- Озябли?
- Немножко.
- Тогда вернемся?
Она отрицательно мотнула головой.
- У вас на ресницах сосульки...
- Неужели? - стянув зубами варежку, она хотела вытереть глаза, но Юрий опередил: приблизил к себе ее лицо и робко, неумело поцеловал сперва в один глаз, потом в другой.
Она слегка оттолкнула его и побежала к лесистому берегу, усеянному лунными бликами, и вдруг поскользнулась и упала.
- Ушиблись? - закричал Юрий и кинулся к ней, помог подняться.
- Чуть-чуть... - сказала она смеясь и посмотрела на него блестящими глазами.
- Не надо было убегать...
- Больше не буду...
Юрий тяжело перевел дыхание.
- Я, Ольга Игнатьевна, люблю вас...
Она не ответила.
- А вы?..
- Когда-нибудь скажу, - произнесла она тихо.
- Когда?
- Вернетесь с ясеневого, может быть, тогда, - уклончиво сказала Ольга и спрятала у него на груди под полушубком руки. - А вы, Юрий Савельевич, могли и опоздать...
Он не понял.
- Ведь меня приезжали сватать.
Лицо его выразило испуг, который Ольга не заметила.
- Это вы серьезно? - тревожным голосом спросил он.
- Серьезно, приезжали и очень дорогой тэ хотели внести, но у меня не оказалось старшего брата...
- Простите, но это бред какой-то, - резко сказал Юрий. - Что это за тэ и при чем тут старший брат?
И Ольга рассказала о приезде Уланки.
- Это дикость какая-то, честное слово! - почти со злостью произнес он и уже более спокойно, точно решил испытать ее, добавил: - Что же вас заставило отказаться от такого дорогого калыма? Есть ли на свете женщина, которая устояла бы перед таким богатством!
- Я еще потребовала от Уланки чугунный котел, копья и... оморочку... - и разразилась таким громким смехом, что он повторился эхом за деревьями.
Он понял, что она шутит, и не поверил, что все, о чем она говорила, было на самом деле.
- Все-таки я устояла, - сквозь смех произнесла она. - И сказала Уланке, что люблю другого...
- Вот и молодец, - сказал он и неожиданно для Ольги привлек ее к себе и стал целовать. - Вот и молодец, спасибо вам...
- С чего это вы решили, что я имела в виду именно вас, Юрий Савельевич? - слегка отстраняясь, спросила она.
Он с таким испугом посмотрел ей в глаза, что Ольге стало жаль его. Она крепко взяла его под руку, склонила голову ему на плечо, и они, не торопясь, молча, чувствуя, что в словах уже нет никакой нужды, пошли обратно.
Когда они подошли к больнице, Полозов хотел проститься, но Ольга задержала его.
- Торопитесь?
- Уже третий час ночи, - сказал он, - слишком поздно стучаться к лесничему неудобно.
- Пошли ко мне, будем чаевничать по-орочски, долго, до самого рассвета.
В шестом часу утра, когда они еще сидели за столом, раздался телефонный звонок. Ольга побежала в дежурку.
Юрий слышал, как она говорила:
- Хорошо, Егор Ильич. Срочно выезжаю. Да, в больнице сейчас тихо. Что вы, Егор Ильич, какие у меня долгие сборы? А что у ребенка? Ах, неизвестно? Просто в тяжелом состоянии? Понятно, на месте узнаю. Всего хорошего.
Она вернулась и объявила:
- Я срочно еду в Вербное.
- Как же вы думаете добраться до Вербного? Я эту дорогу знаю. Там встретится несколько таежных речек, которые и в лютую стужу плохо промерзают. Так что на собаках не проедете. Лучше всего на лошадях. А есть у вас в больнице лошади?
- Все есть - и собачки, и лошади. А наш Евлампий Петрович с закрытыми глазами везде проедет. Ему каждый кустик в тайге знаком.
Когда Евлампий Петрович пришел сообщить, что лошади оседланы, Юрий спросил:
- Как вы думаете добраться до Вербного?
- Конецьно тайгой, как зе инаце.
- А речки в тайге еще не тронулись?
- Которые тронулись, а которые, однако, нет! - разъяснил ороч и, видимо заметив волнение Полозова, добавил: - Ницего, мы осторозьненько!
- Очень прошу вас, дорогой, следите получше за доктором.