75105.fb2
- Я не возражаю, - прервала меня девушка. - Я сама об этом думала. Я хотела сообщить им...
С этими словами она поднялась и, не глядя на меня, перешла в другую комнату, чтобы поправить прическу.
Служанка внесла самовар. Мы выпили чай. В двенадцатом часу я распрощался с Ганной и вышел.
Дома я засветил лампу и принялся читать письмо Ганны.
"Жду вас сегодня по срочному делу. Есть важные вопросы. Кроме того, хочу сообщить вам нечто, о чем не решилась говорить до сих пор. Желание растет и уже не вмещается в сердце. Я должна вам о нем сказать. Жду.
Приходите скорей.
Любящая вас
Ганна."
ОГРОМНЫЙ БАРЫШ
Очередное свое заседание мы созвали в доме Мешади-Кязим-аги. Обсуждался вопрос о возвращении Мамед-Али и о том, известно ли это Тегерану. На заседании были вызваны лишь Гаджи-Али, Амир Хашемет, Мирза-Ахмед, Мешади-Кязим-ага и я.
В ожидании других товарищей, я рассказал Мешади-Кязим-аге об отношении к этому событию американцев.
- Имеются ли у вас связи с американскими торговыми фирмами? - спросил я.
- Да. Американцы оказывали нам большое доверие. Еще недавно они предложили нам большую партию товаров в кредит, но мы отказались.
- Почему?
- Товары эти не ходки, и сделка не представляла большой выгоды.
- Завтра же заключите договоры с американскими фирмами и заберите все имеющиеся налицо товары, - сказал я.
- Как же это можно?
- Разве они вам не доверяют?
- Почему же нет...
- Сделайте так, как я вам говорю. По распоряжению из Вашингтона, американские фирмы приостановят торговлю и прекратят отпуск товаров в кредит иранским коммерсантам.
- В таком случае предоставят ли они нам кредит и отпустят ли товары?
- Отпустят. Они пока не знают об этом. Им сообщат об этом на днях, а пока пользуйтесь случаем.
- Если я сумею получить у американцев товары и если они в течение месяца не будут ввозить новых, то мы без всяких разговоров заработаем целый миллион. Безусловно, половина суммы будет принадлежать вам.
- Мне лично ничего не надо. Деньги нужны для борьбы с контрреволюцией и ее главной опорой - царской властью.
- И без того я готов удовлетворить все возникающие денежные затруднения, - сказал Мешади-Кязим-ага
Когда мы сели за утренний чай, явились и остальные товарищи, и я передал им полученные из русского консульства сведения. Они задумались.
- Надо поскорей дать знать об этом в Тегеран, - начал Гаджи-Али. Тегерану необходимо принять определенные меры. Очевидно, там ничего не знают, иначе бы они не молчали.
После этого заговорили все сразу.
- Возможно, что Мамед-Али, опираясь на находящиеся здесь русские силы, собирает своих людей и двинется на Тегеран, - сказал Мирза-Ахмед.
- Нет! Это маловероятно, - возразил я. - Русские не допустят его в Тавриз. Они не станут содействовать ему так явно. Вероятнее всего, Мамед-Али откроет свои действия со стороны Туркменистана или Кочана и Хорасана.
После долгих разговоров мы решили, наконец, послать телеграмму в тегеранское отделение торговой фирмы Мешади-Кязим-аги с тем, чтобы оттуда через соответствующих лиц дать знать тегеранскому правительству.
Мешади-Кязим-ага составил текст телеграммы и с особым письмом послал начальнику почты.
Телеграмма гласила:
"Товар, посланный нами в Россию, возвращают обратно. Через какой пункт он проследует - неизвестно. Примите срочные меры. Подробности почтой. Кязим."
Не успели мы закончить совещание, как вошел начальник телеграфа с нашей телеграммой.
- Посылать телеграмму в таком виде нельзя, - сказал он. - Русские проверяют тексты всех телеграмм. Все ленты просматриваются в саду Шахзаде специальными людьми. Однако, есть иной выход. Ежедневно во втором часу ночи я переговариваюсь по прямому проводу непосредственно с начальником тегеранского почтамта. Такие телеграммы можно передать только через него...
С этим человеком я не был знаком. Почувствовав это, Гаджи-Али-ага представил нас друг другу.
- Это один из известных патриотов Али-хан Басируль-мульк. Честнейший молодой человек и первый враг России и Англии. Господин Надимиссултан начальник тегеранского почтамта - старший брат господина Басируль-мулька.
Я познакомился с Басирульмульком и был очень доволен этим знакомством. Через него мы могли наладить связь и с начальником джульфинского почтамта.
- Разве ленты ваших телеграфных переговоров с Тегераном не входят в общий комплект лент? - спросил я.
- Нет, мы их уничтожаем. На просмотр требуются лишь ленты зарегистрированных в книгах телеграмм. Кроме того, за исключением Тавриза, русские в большинстве других почтовых контор такой властью не пользуются. Поэтому мы связываемся с Тегераном через Казвин, и, таким образом, они не имеют возможности проследить за нами. В этом отношении вы можете быть совершенно спокойны, - добавил он, пожимая мне руку, и вышел.
Было 18 июля. Жара в Тавризе стояла небывалая.
Вечером я вернулся домой довольно рано. Осторожно постукивая головкой чубука о край бассейна, Гусейн-Али-ами опорожнял его, собираясь приняться за поливку цветов.
Сегодня я еще не успел повидаться с Ниной и не знал, что у нее делается. Только я собрался отправиться к ней, как вошел Мешади-Кязим-ага.
- Получен ответ на телеграмму, - сказал он. - Оказывается, Тегеран был в полнейшем неведении. - И продолжал со смехом. - Я совершил сделку с тремя американскдми фирмами и закупил весь наличный у них товар... - и, изменившись в лице, добавил: - Если слухи о возвращении Мамед-Али окажутся неверными и американцы не приостановят своих торговых операций, я буду совершенно разорен. Продай я хоть все, до последней рубахи, и того не хватит на покрытие убытков. Если же случится обратное, - сказал он торжественно, то ни один человек в Тавризе не устоит против меня. Самое меньшее - миллион туманов! Но, что смешнее всего, я не хотел сразу забирать все товары, чтобы не вызвать подозрения, а они, боясь, что вдруг я передумаю, предлагали поскорее увезти их.
- Вы вывезли все?
- Все! Перевез и разместил по складам. Думая, что ловко провели меня, американцы, вероятно, посмеивались за моей спиной.
В это время пришла Нина. У нее был озабоченный вид.
- У меня к вам дело, - сказала она, здороваясь с нами. - Сегодня Мамед-Али на русском пароходе "Христофор Колумб" прибыл в Гюмюштепе на берегу Каспия.