- Протяните ноги! - крикнул я, обращаясь к Махмуд-хану, Рафи-заде, Таджи-кызы-Зулейхе и другим и затем, обернувшись к Усние-ханум, приказал: Подними свои косы и свяжи им ноги.
Усния-ханум выполнила и это мое приказание и, вся дрожа, стала передо мной.
- А теперь, - сказал я мисс Ганне. - Ты должна срезать косы гадалке и связать ими Уснию-ханум!
Девушка молча выполнила мое распоряжение. И Усния-ханум была связана по рукам и ногам. Я с маузером в руке обошел всех и проверил, насколько хорошо выполнен мой приказ. Затем, подойдя к Рафи-заде и Махмуд-хану, обезоружил их и, отобрав находящиеся при них деньги и ценности, присоединил к вещам мисс Ганны.
Обыскал и Шумшад-ханум. Я отобрал и сложил все одетые на нее, а также принесенные к цыганке ценности. Очередь дошла до Таджы-кызы-Зулейхи.
- А теперь скажи, где находятся все награбленные тобой или полученные за обман, ворожбу и сводничество деньги? - спросил я. - Если хочешь остаться в живых, говори, не медли!
Зулейха принялась уверять меня, что, кроме полученных ею недавно турецких лир, у нее ничего нет
- Отвернись к стене и заткни уши! - обратился я к мисс Ганне. - Я сейчас расправлюсь с этой потаскухой!
- Не убивай! - взмолилась Зулейха. - Я все скажу. Убери одеяла и тюфяки, что лежат направо, все, что есть, запрятано там, в камине.
Из камина я вытащил маленький сундучок Он был доверху наполнен звонкой монетой и золотыми украшениями Я высыпал содержимое в узелок, в котором были сложены драгоценности Уснии-ханум. Все было кончено.
Я подошел к Рафи-заде.
- Остается выполнить последнее поручение Кулусултана, я должен сбрить тебе ус.
Он заплакал.
- Виноват, оплошал вместе с отцом своим Рафи, все по недомыслию, не позорь меня среди людей. Ведь я не посмею показаться людям на глаза, - молил он, и не дождавшись от меня ответа, обратился к мисс Ганне: - Пожалейте меня, маленькая мисс. Он послушается вас; не допустите, чтобы он срезал мне усы!
Мисс Ганна не могла сказать ни слова; она была неспокойна за собственную участь и не знала, что ее ждет.
- Ни с места! - крикнул я, достав нож и подойдя к Рафи-заде, - иначе я отхвачу и твою губу. Если ты останешься в Тавризе дольше, чем на одну ночь, я отхвачу и другой твой ус заодно с губой.
Затем, подойдя к Махмуд-хану и залепив ему звонкую пощечину, я сказал ему:
- А теперь узнай, что в Тавризе есть молодцы почище Махмуд-хана! Не чета ему. Ступай и молись за Кулусултана. Я, как собаку, уложил бы тебя на месте, да жаль, он не велел этого делать.
Затем я обратился к американке:
- Следуй за мной!
- Куда?
- Это не твое дело! Если ты осмелишься заговорить, знай, что ты пропала.
Забрав деньги, драгоценности, оружие и собираясь выйти вместе с мисс Ганной, на пороге я обернулся.
- Если вы осмелитесь где-либо заикнуться об этом, я вынужден буду встретиться с вами вторично!
Мы вышли во двор, заперли двери снаружи и, оставив их там, ушли.
- Пощади меня! Не веди меня к Кулусултану. Ты храбрый человек. Пожалей слабую, беспомощную девушку! - умоляла тихим дрожащим голосом мисс Ганна, едва мы вышли на улицу.
- Ни слова, следуй за мной! - отвечал я на ее мольбы. Дорога, по которой мы шли, была хорошо знакома ей.
Пять часов тому назад той же дорогой она пришла в дом Таджи-кызы-Зулейхи. Эта дорога вела к ее собственному жилищу.
Мы остановились у ворот дома американки.
- Войди! - сказал я. - Если ты кому-либо расскажешь об этом случае, я разделаюсь с тобой. Ты знаешь, что для меня закрытых дверей не существует! Завтра же я начисто рассчитаюсь с тобой, да так, что в Тавризе и костей твоих не разыщут".
Гасан-ага закончил свой рассказ. Он смотрел мне в лицо, ища одобрения. Моя улыбка и движение головы рассеяли его сомнения. Успокоившись на этот счет, он раскрыл принесенные узлы.
- А вот и отобранное у цыганок золото! - сказал он, сложив отдельно ценности мисс Ганны. - Это пригодится на карманные расходы товарищам, вынужденным бежать из Тавриза.
* * *
Рано утром Тахмина-ханум вошла ко мне. Она передала печальную новость. Вчера вечером супруга генерального консула лично привезла и оставила Нине посланные Махмуд-ханом кольцо и подарки. Консульство дало Нине недельный отпуск для приготовлений к свадьбе
- Приняла ли Нина присланные подарки и кольцо? - спросил я Тахмину-ханум.
- Она ни слова не сказала, но жена консула оставила подарки и уехала. Нина хочет покончить с собой. Она дает мне тысячи поручений насчет Меджида. Нужно что-нибудь придумать, иначе бедняжка погибнет.
- Ступай и передай ей от моего имени, чтобы она не выходила из дому и никого не впускала к себе. Пусть и в консульство не ходит. Все уладится. Пока мы еще живы!
Я проводил Тахмину-ханум. Мысли одолевали меня. Я был окружен интригами и хитросплетениями. Особенно возмущала меня наглость консула, выказывавшего мне фальшивое внимание, называвшего Нину дочерью и в то же время с такой легкостью продававшего ее Махмуд-хану.
Я вышел из дому и не успел отойти от ворот, как заметил бегущего мне навстречу маленького слугу мисс Ганны. Он протянул мне записку. Она не была написана рукой мисс Ганны "Маленькую мисс постигло несчастье", - писала служанка.
Я направился к Ганне, зная, в чем дело.
Увидев меня, служанка расплакалась и повторила:
- Маленькую мисс постигло несчастье.
Я вошел в спальню мисс Ганны. Цвет лица говорил о её нездоровье.
- Маленькая мисс не согласилась на приглашение врача! - ответила служанка на вопрос, был ли вызван врач.
Взяв стул, я сел у кровати больной. На лбу у нее лежало мокрое полотенце. Лицо ее пылало. По щекам разлился яркий румянец. Мне и раньше приходилось видеть ее больной, принимать в ней участие, жалеть. Все эти картины одна за другой оживали в моей памяти. Но ни разу мне не приходилось видеть ее такой расстроенной. И главной причиной этого был я. Вот почему я не находил себе извинений.
"В чем ее вина? - задавал я себе вопрос. - Это ли награда за все услуги, которые она нам оказала?"
Я взял ее руку. Она открыла глаза и, увидев меня, расплакалась...
- Прости меня, я наказана за то, что скрывала от тебя свои поступки, еле сдерживая рыдания, проговорила она.
Мисс Ганна от начала до конца рассказала мне все, что с ней произошло.