74946.fb2 Строение тела и характер (главы из книги) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 14

Строение тела и характер (главы из книги) - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 14

Все только что названные личности имеют типичное пикническое строение тела или резко выступающие пикнические компоненты. В психиатрическом отношении у них любопытно следующее: Герман Курц был циркулярным с типичными маниакальными приступами; Фриц Рейтер страдал периодическими расстройствами настроения, отчасти с дипсоманической окраской, отчасти с типично маниакально-депрессивной; мать Гете, сама отличавшаяся здоровым гипоманиакальным характером, имела дочь, у которой бывали приступы меланхолии, и сына - поэта, который страдал легкими периодическими колебаниями настроения; у Лютера наблюдались сильные, отчасти эндогенные, колебания настроения и отдельные приступы тоски с резкими физическими сопутствующими симптомами (как, например, в 1527 году); у Готфрида Келлера семья матери была по-видимому маниакально-депрессивной(2).

Мы находим следовательно в группе реалистов и юмористов биологическую связь с пикническим строением тела, с одной стороны, и с маниакально-депрессивным кругом в самом широком смысле - с другой.

Реалисты и юмористы циклотимического типа темперамента так тесно связаны между собой, что их вряд ли можно разделить на две отдельные группы. Произведения циклотимических реалистов, как Готфрида Келлера, Иеремии Готгельфа, Германа Курца, совершенно пропитаны юмористическими чертами; у юмористов же типа Фрица Рейтера склонность к подробному, поразительно реалистическому описанию составляет существенную черту их характера. На основании психологических документов, как, например, письма Лизелотт и матери Гете, нельзя вообще решить вопроса, относятся ли они к юмористическому или к реалистическому типу. Но особенно любопытно, что там, где мы находим описание действительности без юмора или гениальное остроумное описание без разукрашивания действительности, как у группы Гейне - Вольтер, там и психические и физические стигматы циклотимического конституционального круга значительно модифицируются или совершенно исчезают.

Циклотимические реалисты и юмористы как литературная группа характеризуются теми же чертами, какие мы уже вообще выделили у циклоидов и циклотимиков: простая человечность и естественность, прямодушная честность, любовь к жизни, любовь ко всему, что существует, особенно к самому человеку и народу, здравый смысл и трезвые моральные взгляды, умение ценить добродетельное и добродушно смеяться даже над худшими негодяями. Умиротворяющий смех и умиротворяющий гнев. Способность грубо накричать и неспособность быть колким и злым.

---------------

(2) Личное сообщение Блейера

[180]

Четкая литературная черта нашей группы - это очень небольшое количество лирических и драматических талантов и, напротив, элективное стремление к нестилизованной прозе и к эпически-пространному рассказу. "Влечение к содержанию", употребляя терминологию Шиллера, преобладает "над влечением к форме". Поэтическая красота у циклотимиков заключается в обилии красок, богатстве и душевной теплоте отдельных описаний, но не в общем построении (типичный пример - "Зеленый Генрих"). В этом одновременно состоит их сила и слабость. Наряду с циклотимически-реалистическим рассказом роман шизотимика производит впечатление бесцветного, между тем циклотимический характер описания по шизотимическому критерию лишен форм, существенное не выделяется от несущественного, нет сжатости, диспозиции, нет тонкой постановки проблем, нет драматической воли, пафоса, величия. Черта тривиальности яснее выступает, когда мы в группе реалистично-циклотимических темпераментов среднего типа переходим от крупных литераторов к незначительным талантам.

В отдельных произведениях мы находим диатетические наслоения, от гипоманиакального до созерцательного, между тем как среди продуктивных людей (даже не касаясь поэтов) вряд ли можно встретить простые мрачные типы. На крайнем гипоманиакальном полюсе стоит стиль письма Лизелотт в его блестящей юмористической естественности и несдержанной грубоватой форме, переходящей иногда границы тонкого эстетического вкуса. Письма матери Гете, спокойной, солнечно-гипоманиакальной, производят впечатление как бы более смягченного и утонченного издания Лизелотт. Также у Лютера, в его литературном творчестве, можно видеть грубую естественность, насыщенность, бессистемность и отсутствие формы. Образность, народность, чувственность его языка достигают высшего предела. У всех трех - врожденный дар писать письма и рассказывать с непосредственным тяготением к родному языку, нет обдуманной преднамеренности, нет плана построения предложения. Как только они в хорошем настроении, каждое слово, в их устах принимает характер чего-то забавного и живого, и случайные мысли нанизываются одна на другую.

На другом конце циклотимического ряда стоят созерцательные фигуры типа Готфрида Келлера(3) (и у Гете в циклотимических сторонах его характера много черт этого типа) - люди, которые близко подходят к вещам, с любовью осматривают их, исследуют, ощупывают, тщательно собирают материал и, спокойно творя, точно и с любовью изображают действительность. Известная любовь к простым людям и к полному описанию деталей сказывается уже у Готфрида Келлера и еще яснее выступает у Зейделя и Готгельфа.

Описанные личности надо считать основной группой циклотимических темпераментов у поэтов. Коснемся теперь вариантов и пограничных типов. Еще одну родственную группу можно характеризовать именами И.Р. Геббеля и В. Буша(4). Тот и другой отличаются смешанным строением тела; у Геббеля ясно выступает пикническое (особенно на фронтальных очертаниях лица), у Буша оно еще хорошо заметно в портретах более пожилого возраста. Оба в литературном стиле обнаруживают настоящую реалистически-юмористическую, человеколюбиво сияющую душевную теплоту, но у них отсутствует эпическая полнота и отмечается искание внешних форм. Они умеют выделить существенное, в нескольких характерных штрихах передать сюжет; у Буша кроме того блестящая стихотворная форма. Их

--------------

(3) Мы не можем подробнее остановиться на шизоидных налетах Готфрида Келлера.

(4) Юморист Буш страдал явными циркулярно-депрессивными расстройствами настроения.

[181]

стиль анекдотичен или сжат, как в эпиграмме, заострен, обдуман, грациозен(5). У Буша к этому присоединяется еще важное в диагностическом отношении стремление к философской рефлексии и черта нелюдимого чудака.

Буша и Геббеля можно рассматривать как переходные формы от собственно циклотимических юмористов, рассказчиков типа Фрица Рейтера к группе талантов, полных остроумия, сарказма, иронии и сатиры, которых можно характеризовать именами Гейне, Вольтера, Фридриха Великого и Ницше; эта группа принадлежит уже главным образом к шизотимическому типу. У первых трех строение тела уже ясно указывает на это, а у Ницше - только частично (резко втянутое основание черепа, густая борода и волосы, подобно тому как это имеет место при высоких башенных черепах (глава V). У Гейне и Фридриха Великого мы находим еще черты, родственные циклотимическому юмору. В остальном ясно обнаруживается родственная связь людей, полных остроумия и иронии, с шизотимической группой в их индивидуально-психологических взаимоотношениях: у Гейне - в его романтически-сентиментальной части личности, у Вольтера - в патетической, у старого Фрица Рейтера - в его недоверчивости, человеконенавистничестве и резкой холодности. Ницше можно рассматривать как прототип таланта, лишенного юмора. Его насыщенные идеями мысли не носят в себе радости, а всегда насыщены пафосом. По складу личности он - классический психэстетик с типичной пропорцией нежного, тонкого чувства и холодного сознания властелина. Мы не хотим здесь подвергать психологическому анализу тип человека, обладающего остроумием и иронией; отметим только, что его внутренняя связь с шизотимическим способом чувствовать в отношении остроумия заключается прежде всего в порывистости, склонности к антитезе и утонченности чувствований, а в отношении иронии и сарказма - в аутистической гиперэстетической установке аффекта, свойственной его характеру. В этом смысле для нас становится внутренне понятной эмпирически-биологическая связь с шизотимическими темпераментами. Мы можем остроумно-ироническое рассматривать как шизотимическую параллель к циклотимическому юмору.

У юмористических писателей, которые обнаруживают "сентиментальные" налеты в смысле шиллеровской эстетики, т.е. напускную детскость, рефлексию, пафос, элегическую трогательность, формы строения тела также очень смешаны, как, например, у Клаудиуса и Жана Поля (последний однако с сильными пикническими компонентами). У Раабе с его резким налетом рефлексии и пафоса анатомическое строение лица напоминает шизотимиков. Надо уделять внимание всем этим видоизменениям и частичным компонентам, хотя их и нельзя окончательно изучить на основании немногих имеющихся в нашем распоряжении примеров.

Что же касается вариантов поэтического реализма, то мы встречаем более редкую форму, которая не отличается особенной душевной теплотой, а скорее холодностью и сухостью и в своем юморе немного саркастична; это приблизительно тип Фонтана. Во многих индивидуальных психологических чертах он близко примыкает к циклотимикам и имеет много пикнического в соматическом отношении. Также и критики со свежим темпераментом, естественностью, юмором и здравым смыслом, каковы Лессинг и Т. Вишер, имеют, несмотря на сильные наслоения, близкое отношение к циклотимической группе, на что впрочем также

---------------

(5) Грациозное не следует смешивать с гипоманиакальным. Чистый гипоманиак топорен, груб, отнюдь не грациозен. Психически грациозные люди. которых я лично знаю, отличаются астеническим строением тела, причем однако иногда обнаруживаются гипоманиакальные черты. Грациозное представляет собою вероятно конституциональное наслоение гипоманиакальных и гиперэстетических черт.

[182]

указывает и строение их тела. Там, где, напротив, реализм строго выражен и лишен юмора, мы в индивидуально-психологическом отношении и по строению тела приближаемся опять к шизотимическому кругу, как, например, у Дросте-Гюльсгофа (типично астеническое строение тела), где реализм сильно переплетается с романтикой и любовью к природе, или у Геббеля, где он сочетается с мучительными и трагическими чувствованиями.

Ясные переходные формы к шизотимической группе составляют прежде всего тот тип, представителей которого обыкновенно называют натуралистами. Здесь имеет еще место реалистическое наблюдение, но отсутствует спокойная созерцательность, наивность, растворяющаяся в мире объектов, душевная любовь к существующему, и здесь совершенно нет юмора, - появляются пафос, известные тенденции, страстные напряжения, отрицание действительности и даже субъективно-карикатурные искажения. Это - искусство не теплых диатетических средних тонов, а резких психэстетических антитез. И реалистическое изображение только служит этим антитезам. Мы здесь можем образовать ряд, идущий от циклотимиков к шизотимикам, который начинается приблизительно с Золя, с его выраженной склонностью к чистому наблюдению, к полноте, к эпической предметности, становится через Ибсена и Гергарда Гауптмана все драматически антитетичнее и субъективнее и кончается в ряде психэстетических аутистов, к которому принадлежит Стриндберг и близко примыкает Толстой. Если сравнить портреты, начиная с Золя и кончая Толстым, то можно установить такого же рода переход от пикнического лица к шизотимическому длинному лицу.

ШИЗОТИМИЧЕСКИЕ ТЕМПЕРАМЕНТЫ ХУДОЖНИКОВ

Шиллер в своих статьях по эстетике в диференцировке "наивного" и "сентиментального" поэтического творчества, "влечения к содержанию" и "влечения к форме" интуитивно создал точные понятия, установил множество черт, которые отделяют друг от друга циклотимические и шизотимические темпераменты. В общем биологическое исследование дает блестящее подтверждение его эстетических анализов, которые в известных отдельных пунктах, например, при группировке комического (где у Шиллера как шизотимика, отсутствует полное чувствование), нуждаются в исправлении. Помимо того мы не так охотно берем особенно выдающихся людей в качестве примеров, так как крупные гении, как, например, Гете, Шекспир или Руссо, биологически являясь очень сложными наслоениями и синтезами, по своей конституциональной чистоте уступают многим небольшим талантам.

Чтобы характеризовать основную группу шизотимических поэтических темпераментов, мы назовем следующие имена: Шиллер, Кернер, Уланд, Тассо, Хольдерлин, Новалис, Платен.

Это главным образом группы патетиков, романтиков, художников формы и стиля с общей тенденцией к идеалистическому по форме и содержанию.

Строение тела названных художников ясно обнаруживает их шизотимическую природу. Все они стройны, тонки и худы. Красивые угловые профили можно видеть у Уланда, Тассо, Новалиса и Платена(6). Кернер на не идеализированных

---------------

(6) Очень распространенные портреты Платена совершенно стилизованы и мало пригодны. Вообще надо сравнивать все существующие портреты различных возрастов и написанные различными художниками, в противном случае можно сделать ложные заключения. Не всегда портреты, написанные зна

[183]

портретах обнаруживает совершенно астенический habitus с длинным носом и гипопластическим узким подбородком. Высокая, худая фигура Шиллера с чрезмерно длинными конечностями, нежной кожей, овальным лицом, с очень высокой средней частый лица и подбородка, с длинным острым носом - всем известна.

Хольдерлин и вероятно Тассо страдали шизофреническими психозами. Платен имел извращенные влечения и был шизоидным психопатом. Шиллер и Новалис умерли от туберкулеза, о конституциональных взаимоотношениях которого с шизофреническим кругом мы уже раньше говорили.

Патетики представляют собой активные фигуры с сильным темпераментом и влечениями, между тем как романтики объединяют среди шизотимиков нежных, женственных, далеко стоящих от мира людей. Трагический пафос - это борьба аутистической души против реальной действительности. Подробно об этом мы говорили в главах о шизоидных личностях. Пафос и нежная мечтательность, внешние совершенно противоположные, тесно связаны между собой в индивидуально-психологическом отношении. Героическое и идиллическое являются шизотимическими настроениями, дополняющими друг друга. Средние тона, спокойное наслаждение жизнью и предоставление пользоваться ею другим отсутствуют у гиперэстетичных шизотимиков. Героическое, а также идиллическое являются крайними, эксцентричными настроениями, где аффект переходит в свою противоположность. Шизотимическая психика, истощенная пафосом, героической борьбой, неожиданно впадает в потребность абсолютного контраста, в слезливую нежность и в мечтательно-идиллическое спокойствие. В темпераменте Шиллера, который отличается стойкостью, громадной энергией, храбростью, сквозь героические черты проскальзывает нежность. Нет крупных драматических государственных актов без нескольких мечтательных сцен любви, которые никогда не носят характера наивной чувственности, как у циклотимиков, но постоянно отличаются сентиментальной эксцентричностью. В этих героических интермиссиях имеется также типичная окраска настроения, независимо от того, под каким заголовком они написаны. Или же, например, в лирике Шиллера, где мы изображаемого в идеалистических апофеозах Геракла встречаем к нашему удивлению, как пастуха из Руссо, стерегущим овец и плетущим у источника венки из цветов.

У Руссо патетические и идиллические элементы настроения находятся в равновесии. Но и там, где идиллическое, романтически-нежное стремление к уединению преобладает, как у Хольдерлина, мы слышим сдержанный пафос; мало того - звучит даже бурная трагическая страсть героического юноши Гипериона.

Героическое и идиллическое в психэстетической шкале темпераментов так же тесно переплетены между собой, как реалистическое и юмористическое в диатетических пропорциях.

---------------

менитыми художниками, являются лучшими. Так, например, в приятных штрихах Дюрера шизотимики имеют слишком закругленные формы; наоборот, в грубых политипажных рисунках из периода реформации находится много характерного в анатомическом отношении. Портретами немецкого классически романтического периода надо пользоваться с большой осторожностью и сравнивать по возможности с словесными описаниями.

Тенденция к идеализации за счет характерного в анатомическом отношении была в это время очень велика.

Фотографические снимки являются более достоверными, чем живопись, но и здесь освещение и сдвиг в перспективе могут иногда вводить в заблуждение.

Но при сравнении большого количества изображений знаменитых людей можно придти к научно пригодным результатам, тем более, что многие из резко выраженных темпераментов столь четки по своему лицу и строению тела, что самые худшие портреты их не могут затушевать. В основе этой главы лежат подробные сравнения портретов сотен знаменитых людей разных европейских народов.

[184]

Как у циклотимиков преобладает широкая объективность в прозаическом рассказе, так у шизотимиков решительно преобладает лирическое и драматическое. Это - необычайно важная черта, которая характеризует произведения обеих групп поэтов с объективностью документа или естественно-научного эксперимента. У циклотимиков - объективность, растворение в мире объектов. Сам поэт в своих автобиографиях изображается как предмет среди предметов, спокойно улыбающимся с той же объективностью, с теми же видоизменениями в пространстве, как и остальное. У шизотимика аутистический контраст: здесь - "я", там - внешний мир. "Я" - или как лирически мечтающее, занятое самим собой или анализом своих собственных чувствований, или - в антитезе, как трагический герой в конфликте с окружающим миром, жалким, искаженным, враждебным и дурным: или победа или гибель. Среднего в выборе у шизотимика нет. Рассказы шизотимика никогда не бывают объективными - они пропитаны лиризмом, как Гиперион и Генрих из Офтердингена; богаты чувствами и описаниями природы, но бедны людьми и действиями. Или они антитетичны, трагичны, загадочны, патетически бичующи, как у Стриндберга, Толстого, ярко натуралистичны, - или с намеками на экспрессионизм.

Трагические драматурги без шизотимических компонентов личности немыслимы. Значительные немецкие драматурги наряду с Шиллером - Грильпарцер, Геббель, Клейст, Отто Людвиг, Граббе - имеют в своей личности эти шизотимические черты как преобладающие факторы; у Грильпарцера, Геббеля, Людвига и Граббе - также строение тела совершенно определенное и своеобразно дифференцированное; почти гипопластическое, детское лицо Клейста дает указания в этом же смысле. У Геббеля и у Клейста, и особенно ясно у Шиллера (кроме пожалуй Валленштейна), мы находим никогда не исчезающее вполне стремление использовать слабые юмористически-конституциональные компоненты писателя для художественного усиления драматически-патетического действия. В записках и письмах Шиллера по поводу Валленштейна эта проблема психологически ясно выявляется в осознанном характере этого писателя. Между тем Шиллер в своих позднейших произведениях также сознательно был склонен к греческо-французским тенденциям чисто шизотимической стилизованной трагедии при строгом выключении реалистически-юмористического.

Эта глубоко биологически обусловленная дилемма не получила до сих пор вполне удовлетворительного разрешения. Лишь только циклотимический, реалистично-юмористический элемент, как у Шекспира, становится сильным самостоятельным фактом, - он угрожает превратить строгое построение трагедии в нечто бесформенное; напротив, при полном его исключении по типу великих французских трагедий драма начинает застывать в своего рода математике чувствовании с твердыми формулами, типами и диалектическими антитезами. Трудные вопросы эстетики становятся ясными, если можно к ним приложить биологический критерий. Юмористическое и патетическое являются чуждыми друг другу конституциональными элементами, которые с трудом сочетаются между собою. Этим объясняется и тот факт, что в драматических произведениях всех культурных народов лучше процветает трагедия, чем комедия высокого стиля, что комедия эмпирически всегда является скромным дополнением драматического, несмотря на то, что она теоретиками уже издавна считалась высшим совершенством поэтического ис

-------------

(7) Шиллер, как известно, боролся с крайними тенденциями французской драмы. Все же он близок к этой форме стиля. Он борется против тех моментов, которые слишком сильно были заложены в нем самом.

[185]

кусства и всюду была предметом поисков и желаний. Циклотимику свойственен юмор, но он не понимает драматизма; у шизотимика есть драматический пафос и чувство формы, но зато нет юмора.