтенанту фон Траубергу, желая стереть с лица земли того, кто посмел уничтожить средство избавления людей от всех житейских скорбей и бед. Но лейтенант лишь поднял руку, и к нему на выручку, хватая на ходу винтовки из "пирамиды", бросились подчиненные, вышколенные и дисциплинированные, как породистые и дрессированные собаки, загораживая командира своими телами, солдаты ощерились штыками маузеровских винтовок, так что Флажолет, едва не налетев грудью на острия штыков, остановился как вкопанный.
- У нас с вами разные способы лечения русского народа, сударь, спокойно заявил фон Трауберг, хладнокровно доставая из кармана галифе серебряный портсигар. - Идите отсюда прочь, или я прикажу солдатам кайзера прогнать вас штыками!
Флажолет, постаревший мгновенно лет на десять, только и пробормотал сквозь зубы:
- Ладно, твоя взяла! У, колбаса гороховая!
ГЛАВА 19
ПИТЕР БОМБИТЬ!
- Смык! Смык! Нас кинули на десять тысяч баксов! - вопил Флажолет, когда лодка с ним и с "верным" Кошмариком подплывала к "Стальному киту". Кинули нас, немцы проклятые, немчура поганая, фашисты недорезанные! Все ширево забрали и в костер бросили, сожгли!
- Как, как сожгли?! - отвалилась у Смыка, смотревшего из люка, нижняя челюсть. - Кто же им позволил? Ты им, что ли, в руки всю сумку дал?
- Я, я! - орал Флэг. - Потому что хотел немцев своими агентами сделать, Кресты им презентовал, думал, что они теперь на меня работать будут, а они взяли да и сгубили ширево!
До Смыка, конечно, не дошло, кто такие эти немцы, откуда они взялись в лесу, но то, что он, Смык, лишился всего товара, ради которого пришлось предпринять путешествие в Финляндию, рисковать свободой, а то и жизнью, френд осознал хорошо. Когда Флажолет влез на борт "Стального кита", Смык так врезал ему по зубам, что "радетель за счастье россиян" покатился через весь салон подлодки да так и остался лежать, не поднимая головы. Ребята даже испугались за Флэга - не переусердствовал ли Смык? Но Флажолет сумел очухаться гораздо быстрее, чем все думали.
- Ну я же не виноват! - прогундосил Флэг, небритая физиономия которого ясно запечатлела вину и полное раскаяние. - Ну кто же знал, что эти немцы такие шизанутые? Десять тонн баксов на ветер пустил, кретин гороховый!
Полчаса Смык сидел молча, не реагируя на вопросы Флажолета. Сидел он, обхватив свою голову руками, и в этой позе Смык был похож на старого орангутанга, объевшегося вдобавок гнилыми бананами. Но потом Смык убрал руки от головы и произнес:
- Флэг, не знаю, что там за немцы тебя кинули, но ты меня разорил окончательно, и к тому же ты все наше дело испоганил. Добывай деньги где хочешь, а не то я тебя замочу, без всяких шуток замочу.
И Володя, и Иринка, и Кошмарик, сильно радовавшиеся вначале, что френды лишились всего запаса наркотиков и "Стальной кит" не будет во власти слепого случая, зависящего от больного воображения наркоманов, теперь боялись того, что на борту подлодки может вспыхнуть вражда, от которой ничего хорошего ждать на приходилось. И вот Кошмарик, играя все того же верного слугу и доброжелателя френдов, сказал:
- Да хорош вам ссориться, ребята! Ну, подумаешь, кинули вас с товаром - радуйся, Флэг, что живым остался, а то ведь могли и штыками исколоть. Эти ряженые немцы - бежавшие из психички шизики. Ну кто, скажи, будет называть себя солдатами императора?
- На самом деле, - вздохнул Флажолет, - русских задумали немцами сделать - ну что за сволочь!
- Нам, Флэг, - продолжал Кошмарик, - нужно к Питеру плыть. Самое главное, что у вас осталось, так это "Стальной кит". Недаром прозвал я его "Повелителем мира", ведь с его помощью вы не только вернете свои баксы и купите нового товара, но станете на самом деле повелителями вселенной!
- Ты только не преувеличивай, не гони пургу, чилдрен! - махнул рукой Смычок. - Пока твой "Стальной кит" принес нам одну обломную непруху! Выпадем мы с ним в полный осадок!
- Не выпадем, обещаю тебе, Смык! - уверял Кошмарик. - Давайте заводить мотор, и - раскинулось мо-ре ши-рока-а!
То ли задор Кошмарика повлиял на убитых горем френдов, то ли они на самом деле осознали, что, стоя на месте, ничего не приобретут, но и Смык, и Флажолет оживились, забуруздели. Вначале переругивались, потом как будто помирились, достали из каких-то тайных запасов кокаин и через десять минут сидели в салоне "Стального кита" веселые и возбужденные.
- Вол, ты неплохо вел себя сегодня! - сказал Флажолет. - Ты снова будешь нашим кэптаном, и давай чеши прямым ходом к Питеру, где мы обстрижем кому надо ногти и вернем потерянные башли. Вперед!
Володю не нужно было уговаривать. Он понимал, что Кошмарик недаром настраивал френдов двигаться к городу - там нашлось бы куда больше случаев и поводов улизнуть от приятелей-наркоманов.
- Быстро плыть-то? - спросил Володя таким же услужливым тоном, каким говорил и Кошмарик.
- Плыви так, - мрачно приказал Смык, - чтоб даже чайка догнать не могла, понял?!
- Есть, сэр! - насмешливо козырнул Володя. - Включаю двигатель и шурую на полной скорости.
И на самом деле, спустя пять минут "Стальной кит", подрагивая блестящим корпусом и рассекая набегавшую волну форштевнем, взял курс на Петербург, и трюм его был до предела набит надеждами - на освобождение и на обретение пошатнувшегося финансового положения.
Шли вдоль южного берега Финского залива бойко, без промедлений, выжимая из субмарины все, что мог дать ей мотор. Погода хоть и не была солнечной, но дождя, как видно, не предвиделось, и дул приятный морской ветерок, заносивший в трюм "Стального кита" запах прелых водорослей и хвойного леса, росшего на берегу. Но прелесть морской прогулки, казалось, не очаровывала Флажолета, который то и дело высовывался из люка, кусая губы, нервно смотрел в бинокль, надеясь увидеть очертания городских зданий, часто спрашивал у Володи, далеко ли до Питера, ахал, охал, говорил, что нужно "ехать" ещё быстрее. Короче, Флэг выглядел как человек, лишенный чего-то очень важного в жизни, но именно того, что он сильно надеется заполучить. Иринка, с интересом и с чувством презрения одновременно следила за Флажолетом. Ее тоже не слишком радовала эта морская прогулка, потому что почти постоянное беспокойство о том, что там, в городе, мечется, страшась за судьбу дочери, её отец, отравляло всю прелесть путешествия. Не могла Иринка радоваться и таким попутчикам, как Смычок и Флажолет.
- Господин Флэг, - обратилась она неожиданно к мужчине, который в какой уже раз собирался вскочить с биноклем на трап подлодки, - а разрешите мне задать вам один вопрос?