Татьяна открыла машину, что бы положить умывальные принадлежности и увидела, что Юры нет. Она оглянулась по сторонам. В лагере стояла тишина. Сколько её не было? Минут тридцать-сорок? Конечно, все ещё спят. Утро раннее, а вчера все разошлись очень поздно. Татьяна решила вскипятить чайник и попить кофе. Она подошла к столу, разобрала то, что осталось с вечера, аккуратно всё положила по контейнерам и тарелкам, протёрла стол, достала бекон и овощи. Она хотела, пока кипит чайник, сделать зажарку из бекона, лука, грибов и перцев и сложить всё в миску, а потом для желающих залить уже готовую смесь яйцом. Чайник вскипел, и она заварила себе кофе в чашке. Юра подошёл к ней со стороны озера, но другой тропинкой.
— Таня, — негромко окликнул он её.
Она повернулась:
— Доброе утро. Ты, наверно, меня искал. Я ушла умываться и забрала с собой всё для умывания.
— Я просто прогулялся.
Он обнял её, поцеловал в шею:
— Танюш, прости меня за вчерашнее. Я всё понимаю, но когда вижу его рядом с тобой… Я просто с ума схожу от ревности.
Юра выглядел очень расстроеным.
— Я себе больше такого никогда не позволю, обещаю.
— Юр, я эти твои извинения слышу постоянно. Смысл извиняться, если ты снова себя так же ведёшь. Поверь, я не заслужила твоих обвинений.
— Я знаю, но, пожалуйста, и ты поверь мне — это больше не повториться. Прости, прости, прости… — Юра сложил ладони на груди, как при молитве.
— Ладно, — кивнула Таня, — но это в последний раз. Ещё что-то в этом роде…
— Нет. Никогда.
И Юра, довольный тем, что был прощён, поцеловал Таню в губы. Она удивилась, что его поцелуй был для неё неприятен. Наверно, потому что ей вспомнились мягкие губы Алексея, тот трепет, с которым он целовал её, его сильные руки… Она отстранилась от Юрия:
— Кофе сделать? Или чай будешь?
Юра почувствовал холодок с её стороны, но отнёс это на тот счёт, что она ещё сердиться. В это время к лагерю подошли Коля и Алексей. Глядя на целующихся, Алексей сначала замедлил шаг, потом подошёл к столу. Таня с улыбкой пожелала доброго утра подошедшим и предложила на выбор чай или кофе.
— Кушать хочется ужасно! Я бы вот сейчас кабана в шерсти съел, честное слово. — Сказал Колюня, принюхиваясь к ароматному запаху бекона. — Это у тебя тут не кабанчиком жареным пахнет?
— Почти. Это бекон. Будешь яичницу с беконом?
— Да. И, если можно, бекона побольше.
— Можно, можно. Сколько яиц?
— Трёх хватит.
Таня положила смесь овощей с беконом на сковороду и вбила три яйца.
— Алёша, ты что будешь?
— А у меня есть выбор?
— Ну, выбор есть всегда. Я ещё кашу буду делать молочную. Рисовую. — Татьяна говорила совершенно спокойно, словно и не было этой сцены у озера.
— Я тоже буду яичницу, только… сейчас пойду… переоденусь… — и он пошёл в сторону палатки.
Коля остался у стола и, в ожидании завтрака, тоже решил выпить кофе.
В палатке Алексей достал сухую футболку и ещё одну безрукавку. Хорошо, что послушал Кэпа, и взял с собой большое колличество запасного белья. Внешне он казался спокойным, но внутри у него всё дрожало. Воспоминания о поцелуе на озере не отпускали его. Прежде, чем Тата от него отшатнулась, она ответила ему на поцелуй. Пусть быстро, почти мимолётно, но ответила. Может, он не ошибаетсяся? Может, и Кэп прав — она просто не хочет создавать конфликт в походе? Если всё действительно так, то у него есть надежда, что она не откажется встретиться с ним, когда они вернутся в Питер. Успокоив себя такими доводами, он решил избегать с ней встреч наедине, чтоб не радражать Юрия и не доставлять ей неприятностей.
Лагерь потихоньку просыпался и когда Алексей подошёл к столу, то застал почти всех, кроме Паши и Оли, которые умывались. Юра со Стасом чуть в стороне от стола завтракали и обсуждали рыбалку. Алексей подошёл к ним:
— Я тоже удочки взял. Вы рыбачить здесь собрались?
— Нет, — Юра решил вести себя с ним так, словно вчера ничего не произошло, — сейас поздно, да и с берега ничего не поймаешь. На этом озере лодка нужна. Мы после завтрака к Тахко-порогу поедем. Тут не далеко. Приедем засветло, пройдём вдоль реки, посмотрим спуски. Можно донки поставить, а можно утром пораньше удочки побросать. Там река широкая и намного спокойнее Суны. У тебя сапоги высокие есть? Ну, болотники?
— У Коли есть, по-моему. Я у него спрошу. — Он обернулся, поискал глазами Кэпа.
Коля в это время стоял у стола.
— Тань, а можно кашки? Только чуть-чуть. Ты не подумай, я не обжора. Просто, знаешь, эти холостятские завтраки, обеды, ужины…
— Жениться Вам, барин, нужно, — усмехнулась Таня, — ой, прости, если спошлила.
— Ну, в одном-то ты права, жениться нужно.
— А ты настоящий ей больше понравишься, я уверена, — подавая тарелку с кашей, сказала она тихо, что бы стоящие рядом Саша с Галюней не услышали.
— Что? Кому? — растерялся Николай.
— Иринке, — одними губами ответила Таня и повернулась к Саше.
— Саш, твой кофе готов. Конфетку хочешь?
Подошёл Алексей.
— Тат, меня покормишь?
— Подождать надо чуть-чуть.
— Я терпеливый. Я подожду, — сказал он и негромко, так, что б слышала только она, добавил:
«Я могу тебя очень ждать,
Долго — долго и верно — верно…»,
— при этом смотрел на неё с такой нежностью и любовью, что сердце у Тани замерло. Подтекст его слов был настолько очевиден, что она поняла всю серьёзность его отношения к ней. Может, надо всё-таки было выслушать его там, у ельника. Хотя, что бы это изменило? Она твёрдо знала, что здесь, в походе, не позволит себе ничего лишнего и не унизит Юру.
— Не думала, что ты увлекаешься поэзией… Асадова я тоже люблю. Ещё в школе зачитывалась его стихами…
Таня сделала ему яичницу и, подавая тарелку, сказала:
— Есть овощи консервированные. Будешь?
— Спасибо. Я возьму.
Он подошёл к Коле, который с удовольствием доедал кашу.
— Знаешь, Барс, ты, когда к ней в ресторан пойдёшь, меня прихвати. Я вам мешать не буду, я дегустировать всё меню буду.
Колюня ел кашу и поглядывал в Танину сторону. Как только она сложила в пустую кастрюлю из-под каши грязную посуду и пошла в сторону озера, он отправился за ней.
— Я смотрю, ты наблюдательная очень.
— Есть немного.
— Так заметно?
— Нет. Просто я действительно наблюдательная очень.
— И давно ты это… наблюдаешь?
— Ещё с заправки, с первого дня знакомства.
— А, как ты думаешь, она… — Коля запнулся под пристальным взглядом Татьяны.
— Я думаю, что никакой ты не Колюня, а Коля или даже Николай, — она не отводила от него взгляд.
— Это имеет какое-то значение? — У Коли непроизвольно расправились плечи и взгляд стал не просто серьёзным, а каким-то цепким. «Ого! Да мы, наверно, не просто Николай, а Николай Батькович», — подумала она. Ей был ооочень хорошо знаком этот взгляд! Незря она столько лет прожила с офицером МВД.
— Огромное. Поступай, как Николай, а не как Колюня. Она хорошая девочка. Всё её поведение — маска, собственно, как и твоё. Только, Коля, если ты действительно её любишь, тебе придётся проявить терпение и такт, а, может, и деликатность по отношению к ней. Я не буду тебе ничего рассказывать. Она расскажет сама, если ты вызовишь у неё доверие. Скажу только, что для двадцати двух лет в жизни этой девочки было слишком много боли. У неё очень изранена душа. По ней словно трактором проехались, а некоторые раны кроваточат до сих пор. Если ты не уверен, что у тебя хватит терпения залечить их, быть с ней бережным и заботливым… Коль, лучше не начинай. Ещё одного предательства она может и не вынести.
— Я похож на предателя? — ледяным голосом спросил он.
— Дело не в том, похож или нет. Просто слово «терпение» не из мужского лексикона.
— Теперь я его понимаю, — медленно сказал Коля.
— Кого?
— Алексея. Именно такая женщина и должна быть рядом с ним: понимающая, сострадающая и, в тоже время, сильная, уверенная в себе и очень прямолинейная, я б сказал, даже иногда беспардонная.
— Ты видишь меня такой?
— Я знаю, что ты такая.
— То есть ты сейчас вот так в открытую меня хамкой назвал?
— Я бы не стал так утрировать. Просто знаешь, иногда некоторым людям нужен холодный душ, а у тебя это здорово получается — охолонуть. Причём, в нужное время.
Коля держал в руках кастрюлю, в которую Таня складывала вымытую посуду.
— Тань, я ведь тоже наблюдательный. Правда, не такой как ты… Он ведь нравится тебе?
Таня бросила быстрый взгляд на Николая.
— Это не имеет значения. — Не стала она изображать, что не понимает, о ком речь.
— Почему?
— Он женат, а женатый мужчина не может быть героем моего романа.
Она сложила в маленький пакетик губку и жидкость для мытья посуды.
— Пойдём, Коля.
— Послушай, я тоже не буду тебе ничего говорить, но я прошу: дай ему сказать всё самому. Почему ты не хочешь просто выслушать его?
— Потому что мне будет неприятно видеть, как человек, которого… который мне нравится, будет врать. Это унизительно, Коля, а я не готова видеть его жалким.
— Тата…
— Чтооо!? — Она резко остановилась. — Не надо меня так называть, пожалуйста.
— Только он?
Таня кивнула и пошла дальше.
— Подожди. Я очень прошу тебя — выслушай его при удобном случае. Поверь, он не лжец. Как ты там сказала «не из лексикона мужчин», да? Так вот, ложь — это слово не из лексикона Алексея. За двадцать лет, что я его знаю, он соврал первый раз в жизни четыре дня назад. Причём, я бы на его месте при сложившихся обстоятельствах начал врать гораздо раньше.
— Вот как… Интересно девки пляшут по четыре босиком, — Таня замедлила шаг. — И при каких же это обстоятельствах?
— Если он сочтёт нужным, про обстоятельства он расскажет сам. Так обещаешь его выслушать? — негромко спросил Коля. Они уже подошли к лагерю и он не хотел, что б кто-то услышал его вопрос.
— Да.
Ирина убирала продукты со стола и раскладывала их по ящикам. Галюня с Олей протирали столы. Юра собрал плиту и отнёс в машину.
— Ребята, чьи чашки на столе остались? Забирайте. Мне стол надо собрать, — громко сказала Леночка.
Стас с Максом собирали складные стулья.
— Одна моя, я сейчас стулья отнесу и уберу, — сказал Макс.
— А эти две наши, — Алексей взял со стола две большие чашки и увидел на дне остатки кофе. — А что ты наши чашки помыть не прихватил, Кэп? — повернулся он к Коле, который поставил на стол кастрюлю с посудой.
— Что — то я не сообразил. Давай быстро ополосну. Ты палатку собрал?
— В машине уже. И стулья отнёс. — Алексей испытывающе смотрел на Колю. С чего бы это он посуду с Татой ходил мыть? Но Коля уже пошёл к озеру с чашками.
Тане нравилось, что в лагере все старались помочь друг другу. Была какая-то сплочённость между ребятами. Словно одна команда. Она сложила чистую посуду в холщёвую сумку, а когда стала упаковывать её в багажник, то заметила в руках Юры банку пива.
— Юр, ты что? Тебе же за руль…
— Танюш, так неудобно… Сядь за руль, пожалуйста, ты. У меня что-то голова разболелась. Хочу пивком полечиться.
— Сяду, конечно. Только ты много не пей, а то, кроме тебя, дорогу никто не знает.
— Не боись, не заблудимся.
Ей очень нравилась эта большая, проходимая машина, поэтому за руль Таня села с удовольствием. До следущей точки назначения они доехали, действительно, быстро, всего с одной остановкой на чай с бутербродами.