Мы вышли. Дом Тахмины-ханум был нам по пути, и мы зашли туда.
- Одевайтесь, пойдем в гости, - сказала Нина девушкам.
- Куда? - спросили они.
- Пойдем к Абульгасан-беку.
Обе дочери и молодая невестка Тахмины-ханум согласились. К ним присоединился и Гасан-ага.
По дороге я задумался о приеме гостей. Правда, в доме все было для их угощения, но надо было преподнести что-нибудь девушкам и жене Гасан-аги, которые впервые были моими гостями.
Нас встретил Гусейн-Али-ами.
- Сын мой, где ты пропадал? - накинулся на меня старик, который, видимо, был сильно обеспокоен моим долгим отсутствием. - Уходишь и не говоришь, куда. И от барина четыре раза прибегали спрашивать, не вернулся ли ты?
Увидя со мной четырех женщин не похожих на тавризских жительниц, он был немало удивлен.
Сария-хала сказала тут же. Подойдя к нам, она оглядела женщин и шепнула мужу:
- И похожи, и не похожи, брюнетки... Нет, эти не похожи на русских...
- Не будь женщиной! - зашикал на нее Гусейн-Али-ами. - Какое тебе дело? - и снова занялся поливкой цветов.
Гости осмотрели сначала сад. Нина с большим любопытством оглядывала все. Мы обошли и комнаты, Затем Нина еще раз одна обошла их.
Покончив с этим, мы расселись вокруг стола у бассейна.
По случаю поливки бассейн был полон; фонтан бил высокой струей. Недалеко от нас Гусейн-Али-ами о чем-то горячо спорил с Сария-халой. Спор шел все о том же, кто эти девушки: русские или азербайджанки.
Немного спустя появилась служанка Мешади-Кязим-аги спросить обо мне.
- Барин вернулся, и у него гости, - ответил Гусейн-Али-ами.
Дом, цветник и садик очень понравились Нине, и она беспрестанно повторяла:
- Ты должен был и для меня снять такой же дом
- Можно обменяться, - предложил я, но она тотчас же отказалась.
- Нет, такой двор мне не годится. Здесь бассейн, а это опасно для Меджида.
Скоро пришел Мешади-Кязим-ага. Я поднялся ему навстречу и, подведя к столу, рекомендовал его присутствующим, как моего близкого друга, после чего познакомил его с моими гостями:
- Моя жена Нина, о которой я говорил вам, а это - мои сестры Сенубер и Тохфэ-ханум, это же - наша дорогая невестка Назлы-ханум.
Мешади-Кязим-ага не верил своим глазам, видя наяву то, чего не мог вообразить в мечтах: тавризские девушки в европейских костюмах без чадры держали себя так непринужденно при мужчинах, а то, что они говорили с Ниной по-русски, окончательно ошеломило Мешади-Кязим-агу, который был в Тавризе одним из первых сторонников раскрепощения женщин.
- Простите, - заговорил Мешади-Кязим-ага взволнованно. - Я не могу прийти в себя. Словно вижу Иран на сто лет вперед. Итак, неужели вы - дочери несчастного угнетенного Тавриза?
- Да, это дочери Ирана, - сказал я, стараясь успокоить его. - Это друзья Нины, это - девушки, которых я люблю больше родных сестер. А это супруга моего брата Гасан-аги, Назлы-ханум. Это образованные, воспитанные девушки.
- Вы должны стараться увеличить их число.
- Только такие девушки создадут культурное, политически бдительное, революционное поколение. Ими начинается история освобождения женщин Ирана, и мы должны стараться, чтобы эта молодежь росла и крепла.
Мешади-Кязим-ага все еще не мог оправиться от впечатления, произведенного на него девушками.
- Да, великие дела свершились, - повторял он, - а мы, оказывается, ни о чем не ведая, только мечтали об освобождении женщин. У нас было специальное общество раскрепощения иранской женщины, но дело заглохло. На нас посыпалось столько упреков и клеветы, нас называли такими оскорбительными именами, что нам пришлось распустить свою организацию.
- А много у вас было членов?
- Много...
- Надо их снова собрать и начать работу на новой основе, - заметил я.
Время шло. Нина и девушки должны были вернуться домой. Особенно торопилась Нина, которая беспокоилась о Меджиде.
Мешади-Кязим-ага вышел немного раньше через маленькую калитку и вскоре вернулся в сопровождении четырех служанок, которые держали в руках по свертку.
Они остановились во дворе поодаль, но когда я вышел проводить гостей, служанки двинулись следом. Три свертка с подарками от Мешади-Кязим-аги были доставлены в дом Тахмины-ханум, а один к Нине.
Как я потом узнал, в дорогую парчу были завернуты тончайшие французские чулки, шелковые ткани шелковые платки, серебряные ридикюли, бриллиантовые перстни и прочие вещи.
В свертке, предназначенном Нине, помимо того, был еще золотой браслет, осыпанный алмазами.
СЕЛЕНИЕ ПАЯН
Однажды рано утром, когда мы пили чай, Гусейн-Али-ами подал мне письмо от мисс Ганны. Она сообщала, что перешла на новую квартиру и сегодня собирается ехать в селение Паян, но перед выездом хотела бы повидаться со мной.
- Передай ханум, чтобы она ждала меня! - сказал я доставившему письмо мальчику и, допив чай, приготовился идти к мисс Ганне.
Я очень интересовался селением Паян, особенно местом хранения оружия.
Дав Гусейн-Али-ами некоторые поручения и попросив передать Мешади-Кязим-аге, что к обеду вернусь, я вышел из дому.
Мисс Ганна была уже одета и ждала меня.
- Вы завтракали? - спросила она.
- Да, спасибо.
- С кем?
- С Гусейн-Али-ами.
- После этого вы будете обедать и завтракать со мной. Комнаты мои совершенно свободны, и вы смело можете даже жить здесь.