Она взяла с меня слово, что утренний чай сегодня мы выпьем вместе. Видимо, у нее были для меня свежие новости.
Мисс Ганна была одна, расставляла на столе закуски и печенья и заметно старалась показать мне надетое на ней, только что полученное ею из Америки новое платье. Каждым движением она старалась очаровать меня и, желая прочесть в моих глазах восхищение и любовь, непрестанно вглядывалась.
- Сядь же, прелестный друг! Сегодня я нахожу тебя особенно очаровательной.
- Нравится тебе мое новое платье? - обрадовано обратилась ко мне Ганна, встав передо мной.
- Пока я не вижу платья, о котором ты говоришь, где оно? Принеси, я взгляну! - сказал я, внимательно разглядывая ее изящную фигурку.
Девушка удивленно посмотрела на меня.
- Разве ты не видишь, что я в новом платье?
- Если бы я видел, я не стал бы спрашивать. А где же у него рукава, воротник, спина, плечи?
Девушка рассмеялась и, подсев ко мне, сказала:
- Это декольте. Американки носят теперь такие платья. Скажи, нравится оно тебе?
- Конечно! Оно роскошно, изящно, красиво и цвет его удивительно гармонирует с цветом твоих волос!
- Нет, ты скажи, в чем его красота?
- В том, что оно подчеркивает изящество твоей фигуры
- Оно такое, как ты хотел?
- Совершенно!
- Однако у моего платья есть недостаток, который ты не сумел отметить.
- Я этого недостатка не нахожу!
- Недостаток его в том, что это платье начинающей стареть женщины. Вот почему оно мне не нравится. Мне больше бы к лицу наряд молодой девушки, только что переставшей быть подростком.
- Верно, прелестная Ганна! - сказал я. - Когда я в первый раз встретил тебя, на тебе было именно такое платье. И теперь при виде тебя я вспоминаю ту же Ганну и те минуты.
Мои слова словно вернули девушку к тем дням, о которых я говорил.
- Говори, говори! - воскликнула она, взяв мою руку. - Где и когда это было?
- Сказать?
- Скажи! Когда ты начинаешь говорить о тех минутах, я испытываю глубокое наслаждение и мне кажется, будто я и сейчас переживаю то прекрасное время.
- То платье я видел на тебе в Ливарджане, когда мы, облокотясь на балюстраду каменной террасы, нежащейся в тени акаций и кущ душистых мимоз, любовались струящимся из-за серебристых ветвей ивы и озаряющим наши лица трепетным сиянием луны. Это было в те мгновенья, когда впервые взглянув в твои глаза, я прочел в них вступительные фразы любовного романа. Легкий вечерний ветерок, трепля твои золотистые волосы, ударял меня ими по лицу, и я всей грудью вдыхал нежный аромат девичьих кудрей. И теперь я, постоянно вспоминая те прохладные ночи, аромат волос более нежный, чем благоухание мимоз, игру трепещущих теней ивы на лице моей Ганны, наше отражение в спокойной глади раскинувшегося перед нами бассейна, и сейчас вижу рядом с собой ту же Ганну.
В таких фразах выражать свои чувства вошло у меня в привычку. Это увлекало девушку; вспоминая прошлое, она смягчалась, начинала плакать и тогда становилась словоохотливее и выкладывала все, что меня интересовало.
Эти дни были особенно серьезными. Правительства Англии и России спорили из-за Ирана и в то же время в союзе готовились к мировой войне. Чтобы заставить разговориться американку, надо было воскресить в ее памяти столь дорогие ее сердцу времена.
- Правда, - сказала мисс Ганна, под влиянием нахлынувших воспоминаний еще теснее прижимаясь ко мне, - в тот период, когда я носила это платье, я неоднократно слышала от тебя одну фразу!
- Что же это за фраза?
- Тогда ты говорил. "Ганна, я ничего не предприму без твоего согласия!" А теперь ты забыл об этом, - сказала она, заплакав.
Я знал, что теперь разговоры о нежных чувствах прекратятся, и мы, наконец, перейдем к тому, что меня интересовало. Вместе с тем необходимо было сказать ей несколько слов:
- Плакать ни к чему, милая Ганна, я и сейчас повторяю тебе те слова. Я ничего не предприму без твоего согласия, но ты знаешь, что действительность не считается с желаниями людей - она не всегда дает возможность поступать согласно собственному желанию. Ты сама скажи, можешь ли ты действовать по собственной воле. Существующий в Иране образ правления сковал нашу волю. Жертвы же, принесенные для завоевания свободы, пока ощутительных результатов не дали.
Прелестная Ганна, очень мало людей, желающих дать людям свободу и помогающих в борьбе за освобождение личности. И ты и я чужды подобным мыслям. Мы равнодушно взираем на жертвы, принесенные в борьбе за освобождение масс.
Подняв голову с моей груди, она пригладила свои растрепанные волосы и посмотрела мне в глаза.
- Клянусь тебе! - сказала она сквозь слезы. - Если бы я увидела людей, служащих этой идее и смогла бы уверить их в искренности своих чувств, я начала бы помогать им, последовала бы за ними и, склонившись над могилами принесенных на этом пути жертв, как сестра оплакала бы их.
Слезы американки никого не могли бы убедить в том, что она искренно сочувствует революционерам. Она сочувствовала революции только потому, что та действовала против России и Англии.
В том, что мисс Ганна, политически вполне грамотная девушка, тайно соблюдая интересы Германии, в этих целях хочет оказать в известных рамках помощь революции, не было ничего удивительного.
Мисс Ганна встала и прошла в будуар. Когда она вернулась и снова села рядом со мной, на ней было то самое платье, в котором она была в Ливарджане. И звездообразные пятна на нем были мне хорошо знакомы. Вот почему, обратясь к мисс Ганне, я спросил:
- Почему ты не почистила эти пятна?
- Никогда эти пятна не будут вычищены! - воскликнула она. - Это платье и пятна на нем я храню, как дорогое воспоминание о первых днях нашего знакомства.
После этого она встала и прошла в кабинет и, спустя немного, вернулась с небольшим пакетиком в руках.
- Я хочу показать тебе серьезнейший документ, вскрывающий сущность трений, возникших между Россией и Англией из-за раздела Ирана. Русский посол в Лондоне Бенкендорф в телеграмме, посланной министру иностранных дел Сазонову, касается англо-русского конфликта, возникшего по вопросу об иранской нефти. Копия этой телеграммы была отправлена русскому послу в Тегеран Коростовцеву Ее выкрали из посольства и продали американской миссии в Тегеране. Три дня тому назад копия с этого документа была доставлена в американское консульство в Тавризе. Если подобные документы интересуют тебя, я могу тебе прочесть.
- Весьма признателен! - поблагодарил я.
Мисс Ганна просияла и прочла телеграмму.
"Посол в Лондоне министру иностранных дел. 11 июня 1914 года,
телеграмма № 164
Особо важно
(перевод с французского).
Вчера во время обеда, на торжественном банкете, устроенном в честь именин Его Величества короля Великобритании, я сидел рядом с министром иностранных дел Греем. Я сообщил ему, что помешенные русскими журналистами в газете "Новое Время" статьи, посвященные концессиям Англо-Персидской нефтяной компании, произвели весьма отрицательное впечатление на русскую общественность.
Грей ответил, что в вопросах концессий, полученных до договора 1907 года, не будет никаких изменений, о чем не следует забывать. Не заключены также никакие новые концессионные договоры и с правительством Ирана