- Будь ты проклят! Дай честный ответ хотя бы на один из них.
Индеец кивнул, не переставая жевать.
- Хорошо, - сказал он. - Куда я собрался? Я собрался туда, куда пойдет Гуоттарол.
- Ну уж нет! - заорал я, - Мне трусливых убийц на корабле не надо!
- Кристобаль Гуаякунда не трус, - ответил он тихо.
- Ударить человека в спину - это трусость.
- А если человек убегает?
- Значит, Паломеке убегал?
- Да.
- Почему?
- Потому что я вызвал его на бой. Слушай внимательно. Паломеке любил делать больно другим. Он получал от этого удовольствие. Он любил сечь меня кожаным ремнем. В ту ночь я вызвал его на бой. Я думал, что приплыл Гуоттарол. Я ошибся. Это были только сын Гуоттарола и человек, который смотрел в сторону. Но я думал, если Гуоттарол приплыл, то он обязательно освободит меня. Поэтому в ту ночь я взял топор. Паломеке был трус. Он побежал.
- От тебя?
Индеец пожал плечами.
- От меня или от тех, кого он увидел за моей спиной.
- Ты хочешь сказать, что у тебя были сообщники? Кто они?
- Мои золотые отцы.
Должно быть, я нахмурился. Потом понял, что индеец выражается фигурально, подразумевая, что духи его предков восстали вместе с ним против поработителя. Индеец спокойно продолжал:
- Я его догнал. В темноте прыгнул ему на спину. И убил его ударом в голову. Он упал в пыль. И только тогда я воткнул ему в спину топор.
- Зачем ты это сделал?
- Чтобы убить его наверняка. И чтобы показать презрение. Я ударил его топором по голове за себя. А в спину я ударил его за моих золотых отцов. Мы гордый и древний народ. У нас были свои земли до прихода инков.
- Ты мне уже говорил об этом, - напомнил я ему. - Вы, народ чичба, очень древнее племя Нового Света. И испанцы пришли, конечно, позднее инков. И дон Паломеке, вполне допускаю, был чудовищно жесток. Но может ли все это оправдать убийство человека, который в то время был твоим господином?
Индеец долгое время жевал молча. Потом заговорил шепотом:
- Верно, Паломеке был мой господин. Он взял меня в плен в горах и надел мне на шею железный воротник. Три дня и три ночи я бежал за его конем по дороге в Сан-Томе. Если бы я споткнулся или упал от усталости, я бы тут же умер. Я не чувствовал... я не чувствую... никакой вины, убив его. Я виноват в том, что не убил его раньше.
- Так скажи мне, ради бога, почему ты хотел умереть?
Индеец не ответил мне прямо. Он посмотрел на лунную дорожку в море. Челюсти его работали не переставая, он жевал свой лист с выражением, как мне казалось, нечеловеческой муки на лице.
После длительного раздумья он ответил:
- Когда я убил дона Паломеке, я закричал. Я стоял над ним и кричал. Я кричал великим криком Золотого Человека. Этот крик не остается без ответа. Тот, кто слышит его, тот ищет крови.
- Что-то я тебя не понимаю. Ты говоришь загадками.
- Я объясню, - сказал индеец. - Я объясню, и ты поймешь. Я стоял над телом Паломеке и кричал. Крик не остался без ответа. Этот крик заставил другого человека побежать в ночь. Сына Гуоттарола убил мой крик.
19 марта
Мы, конечно, все еще у Невиса. Кстати, сегодня - ровно неделя, как мы бросили здесь свои якоря.
Должен прямо сказать, что такая задержка не входила в мои планы. В самом деле, в первый же вечер по прибытии сюда я ясно представил, как мы можем действовать дальше. Альтернативы казались хорошо продуманными, а то, что капитаны моих кораблей отнеслись к ним без особого восторга, меня нисколько не смущало. Любая из этих возможностей, без сомнения, открыта для нас и сейчас. И все же что-то удерживает меня от окончательного решения.
Сэр Уолтер Рэли, великий искатель приключений, не спешит на поиски новых. Сэр Уолтер Рэли, знаменитый вдохновитель походов, не способен сдвинуться с места.
Мне наконец стало ясно, что выбрать я могу одно: жизнь или смерть. Только и всего.
Возвратиться за золотом в Гвиану или даже попытаться захватить Серебряный флот - это жизнь. Плыть домой к королю Якову и к плахе - это неминуемая смерть.
Так почему же я медлю?
Только что в мою дверь постучал индеец, но зайти в каюту отказался. На сей раз он принес мне подарок: один свой драгоценный зеленый лист.
- Съешь это, - сказал он. - Жуй очень медленно. Сок глотай. Ничего не выплевывай.
Я внимательно осмотрел лист, который он положил на мою ладонь с каким-то благоговением. Единственная его особенность - рисунок в центре, в точности повторяющий внешний контур. Я понюхал его. Ничего примечательного. Потом спросил:
- Как он называется?
- Кока.
Я перевернул лист на ладони, вспомнив об одолевающих меня сомнениях.
- Он что, дает мудрость?
Индеец пожал плечами. Мой вопрос показался ему наивным.
- Мудрость здесь, - сказал. он, положив руку на сердце.
- А не здесь? - постучал я пальцем по лбу.
Индеец не ответил. Он продолжал прижимать руку к груди.
- Съешь этот лист, - сказал он.
- Съем, - пообещал я. - Но что он дает?