- Как-нибудь найду, Клавдия Васильевна.
В это время в контору вошел Карп Поликарпович. Маленький, очень полный, с мясистым лицом и заплывшими глазами, он остановился около Клавы и стал ждать, пока она кончит телефонный разговор.
- У меня все, товарищ Пименов! - сказала Клава строго официально. Значит, фельдшерский пункт будет открыт?
- Так, так, дави на них, - проговорил одобрительно Карп Поликарпович. - Пусть приедут, поглядят, в каких условиях живут наши лесники. Два года врача не присылают. Мол, не положен, а положен по штату фершел. - Он так и сказал "фершел", но Клава не обратила на это никакого внимания.
- Вы меня ждете, Карп Поликарпович?
- Где твой Николай?
- Говорят, что на девятой делянке, - неуверенно сказала она. - А что, Карп Поликарпович, он срочно нужен?
- Вызывай его сию секунду!
- Что случилось? - испуганно спросила Клава.
Карп Поликарпович, подняв на Клаву свои маленькие серые глаза, сказал:
- На Бидями, знаешь, дороги раскисли. Вся пятая колонна из семи тракторов застряла в распутице. Пусть твой Медведев срочно едет туда, организует дело.
Клава с притворной обидой сказала:
- Как аврал - сразу туда и Медведева. Он и так почти не бывает дома!
Карп Поликарпович, которым Клава незаметно для посторонних повелевала, пожал покатыми плечами, улыбнулся и похлопал ладошками по Клавиным рукам:
- Ничего, знаешь, не убудет от твоего Медведева. Еще родная бабка мне говорила: "Дальше с глаз - сердцу ближе!"
Клава обиженно надула губы, нахмурилась, сняла телефонную трубку и передала Карпу Поликарповичу:
- Сами его и вызывайте!
Медведев, не заезжая домой, прямо с девятой делянки на полуторке отправился на Бидями.
И вот неожиданно для Клавы, назавтра в Мая-Дату приехал Егор Ильич. Завидев его из окна конторы, она выбежала на улицу, окликнула. Он подошел к ней, высокий, стройный, с голубыми улыбающимися глазами, и поздоровался.
- По вашему приказанию прибыл, Клавдия Васильевна!
Она немного смутилась, прищурившись, глянула на него и, чтобы не выдавать своего смущения, сказала:
- Можно надеяться, что фельдшерский пункт у нас откроют?
- Без всякого сомнения!
- Как это я не догадалась раньше приказать вам...
- Ничего, Клавдия Васильевна, лучше поздно, чем никогда.
- Может, зайдете ко мне выпить чаю с дороги?
- Спасибо, только не сегодня. Я проездом, Клавдия Васильевна... - Он посмотрел на часы. - В пятнадцать ноль-ноль должен быть на заседании райисполкома. Так что, извините, как-нибудь в другой раз специально приеду на денек в Мая-Дату...
Клава хмуро промолчала.
Хотя рабочий день не кончился, она не вернулась в контору, пошла домой, села у раскрытого окна и долго сидела так, грустная, замкнутая, озабоченная. А когда подумала, что вот кончится весна, наступит лето, а в ее, Клавиной, жизни ничего решительно не изменится, - все так же будет уезжать и приезжать Медведев, и они все так же будут ссориться, потом мириться и снова ссориться, - ей стало до того тяжко, что она чуть не задохнулась от слез.
Клава не заметила, как из-за горного хребта набежала грозовая туча и закрыла горизонт. Блеснула молния, и тотчас же сильно ударил гром. Через несколько секунд лесное эхо глухо повторило его в ближних сопках, и почти сразу же хлынул косой дождь.
Клава закрыла окно и ушла в спальню.
2
Июль, говорят таежники, лета макушка!
Даже здесь, в предгорьях Сихотэ-Алиня, вблизи студеного Татарского пролива, устанавливаются знойные дни и душные ночи. Тесно делается в тайге. Густые зеленые кроны деревьев так сплетаются, что образуют сплошной темный шатер, куда почти не проникают солнечные лучи, и скопившаяся внизу роса долго не высыхает. В июле буйно расцветает амурская сирень, крупная, тяжелая, и повсюду пестрят ее лиловые и снежно-белые кисти. Густо покрываются душистым цветом липы - благоухающее пастбище для диких пчел. Вовсю цветут древнейшие реликтовые: аралия амурская, чьи серебристые, приспущенные листья особенно выделяются на фоне сплошной таежной зелени; по соседству - аралия маньчжурская, похожая на карликовую пальму и известная в народе как "чертово дерево" из-за своих колючих шипов на тонком, гибком стволе. В июле буйно цветет и бессчетное количество кустарников - от спиреи рябинолистной до двухцветной леспедецы; из трав дудник, морковник, сныть... Из цветов - лилии, желтые краснодневы, синие касатики. Да разве только они? Это лишь первые попавшиеся на глаза и знакомые каждому растения. А сколько еще других, тоже расцветших в июле, чьи названия больше известны ученым-ботаникам? Говорят, что в эту пору одних лекарственных трав и цветов рассеяно по лику тайги многие сотни.
Другое дело в царстве пернатых, разноголосые хоры которых понемногу стихают в июле. Лишь по утрам, на тихой зорьке еще раздается пенье сизого дрозда, тоскливый крик глухой кукушки или перепела, а поздним вечером, как только отпылает закат, словно ночной сторож, начинает стучать колотушкой козодой. И совершенно не выдают себя, притаившись в изумрудной глуши, птицы певчие, чьи голоса еще недавно соревновались между собой на лесном фестивале. Разве им теперь до веселого, звонкого пенья, когда в тесных гнездах сидят еще неоперившиеся желторотые слетки?
Зато нарастили перо и обрели нужную крепость сизые китайские скворцы и рано гнездящиеся выводковые птицы, особенно рябчики. Они уже пробуют подняться на крыло и, сбившись в небольшие стайки, понемногу кочуют в негустой зелени подлеска.
Июль - лета макушка!
Выводят на лесные пастбища своих подросших детенышей лось, изюбр, кабарга, дикий кабан. Они совершают с ними первые недолгие переходы, открывают им свои потайные тропы, передают потомству свой норов, или, как здесь говорят, понрав.
В это же время не дремлют таежные хищники. Вблизи своих логовищ тренируют молодняк царь лесных зверей тигр, рысь, волк, лисица. Они учат их хитрым, коварным повадкам: бесшумно красться по следу, выписывать среди густых зарослей невидимые для будущей жертвы восьмерки и петли.
Да, удивительно прекрасен июль в тайге, среди сопок, поросших изумрудным лесом, среди чистых, бешено ревущих на перекатах горных рек и звонких хрустальных ключей, среди душистых ливней и долгих сиреневых гроз, колдовских закатов, длящихся почти до самой полуночи, и слишком ранних восходов...
Июль - лета макушка!
Когда Николай вернулся из тайги, Клава, не дождавшись, пока он снимет пахнущий лесной свежестью брезентовый плащ, сообщила мужу, как о величайшем несчастье, что она, по всей вероятности, беременна. Николай сперва не поверил, когда же заметил на ее накрашенных ресницах слезы, схватил жену, закружился с ней по комнате и, не давая опомниться, принялся целовать ее в губы, в щеки, в лоб, в глаза. Клава, с трудом вырвавшись из его объятий, испуганно отбежала:
- Дурак! Нашел чему радоваться!
- А ты разве не рада, Клавушка?
Вместо ответа она убежала в спальню.
- Не смей сюда заходить! И вообще, я сама знаю, что мне делать. Поеду к Оле!
- Правильно, поезжай! Оля сама в таком положении и сможет дать тебе нужные советы.
- Какие советы? - будто не понимая, воскликнула Клава и решительно заявила: - Я не хочу рожать...
- Клавушка, но это противоестественно! Я уверен, когда у нас будет ребенок, ты станешь совсем другой.