[Рокси, где ты?] — Кейт отправила сообщение горничной. Та не ответила.
Несмотря на ночной ливень, огонь не утихал. Улицы опустели, а свет в домах погас, словно людей тут никогда и не было. Судя по чату, люди толпились где то у входа в город, пытаясь сбежать через иногда появляющиеся в барьерах бреши. Рядом с островом царил настоящий транспортный ад. Ни один человек из всего множества даже не думал вернуться, и помочь — каждый был занят спасением своей шкуры.
Не без труда Кейт добралась до центральной площади города: огромного пространства прямо перед дворцом, с фонтанами и памятниками, где по праздникам собирались марши, проводились фестивали и даже концерты. Именно тут сейчас один за другим гремели взрывы.
Причиной как и думала Кейт, оказалось Бедствие: в неизменной черной форме и длинном плаще, с длинными желтыми волосами, он уже успел потерять глаз, и на этом месте теперь зияла пустота. Во многом он походил на своего друга Ворона, будь тот канцлером нацистской германии. Различались только их взгляд и стиль: возвышаясь в десятке метров над площадью, Бедствие алым пылающим глазом прожигал своего противника: им был Николай Борн — единственный, кто остался на площади.
«Где же Анна?» — беспокойно думала Кейт, пытаясь ускорить хромой шаг и приблизиться к Николаю.
*Прогремел взрыв*
«Не подходи,» — рявкнул Николай, рукой рассеивая пламя, и Кейт замерла. Только сейчас она заметила: у гордо стоящего лицом к Бедствию мужчины, всё тело было покрыто ожогами. Из одежды чудом уцелели штаны, и клеймор в руке медленно плавился.
Крепче сжав клеймор двумя руками, Николай прыжком взлетел в воздух. Бедствие неряшливо провел рукой, и огонь накрыл мужчину, но тот терпел. Вылетев из пламени и оказавшись прямо перед врагом, он горизонтальным ударом рассек его пополам. Клинок прошел как нож сквозь масло, но вместо крови, во все стороны хлынул огонь, окутывая и обжигая.
«Дорогой!» — послышался отчаянный крик откуда то слева, и площадь озарила вспышка. За ней последовал гул, и в бедствие врезался стремительный поток ярко-голубой энергии. Тот сдерживал его одной рукой, второй продолжая удерживать горящего Николая в воздухе. Удавалось ему это не долго: поток увеличивался и извивался как змея, расплескивая голубые молнии и лишь нарастая, пока наконец не прорвался сквозь руку, уничтожив половину тела Бедствия, и озарив ночное небо над Колыбелью.
Вместо ожидаемой плоти в разрезе виднелось пламя, словно само тело было лишь порталом в ад.
«Хорошая попытка, но ты его всё равно не достойна,» — Бедствие отпустил Николая, поворачиваясь к Анне. Его тело медленно формировалось из огня.
Женщина стремительно приближалась, с клинком на готове. Её меч, гравированный ангельскими крыльями, пылал ярко-голубым светом, и распущенные волосы свисали мокрыми паклями.
«Мне вот всегда было интересно…» — задумчиво произнес Бедствие, вдруг доставая из инвентаря какой то прямоугольный одноручный меч, с красным лезвием и позолоченной крестовидной рукоятью.
*Дзынь* — клинки столкнулись в воздухе, и лица их хозяев встретились. Яростная Анна против спокойного Бедствия. Завязался бой на мечах прямо в воздухе. Бедствие перемещался при помощи пламени, в то время как Анне помогали крылья из чистейшей голубой энергии. Эти же крылья защищали её от огня, чем и славился класс «Небесный Рыцарь».
Удар за ударом, они кружили в воздухе. Женщина использовала весь свой арсенал, от рассекающих тьму мечевых навыков, до святой магии и свитков молний. Настоящий хаос творился в небе, где раз за разом сталкивались красная и синяя энергия. Ничто из этого Бедствие не ощущал, пока рыцарь наконец одним искусным парированием не выбила из его рук клинок.
«Анимус: Святая тюрьма» — произнесла женщина, и прямо из воздуха к пироманту устремились голубые цепи, связывая его по рукам и ногам. Судя по лицу, теперь он чувствовал боль. В этот же момент появившийся снизу Николай в прыжке попытался снести бедствию голову.
«Хах,» — пиромант безумно улыбнулся выкинув шею вперед, и поймав лезвие клинка зубами. По подбородку побежала кровь, лезвие было сломано.
Приземлившись и отбросив меч, Николай очередным прыжком достиг врага, начав серию безжалостных рукопашных ударов, пока Анна с трудом удерживала Бедствие в плену. Каждый удар ломал что-то внутри пироманта, вынуждая его рычать от боли сжимая зубы. Предпоследний удар комбо оставил в животе сквозную дыру. Последний — снес голову, и та с мерзким хлюпаньем упала на мокрую брусчатку. Вслед за ней посыпались оторванные цепями руки и ноги. Под дождем пламя внутри плоти медленно угасало, иссушая куски трупа до черноты.
Остановив наконец «Святую Тюрьму», Анна приземлилась на землю рядом с мужем. Она тяжело дышала, чувствуя себя даже хуже чем он, ведь использовала анима навык.
«Я так тебя люблю,» — улыбнулась она своему мужу. Тот ничего не ответил, лишь взяв её под руку. Они уже собирались идти к Кейт на краю площади, как позади прозвучал знакомый голос:
«Третий шанс — твой последний. Не разочаруй меня,» — тихо произнес старик, но услышал каждый в городе.
Труп пироманта вспыхнул темно-багровым пламенем, превращаясь в чистый огонь, и формируя новую фигуру: всю ту же, но теперь пылающую без остановки. Даже одежда Бедствия горела, а глаз вернулся на законное место, выражая чистейшее хладнокровие и повиновение.
«Я постараюсь не разрушить город, господин,» — учтиво ответил Бедствие, с трудом сдерживая вырывающийся из рук огонь.
«Делай что хочешь. Они отстроят заново,» — старик махнул рукой, достал курительную трубку, и не спеша направился в сторону дворца.
«Готовы выполнить свой глупый долг?» — пиромант насупил брови, и земля под ногами Анны задрожала. Женщина не успела среагировать, как её тут же накрыл столб черно-багрового огня, упирающийся аж в купол цитадели на большой высоте.
«Ты в порядке?» — Николай отпустил Анну из объятий, как только огонь погас. Во многих местах на нём не было кожи. От такого зрелища женщина была готова рыдать и кричать, усилием воли удерживая себя в руках.
«Тебе нужно уйти, я как нибудь справлюсь…» — она использовала заклинание лечения, но здоровье Николая лишь медленно стремилось к 0.
«Если мы не защитим город, то этот псих и впрямь его уничтожит,» — через боль произнес Николай, осторожно открывая один глаз.
«Не надо…» — тихо плача сопротивлялась Анна, опустив голову и схватившись за мужа, но тот не слушал. Его зрачок уже медленно вращался, покрываясь фиолетовыми узорами и пересечениями. Это было то, что в Бездне называли: «Проклятый класс». Такой особенностью мог обладать как воин, так и жрец, но всех их объединяло одно: непомерная цена за использование навыков.
«Вы закончили?» — Бедствие на удивление терпеливо чего-то ждал.
«Я буду рада умереть рядом с тобой,» — произнесла Анна став рядом с мужем. Она знала, что силы у неё на исходе, и эффект отмены анимуса сильно бил в голову, но оставить мужа одного она не могла.
«Я разделяю твои чувства,» — Николай сделал шаг, и город вздрогнул. Толчок чудом не разрушил дома.
«Наконец ты стал серьезен,» — пиромант ухмыльнулся, выставляя две руки вперед, и выпуская поток черного пламени, который тут же был рассеян одним громыхающим ударом Николая. Сейчас тот мог отразить что угодно.
«Моя очередь,» — мужчина насупил брови, и с грохотом оттолкнулся от земли. Дома позади поднялись вместе с фундаментом. Кулак встретил лицо пироманта, без труда рассеивая защитные слои огня. Подоспевшая сбоку Анна сверкнула в темноте синим светом, и волна энергия вырвавшаяся из её меча, отразилась в каплях дождя, насквозь пройдя через Бедствие.
«Исчезни,» — равнодушно огрызнулся пиромант, небрежно щёлкнув свободной рукой в перчатке. Черный взрыв убил женщину одной пульсацией, рассеяв ее прах по ветру вместе с пеплом.
*Где-то позади вскрикнула Кейт*
«И стоило оно того?» — Бедствие мрачно посмотрел Николаю в лицо. Тот обезумев от ярости, без остановки атаковал пироманта, лишь рассеивая огонь и изредка оставляя незначительные раны на теле врага. Его второй глаз уже открывался: зрачок в нем беспорядочно двигался из стороны в сторону, медленно распространяя по коже фиолетовые полосы, напоминающие цепи.
Следующим ударом мужчина отправив пироманта в полёт высоко над Колыбелью, где уже брезжил рассвет. Он продолжал атаковать со скоростью неуловимой для взгляда. Во все стороны разлетались языки черного пламени, кровь и пот. Далеко внизу виднелся пылающий город: почти все районы за исключением дворца были разрушены огнем.
«Ты достоин имени Разрушения куда больше моего никчемного товарища,» — вдруг произнес Бедствие, остановившись в воздухе и поймав кулак на лету.
«Жаль, что ты выбрал не ту сторону,» — печально улыбнулся пиромант, глядя как от Николая отваливаются куски оставшейся кожи, и расслаиваются мышцы. Таков эффект проклятого класса.
«Не тебе это решать,» — второй удар не достиг цели, пролетев мимо уха пироманта.
«Разве?» — тот задумчиво посмотрел на свою свободную руку, — «Мне даже немного стыдно. Если бы не старик, — ты бы победил в сухую,» — печально ответил он, ударом руки отправляя Николая в полет высоко над городом, и следующим жестом «перечеркивая» мужчину. Из места в центре груди, где у Николая остался след от удара пироманта, крестом вырывалось черное пламя, «заворачивая» его внутрь и взрывом рассеивая по воздуху.
«Я действительно восхищался тобой,» — тихо произнес Бедствие глядя на улетающую пыль, и переводя взгляд на площадь. Его истинная цель всё ещё была жива, даже не пытаясь бежать. Камнем приземлившись в десяти метрах перед Кейт, он остановился.
«Ты готова?» — он начал медленно снимать перчатку.
«Да,» — Кейт серьезно кивнула. Она не пыталась сопротивляться, осознавая своё положение. Все свои слезы она уже выплакала, и теперь гордо смотрела на палача. Даже анимус-навык ей сейчас было применить не под силу.
«У тебя есть последнее желание?» — Бедствие поправил круглые очки обожженной рукой.
«Один вопрос.»
«Спрашивай.»
«Ты правда убил его?» — она многозначительно посмотрела пироманту в глаза.
«Тебе будет легче умереть, если я скажу, что да?» — он приблизился на несколько метров.
«Не строй из себя хорошего парня, после того как убил стольких,» — Кейт сделала шаг навстречу с гордо поднятой головой. Рассвет уже осветил площадь яркими лучами, и дождь заметно ослаб.
«Верно сказано. Тот парень не ошибся в выборе пассии,» — улыбнулся Бедствие, в упор подойдя к девушке, и протягивая к ней руку. Он хотел сделать всё быстро и безболезненно. После «перерождения» к нему возвращалась часть здравого рассудка.
Кейт смотрела убийце в глаза, желая с достоинством принять смерть.
«Тут ты прав, дружище,» — послышалось позади, и кто то дернул Кейт назад, прижимая к себе. Голос показался девушке до боли знакомым.
«Прости малышка, но тебе придется подождать на корабле. Может быть, подождать очень и очень долго. Как там было… Не ищи меня?» — Лихт улыбнулся ей, и быстро поцеловал в лоб, протолкнув прямо сквозь её шею красный кристалл. Этот прием он однажды почерпнул у своего учителя.
«НЕТ!» — Кейт закричала протягивая руку к Лихту, но телепорт сработал быстрее обычного, и она исчезла.
«Как же ты достал меня…» — Бедствие сжал обожженную руку, глядя на Лихта:
У парня не было левой руки. На голой груди чуть выше сердца виднелась металлическая пластина с неизвестного рода устройством внутри. Черные волосы падали ниже плеч, грязные и скомканные. В руке он держал огромный двуручный меч, и только улыбался, не сводя серых глаз с пироманта.
«Ты уже труп,» — Лихт крепче сжал клинок, и механизм на его груди едва заметно засветился. Каждый нерв пронзила нестерпимая, парализующая боль, которую Лихт казалось, даже не заметил. Здоровье медленно опустилось до 10 %.
«Безумец. Неужели тебе так нравится раз за разом пытать себя?» — Бедствие сорвался с места, ударив Лихта в лицо. Тот лишь немного отклонил голову, сплевывая кровь.
«Мы с тобой в этом похожи, не так ли? Настоящая битва мазахистов — вопрос лишь в цели,» — он схватил пироманта за кисть, сдавливая её и превращая в огненную кашу.
«Это не повод для гордости,» — пиромант взорвался, накрыв потоками черного огня всю площадь и прилегающие районы. Тело Лихта в процессе сгорало до костей, тут же обрастая мышцами и кожей. Парень и не думал сдвигаться с места.
«Я не чувствую,» — Лихт отбросил меч на землю, и резким движением оторвал пироманту правую руку.
«Чего?» — тот опешил, отступая назад и держась за плечо.
«Тебя, твоего огня и боли. Я умер больше сотни тысяч раз, прежде чем попасть в этот мир. Сгорал на далеких звездах, века проводил в рабстве. Неужели ты думаешь, что твой огонь что-то значит для меня?» — он спокойно взял пироманта за волосы, поднимая над землей. Тот медленно но верно начинал проникаться ужасом и безумной яростью, ведь у его врага было равнодушное превосходство, с которым «Бессмертный феникс» слишком редко сталкивался на своём пути. Было в этом однако для пироманта и нечто приятное… Может быть даже успокаивающее.
«Ты не можешь игнорировать физическую боль! Даже я не могу,» — сопротивлялся Бедствие, ощущая, как его пламя медленно затухает под действием неведомой силы.
Парень приблизился лицом к лицу, убрав наигранную улыбку с лица:
«Могу. Я могу пожертвовать чем угодно, и пережить годы страданий, только чтобы моя жизнь наконец имела смысл. Нужно просто договориться с правильными людьми, принести ценную жертву,» — Лихт ударил пироманта головой в лицо.
«Договориться?! С кем ты договоришься?» — сквозь боль прошипел Бедствие.
«С ним,» — Лихт пренебрежительно бросил пироманта на землю, указывая большим пальцем через плечо. Там, за пределами купола виднелся монументальный кроваво-красный силуэт старика с мечом.
«Может я и не чувствую боли,» — произнес Лихт глядя на мужчину, — «Но Кейт чувствует, и делится со мной. Не думаю, что смогу простить любого, кто обидит ее,» — он сделал шаг навстречу пироманту. Тот машинально полз назад, бездумным взглядом наблюдая за опускающимся сквозь барьер цитадели клинком. Казалось, что размер этого меча позволял разрубить город пополам.
«Каким бы вечным ты ни был, это не переживешь,» — Лихт с теплотой смотрел на опускающийся меч, машинально трогая место, где раньше у него была рука. Такую жертву он принес своему мечу ради иммунитета к боли, временного усмирения голосов и высвобождения подавляющей ауры старика в мече.
«Значит я больше не воскресну?» — Бедствие встал на ноги, задумчиво глядя на небо. Скрежет движущего меча напоминал звук падения сотни кораблей.
«Никогда. 4000 ярости… Я даю тебе посмертную гарантию,» — Лихт подошел к Бедствию вплотную, дружески похлопав его по по плечу. Из равнодушных глаз пироманта бежали слезы. Он будто-бы достиг просвещения.
«Почему ты… так спокоен?» — произнес он в момент, когда меч стер его с лица земли.
Последним его словом было: «Спасибо».
Лихт задумчиво посмотрел на пыль на своих руках. Она медленно утекала сквозь пальцы подобно песку.
«Почему, говоришь?» — он перевел взгляд на другой конец площади, ощущая, как внутри закипала его собственная ярость. Там стоял настоящий «виновник торжества».
«Никакой ты не гений,» — произнес Лихт, остановившись в трех метрах от Старика.
«А ты не герой. Пользуешься силой обычного преступника,» — старик покачал головой, покуривая трубку.
«Что, убьешь меня?» — у Лихта на лице надулась вена. Он подавлял в себе бессмысленную ярость, ведь победить уже не мог; Синдром отмены «Взрыва боли» ощущался даже после заключенного с экзекутором договора. Впрочем, если бы не всё это: он бы не смог остановить Бедствие, использовать камень телепорта и спасти Кейт. Ни на что большее и уж тем более над победу над Стариком он не рассчитывал. Камень телепорта он тоже использовать не мог — сила экзекутора ослабла, и ограничения Колыбели взяли своё. Даже Аминта прежде помогающая ему, больше не могла сопротивляться личному давлению старика.
«Не под стать человеку науки, марать свои руки в крови,» — задумчиво ответил Старик, глядя куда-то сквозь Лихта.
«У тебя проблемы с логикой. Ты уже по горло в крови,» — парень покачал головой, — «Чего ты ждешь?»
«Тебе помогла Аминта? Попасть внутрь,» — он подошел вплотную к Лихту, смерив его гордым взглядом и игнорируя вопрос.
«Даже если так… В местах твоего обитания она бессильна, разве я не прав?» — Лихт посмотрел на обворожительный рассвет. Солнце сегодня выглядело больше и белее обычного.
«Ну да. Нужно дать ей чуть больше свободы,» — Старик тоже посмотрел на солнце, выпуская кольца дыма.
Так, в тишине они провели несколько долгих секунд.
«Кейт уже должна быть далеко отсюда, так что… Я победил,» — Лихт улыбнулся, протягивая руку своему главному врагу — человеку, способному 200 лет удерживать в руках теневую диктатуру над целой расой. Он видел Старика впервые, но слишком много раз сталкивался с последствиями его решений. Это рукопожатие было нервным, совершенно не нужным, и очень горделивым.
«Признаю, ты хорош. Но стоило ли оно жизни?» — старик пожал руку парню, вторым ударом пробив его грудь и сердце насквозь.
«Тебе не понять этого чувства, ведь ты едва ли сойдешь за человека,» — улыбнулся Лихт, сплевывая кровь на черные волосы, и превращаясь в пыль.