Мисс Ганна ответила:
- Очень вам благодарны. Ваше общество лучше вкусной еды и любых напитков.
- В наш дом не всякий может зайти, - сказал хозяин, освещая фонарем дорогу.
Во дворе была мертвая тишина. Несколько минут пришлось идти по широкой аллее просторного сада. В самом конце его помещался большой дом. Хозяин и гости поднялись по лестнице. На балконе тоже было темно. Сделав ощупью несколько шагов влево, хозяин, наконец, открыл одностворчатую дверь. Гости вошли в слабо освещенный коридор, в конце которого открывалась дверь в зал, залитый ярким электрическим светом. Здесь все свидетельствовало о богатстве и роскоши.
Рафи-заде внимательно разглядывал зал.
- И в самом деле, тут можно хорошо провести время, - проговорил он.
Мисс Ганна усмехнулась.
- Если создадут условия!
В это время вошел Тутунчи-оглы.
- Милую барышню ждет на улице фаэтон. Если хотите домой, пожалуйста!
Рафи-заде будто разбудили от сладкого сна. Он набросился на Тутунчи-оглы:
- А ты кто такой?
- Тот самый, который когда-то сбрил тебе усы*.
______________ * В те времена в Иране мужчины не сбривали усов. Это считалось позором. Насильно сбривали усы врагу, чем наносили ему страшное оскорбление.
Мисс Ганна обратилась к Тутунчи-оглы:
- Я вернусь домой одна?
- Нет, конечно. Сюда вас привез Гасан-ага? - в свою очередь спросил он.
Мисс Ганна повернулась к Рафи-заде:
- Можешь еще раз пожаловаться на свое счастье. Не дают по-человечески провести время. - С этими словами она вышла.
* * *
Через несколько минут я с товарищами вошел в зал. Рафи-заде стоял ни жив ни мертв. Я предложил ему сесть.
- Сегодня, - начал я, - Революционный суд рассматривает твое дело. Ты должен говорить только правду.
Рафи-заде как будто успокоился и хладнокровно возразил:
- Никто не имеет права судить меня. Хозяин этого дома отвечает за мою жизнь. Если со мной что-нибудь случится, он завтра же будет уничтожен. Зарубите это себе на носу.
Хозяин засмеялся.
- Может быть, вы меня не знаете? Вам трудно будет найти меня завтра. Запишите мои имя и фамилию в записную книжку. На том свете ангелы спросят, как вы попали туда, а вы не сможете ответить. Так что запишите: "Меня казнили в доме Аршака Суренянца и послали сюда на вечное поселение". Вместо Ганны будете обнимать ангелов.
Рафи-заде побледнел и, дрожа не то от злобы, не то от страха, повернулся ко мне.
- Разве мало того, что уже несколько лет я лишен работы, своего очага и скитаюсь по белому свету? За какое преступление вы меня судите?
- Мы судим тебя как врага революции, шпиона и доносчика.
- Все, что вы говорите, - ложь.
- Неужели даже перед лицом смерти ты не можешь быть честным?
- Я ничего не знаю!
Я сунул руку в карман, достал листок бумаги и показал его Рафи-заде.
- Это заявление в шпионскую организацию при русском консульстве разве не ты написал? Не ты передал его Эфенди-Багиру? Не твой ли это почерк?
- Да, почерк мой. Я был вынужден написать его, без этого мне не дали бы существовать в Тавризе.
- Для того, чтобы жить в Иране, надо быть царским шпионом? Другого пути ты не мог найти?
- Так уж повелось у меня сначала.
- Кто же в этом виноват? Если бы ты обманным путем не затащил американку в цыганский притон, ты тоже не мог бы существовать?
- К этому меня принудил двоюродный брат Гаджи-Самед-хана Махмуд-хан.
- Где заявление, которое ты собирался подать в царское жандармское управление?
- Я такого заявления не писал.
Я приказал Тутунчи-оглы.
- Обыщи его!
Не успел я проговорить это, как Рафи-заде быстро сунул руку в карман.
- Не надо, не надо обыскивать! Я сам отдам, - он протянул мне заявление.
Его поведение показалось мне подозрительным. Странно было, почему он так поспешил, почему заволновался, услышав мой приказ об обыске. Значит, у него в кармане есть еще что-то. Я повторил свое распоряжение. Тутунчи-оглы стал его обыскивать. В одном кармане он обнаружил браунинг, в обойме которого был всего один патрон. В другом записную книжку, между страничками которой были заложены документы и письма. Мы внимательно проверили их.
Первым долгом мы прочли заявление, которое он сам отдал. В нем значилось мое имя и имена других членов подпольного Революционного комитета. Он собирался выдать нас.
Второе письмо было ответом Сардар-Рашида Рафи-заде. Губернатор подробно описывал в нем нашу деятельность и предлагал ему по возвращении в Тавриз сообщить о нас царскому консулу.
Я спросил: