- Вечная память ей, нашей дорогой Синичке!
Ольга заметила, как у него слегка задрожали губы.
...Феерия, обещанная доктором, все-таки была. Сам он проспал ее, а Ольга полюбовалась. Когда в салоне притушили плафоны, она стала смотреть в иллюминатор. Еще недавно темные, с синевой облака начали светлеть, постепенно окрашиваясь в палевые тона, потом прибавились пурпур и золото, но ненадолго; слегка только ветер прошелся по ним, облака дрогнули, взялись холмами, заколыхались, смешав все цвета в один огненно-алый, от раннего восхода солнца, навстречу которому летел самолет.
"Действительно, феерия!" - подумала Ольга.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
1
В поезде, в котором она ехала из Хабаровска, среди пассажиров пошли тревожные разговоры о лесных пожарах; кто-то сказал, что в районе Совгавани трое суток бушевал огонь и выгорело много тайги; другой - что под Малмыжем тоже, а на озере Кизи пламя подступило к лесным складам, где скопилось огромное количество хлыстов, приготовленных для сплотки морских сигар.
Ольга вспомнила, что о лесных пожарах писал ей в последнем письме и Алексей Берестов.
Поезд прибыл в Комсомольск в конце дня. В ожидании парома пассажиры вышли подышать свежим воздухом, но и здесь, на берегу Амура, было очень душно.
Ждать парома долго не пришлось. Пассажирам велели войти в вагоны и занять свои места. Ольга встала у окна и с любопытством наблюдала, как рельсы на пароме состыковались с рельсами железнодорожного полотна и паровоз со всем составом из пятнадцати вагонов въехал на палубу.
Около Комсомольска Амур очень широк - более трех километров, - и за полтора часа, что длилась переправа, даже на речном просторе почти не ощущалось прохлады. А на станции Пивань, где пришвартовался паром, в воздухе и вовсе не было никакого движения. Плотный, насыщенный зноем и пропахший дымом - где-то неподалеку, за горным перевалом, должно быть, горела тайга, - он вызывал удушье, и Ольга, высмотрев местечко под старым тополем, села в тени на сухую, рыжую траву; до отправления поезда оставалось больше часа.
В прежнее время, когда здесь еще не было станции, этот гористый берег, невесть кем и когда названный Пиванью, - что означает это слово, мало кто знал, - представлял собой глухую, совершенно не обжитую местность, если не считать двух-трех охотничьих избушек с плоскими земляными крышами и выведенными наружу деревянными трубами. Впервые стали обживать пиваньскую тайгу строители Комсомольска. Здесь у них был главный лесоповал. Летом вязали плоты и гнали через Амур, зимой сбрасывали хлысты в канал, прорубленный в четырех-пятиметровой толще льда.
...В двадцать один час с минутами поезд отошел от Пивани и начал преодолевать горные перевалы. Вверх состав тянули два паровоза, а вниз спускали на выключенных тормозах. Ольга знала, что впереди самый высокий Кузнецовский перевал, названный так в честь инженера-изыскателя Кузнецова, и, встав у окна, с нетерпением ждала, когда он появится, но ждать пришлось долго. В полночь поезд остановился на глухом полустанке. Сразу несколько человек с фонарями "летучая мышь", будто призраки, проскользнули в кромешной тьме к составу и принялись осматривать и простукивать скаты молотками, проверять сцепы. Один из осмотрщиков взмахнул фонарем, и машинист на паровозе испробовал тормоза. Вагоны дрогнули, сдвинулись, стукнувшись буферами, и отдали назад. Вскоре последовал свисток и поезд тронулся. Медленно, как бы боязливо, подталкиваемый сзади еще третьим паровозом, пошел вверх. Когда, через час примерно, он достиг вершины, - то был Кузнецовский перевал, - Ольга почувствовала запах гари, запершило в горле.
В это время неприятно заскрежетали тормоза, тишину ночи прорвали короткие и, как ей показалось, тревожные гудки паровоза и состав с бешеной скоростью полетел вниз. Перед глазами замелькали деревья, телефонные столбы, целый каскад воды, почти отвесно падающей со скалистой вершины в каменистое ущелье, от которого на мгновение повеяло холодом...
Ольга даже не заметила, сколько времени несся состав с Кузнецовского перевала, кажется, минут десять, не больше, и, когда он уже был внизу, с облегчением вздохнула.
В седьмом часу утра, сделав почти замкнутый круг у подножия Орлиной скалы, поезд стал медленно подходить к Агуру. Ольга высунулась из окна и, увидав на перроне Берестова, Фросю Ивановну и Катю с большим букетом саранок - багульник давно отцвел, - замахала им платочком.
- Мамочка наша! - закричала Фрося, вытирая кулаками глаза. - Мамочка!
Не успел поезд остановиться, Берестов заскочил в вагон, схватил Ольгины чемоданы.
- С приездом! - сказал он. - Как ехали?
- Плохо, Алексей Константинович. Всю ночь не спала, Почти на всем пути из Хабаровска горела тайга.
- И у нас тут тоже... - сказал он, пропуская ее вперед.
Только Ольга сошла на перрон, к ней кинулась Фрося Ивановна и, все еще всхлипывая, стала целовать.
- Что ж это вы, Фросечка, ведь я вернулась...
Подбежала Катя с букетом алых саранок.
- Папка Щеглов просил привет вам передать, Ольга Игнатьевна, - тихим голосом сказала она.
- Разве он не в Агуре?
- На Бидями, Ольга Игнатьевна. Там много тайги выгорело, и он уехал туда с дружиной тушить пожар. - И, посмотрев на Ольгу, печально прибавила: - Двое суток никто оттуда не приезжал, не знаю, что и думать. Хоть бы с папкой моим беды не приключилось, он ведь знаете какой - всегда вперед рвется, может, и в огонь полез?
- Да что ты, Катенька, так уж он прямо в огонь и полезет, - участливо ответила Ольга, с тревогой подумав о Щеглове.
Когда они пришли в дом под Орлиной, в столовой уже был накрыт стол.
Фрося Ивановна спросила:
- Так ты, мамочка, теперь, однако, профессор?
- Да что вы, милая, какой была, такой и осталась, только звание прибавилось: кандидат медицинских наук! А в нашей районной больнице кандидат наук по штату не положен, так что все по-прежнему, Фрося Ивановна.
Медсестра, кажется, не очень поняла, почему это "все по-прежнему", раз ехала в Ленинград, защищалась, и недоуменно повела плечами.
Наслышавшись от Берестова и Кати о лесных пожарах, Ольга назавтра пошла в райком партии к Костикову. Только она переступила порог его кабинета, Петр Савватеевич глянул на нее поверх очков, поднялся из-за стола.
- С благополучным прибытием, Ольга Игнатьевна! - протягивая ей руку, воскликнул он. - Садитесь, рассказывайте, как у вас прошла защита...
- Нет, Петр Савватеевич, о своих делах доложу после, в более спокойной обстановке. Теперь вы расскажите, что в Агуре?
Он подвинул ей кресло, вернулся к столу и, изучающе посмотрев на нее, произнес:
- Вот уже вторую неделю живем в тревоге. Ужасная сушь. С тех пор как вы уехали, Ольга Игнатьевна, здесь не выпало ни капли дождя. Вся зелень в тайге побурела, сникла, даже с таких вечнозеленых деревьев, как кедр и сосна, осыпалась хвоя. Сперва загорелась тайга в районе Турнина. Вскоре пришла беда и к нам в Агур. Возможно, ветер забросил искры, а может, кто-нибудь из изыскателей по своей халатности кинул в траву окурок или плохо затоптал костерок на биваке. Ведь наших местных охотников в эту пору в тайге не бывает, охота на пушного зверя до конца октября строго запрещена. Значит, есть подозрение, что изыскатели. Они уже второй месяц как появились в наших местах, изыскивают будущую трассу железной дороги. Он коротко помолчал, отодвинул в дальний угол стола лежавшую перед ним папку с бумагами. - Кстати, Ольга Игнатьевна, нам велено не только укрупнить старые леспромхозы в Кегуе, на Бидями и в Мая-Дату, но в ближайшие годы создать и два новых больших хозяйства. Теперь уже окончательна определился наш хозяйственный профиль - лес!
Ольга напомнила свой давний разговор со Щегловым о том, что в недалеком будущем район Агура станет горнорудным.
- Нет, Ольга Игнатьевна! Хотя недра Сихотэ-Алиня, надо думать, таят в себе и железо и уголь, наша задача на ближайшую пятилетку, повторяю, лес! - И, помолчав, с грустью добавил: - И вот на самое дорогое, что нужно так беречь, навалилась беда: горит тайга! Особенно сильные палы на Бидями. Туда и отправился с пожарными дружинами Сергей Терентьевич. Во взаимодействии с десантниками воюют они там с огнем. Где есть поблизости вода, качают насосами, а где нет, копают рвы и защитные полосы и пускают встречный пал. - И, сдернув с носа очки, уставился на Ольгу своими близорукими глазами: - Считаю, Ольга Игнатьевна, что и вам, медикам, надо бы поскорее включиться в борьбу с пожарами! Есть сведения, что не только среди дружинников имеются случаи ожогов, третьего дня пострадал и парашютист-десантник.
- Уже включились, Петр Савватеевич! Сегодня на рассвете доктор Берестов с Катей Щегловой, захватив все, что нужно, выехали верхом на лошадях на Бидями. Мне лично, к сожалению, уезжать из Агура нельзя. В больнице лежат двое тяжелых после операции, оставить их без врачебного присмотра рискованно, да и с пожара могут поступить пострадавшие.
- Конечно, конечно, Ольга Игнатьевна, - закивал головой Костиков. Решение ваше считаю разумным. Ну а когда тревога у нас минует, мы с Сергеем Терентьевичем непременно послушаем вас. Расскажете нам, что было в Ленинграде. Пока от вас не было телеграммы, что защитились, мы тут немало поволновались.
В эти дни на Бидями...
...звери, охваченные страхом, спасаясь от огня, забыли, казалось, вековечную вражду: волк бежал рядом с изюбром, медведь с косулей, тигр с диким кабаном, барс с кабаргой, харза - с колонком... Покинули свои гнездовья пернатые - от крохотной сойки до хищного ястреба - и, смешавшись в одну стаю, метались из стороны в сторону в низком, застланном удушливым дымом поднебесье, оглашая его тревожными суматошными криками, взывавшими к спасению; опалив крылья, они замертво падали в траву, местами уже занятую огнем...
Никто не хотел погибать - ни звери, ни птицы, ни деревья, глубоко вросшие корнями в землю и, несмотря на свою могучую силу, совершенно бессильные перед огненной стихией; высоченные тисы, прямые, как стрелы, корабельные сосны, державные дубы с отяжелевшими от желудей ветками, широченные, в два-три обхвата, кедры с треском горели, как гигантские лучины!
А люди...
Они смело, шли навстречу пламени, сбивая его, где возможно тугими струями воды из брандспойтов, задыхаясь от немыслимой жары, копали защитные полосы и, поджигая сухие, как порох, кусты и травы, пускали огонь на огонь...
Люди спасали тайгу!
2