- А если меня интересуют пальмы или кактусы! - уже не очень ласково сказал он.
- Если бы они росли в дальневосточной тайге, я бы не возражала и против кактусов.
- Вот бы и насадила их в Агуре по берегу Турнина! А вообще, ты хотела бы, чтобы все делалось так, как тебе лучше. Это, прости меня, чистейший эгоизм!
- Ну вот, так я и знала. Ты меня уже второй раз называешь эгоисткой.
- Неужели второй? - засмеялся Юрий и хотел обнять ее, но она обиженно отстранилась. - Что с тобой?
- Юра, это правда, что мне говорил Харитон Федорович?
Он сделал вид, что не понял, и хотел было взять со стола папиросу, но Ольга остановила его.
- Что это значит, Оля?
- Мне Буров говорил, что ты отказался подписать новый договор...
- Ах, вот ты о чем! - он пробовал улыбнуться, но улыбка получилась у него фальшивой. - Это же чистая формальность.
- Но ты отказался? Правда?
- Я сказал Бурову, что подумаю... посоветуюсь с женой...
- Почему же ты не советуешься?
- А ты уже подписала?
- Разумеется, - твердо сказала Ольга, решив испытать его.
- Вот видишь, даже не посоветовавшись с мужем! - Он закурил, прошелся по комнате и, вернувшись к столу, сказал: - По-моему, настало время подумать, как будем жить дальше. Мы с тобой честно отработали в Агуре сверх положенного, с большим избытком, строго следуя букве закона, как говорится, так что никто ни в чем упрекнуть не сможет. Теперь нам приходится думать не только о себе, но и о будущем дочери. Впрочем, то, что ты продлила договор на новый срок, не имеет никакого значения. Я как-никак глава семьи, и решающее слово - за мной.
- Юра! Что ты задумал?
- Оля, теперь поедем в отпуск. Узнаем, какая в Ленинграде ситуация. Кроме того, ты столько раз говорила, что беспокоишься о маме...
Она промолчала, по лицу ее пробежала нервная дрожь. Потом она тихо, но достаточно твердо сказала:
- Юра, я отсюда не уеду!
Он сделал над собой усилие, чтобы промолчать.
- Я чувствую, ты хочешь поставить меня перед свершившимся фактом! сказала Ольга прежним голосом. - И это, Юра, нечестно с твоей стороны!
- Ну вот и посоветовались! У других между супругами существует единство, а у нас, Олечка, что-то не так...
- Я в последнее время сердцем чувствовала, что ты неискренен, что ты что-то скрываешь от меня. Но ты, Юра, удивительно последователен.
- В чем же я последователен?
- Помнишь, когда мы еще не были мужем и женой, ты довольно часто употреблял слово "отработать". И вот опять...
- Хорошо, если тебе не нравится слово "отработать", пожалуйста, я его больше не буду произносить. Мы честно "поработали", и пора подумать, как быть дальше. Потом, я не формалист. Дело не в этой филькиной грамоте! Подумаешь, договор!
- Конечно, дело это добровольное. Но ты должен посчитаться и со мной! Что же мне, бросить мою работу на середине?..
- Зря ты заранее волнуешься! Съездим в отпуск, а там видно будет... Ничего лучшего не найдем, вернемся в Агур.
Ольга закрыла лицо руками и заплакала.
- Оказывается, и у каменных хирургов глаза на мокром месте, - сказал он с иронией. - Успокойся, сюда идет Алеша.
Ольга быстро вытерла глаза, схватила полотенце и подбежала к рукомойнику.
Вошел Алексей Берестов - выше среднего роста, широкоплечий, с очень развитыми мускулистыми руками, покрытыми бронзовым загаром. Его открытое энергичное лицо с некрупными, глубоко сидящими черными глазами спокойно улыбалось.
- А наша Клавушка где? - спросил он, переводя взгляд с Юрия на Ольгу.
- Она с Матреной Тимофеевной в лесу, цветы собирают, - ответил Юрий.
- Вы за мной, Алексей Константинович? - спросила Ольга.
- Звонили из Кегуя, из интерната. Спрашивали, когда выпишем из больницы Кольку Копинку.
- Какая у Кольки температура?
- Все еще держится.
- Пусть еще несколько дней побудет в больнице.
- Хорошо, Ольга Игнатьевна, - сказал Берестов и обратился к Юрию: - А я сегодня с добычей. Поднялся чуть свет, сходил на протоку и за какой-нибудь час полтора десятка форелей поймал.
Ольга ласковыми глазами посмотрела на Берестова. Он перехватил ее взгляд.
- Будем варить уху? - спросил он.
- Обязательно! - сказала Ольга.
Берестов оживился:
- Понятно, что рыба по суху не ходит...
- Это уж как принято, - усмехнулся Юрий, довольный, что к Ольге вернулось хорошее настроение.
С гулянья пришла Клавочка. Пухленькая, белокурая, с большими, как у Ольги, глазами, она вбежала в комнату с охапкой багульника. Платье у девочки вымокло от росы, но она, казалось, не чувствовала этого и была счастлива, что атана, то есть бабушка, обещала сплести из этих цветов новый венок Катьке Юрьевне - так называла Клавочка свою большую скуластую куклу, обряженную в орочский национальный костюм.
- Верно, атана, сплетешь венок? - спросила девочка седую горбатую орочку, которая стояла на пороге с дымящейся трубкой в зубах.