-- Мы просто молились, чтобы Отец не рассердился на нашу бедную, дорогую, прекрасную Мать, -- ответила А Сам, захлопав ресницами.
-- Тогда пошевеливайся, льстивая шлюха. За каждое грубое слово, которое он мне скажет, ты получишь щипок!
Струан стоял посреди комнаты, не сводя глаз с грязного носового платка, завязанного в тяжелый узел, который он достал из кармана. Гром и молния, что же мне теперь делать, спрашивал он себя.
После поединка он показал князю его новые апартаменты на "Отдыхающем Облаке". Оставаясь с Орловом наедине, он с облегчением узнал, что тому без всякого труда удалось покопаться в багаже великого князя.
-- Только бумаг там никаких не оказалось, -- сказал Орлов. -- Я нашел небольшую запертую шкатулку, но вы распорядились ничего не ломать, поэтому я оставил ее как есть. Времени у меня было достаточно -- ребята постоянно находили для слуг какое-нибудь занятие
-- Спасибо. Теперь слушай, никому об этом ни слова.
-- Ты за дурака меня принимаешь! -- возмутился Орлов, сочтя свое самолюбие уязвленным. -- Кстати, миссис Квэнс и все пятеро детей размещены на малом плавучем складе. Я сказал ей, что Квэнс в Макао и должен появиться завтра с полуденным приливом. Ох, и пришлось же мне попотеть, пока я отвязался от нее с ее расспросами. Она способна исторгнуть ответ даже из морской раковины.
Струан расстался с Орловом и направился в каюту мальчиков. Детей помыли и переодели во все новое. Вольфганг по-прежнему был с ними, и они не боялись его. Струан сказал им, что завтра они отправятся с ним в Кантон, где он определит их на корабль, отплывающий в Англию.
-- Ваша честь, -- произнес вдруг английский мальчик, когда Струан уже собрался уходить, -- можно мне сказать вам что-то? Наедине чтобы?
-- Да, -- кивнул Струан и отвел его в другую каюту.
-- Мой папа велел передать вам вот это, ваша милость, и никому не говорить, ни мистеру Ву Паку, ни даже Берту. -- Фред дрожащими пальцами развязал узелок, все еще болтав шийся на палке, и разложил тряпицу на столе. В ней оказался небольшой нож, тряпичная собачонка и носовой платок, завязанный в еще один основательный узел Он нервно протянул платок Струану и, к удивлению шотландца, повернулся спиной и зажмурил глаза.
-- Что это ты делаешь, Фред?
-- Папа сказал, что я не должен смотреть. И чтобы повернулся спиной, ваша милость, и не видел ничего, -- объяснил Фред, еще плотнее сжав веки.
Струан развязал платок и, разинув рог, уставился на ею содержимое: рубиновые серьги, алмазные подвески, кольца, усыпанные бриллиантами, крупная брошь с изумрудами и множество сломанных, погнутых золотых пряжек с алмазами и сапфирами. На сорок-пятьдесят тысяч фунтов. Пиратская добыча.
-- Что он хотел, чтобы я с этим сделал?
-- Можно мне открыть глаза, ваша милость? Только чтобы я не видел.
Струан опять завязал платок и спрятал его в карман сюртука.
-- Да. А теперь скажи мне, что твой папа хотел, чтобы я с этим сделал?
-- Он сказал, что это мое... я слово забыл. Оно было... было как-то вроде намс... наст... -- Глаза Фреда наполнились слезами. -- Я был хорошим мальчиком, ваша милость, но я забыл.
Струан присел перед ним на корточки и твердо и по-отечески взял за плечи:
-- Не нужно плакать, дружок. Давай-ка подумаем вместе. Это было "наследство"?
Мальчик поднял на Струана широко раскрывшиеся глаза, словно тот был волшебником.
-- Да. Наследство. А вы как узнали?
-- Не нужно плакать. Ты же мужчина. Не плачь.
-- А что такое настледство?
-- Это подарок -- обычно, деньги -- отца сыну. Фред долго обдумывал его слова. Потом спросил:
-- Почему мой папа сказал не говорить братцу Берту?
-- Даже не представляю.
-- Что, ваша милость? -- переспросил мальчуган.
-- Может быть, потому что он хотел подарить его тебе, а не Берту.
-- А может настледство быть сразу для многих сыновей?
-- Может.
-- А можем мы с братцем Бертом поделить это настледство, если получим такое?
-- Да. Если получите, сможете.
-- Вот хорошо, -- сказал Фред, вытирая слезы. -- Братец Берт -- мой самый лучший друг.
-- А где жили ты и твой отец? -- спросил Струан.
-- В доме. С мамой Берта.
-- А где стоял этот дом, дружок?
-- Рядом с морем. Рядом с кораблями.
-- А название у этого места было какое-нибудь?
-- Ага, оно называлось Порт. Мы жили в доме в Порте, -- гордо произнес малыш. -- Папа сказал, я должен рассказать вам все, по правде.
-- Давай теперь вернемся в каюту, хорошо? Или есть еще что-то?
-- Да, вот. -- Фред быстро связал тряпицу в узелок. -- Папа сказал завязать ее как было. Потихоньку. И не говорить никому. Я готов, ваша милость.
Струан снова раскрыл платок. Смерть господня, что же мне делать с этим сокровищем? Выкинуть его? Этого я сделать не могу. Разыскать владельцев? Но как? Это могут быть испанцы, французы, американцы, англичане. И как я объясню, откуда у меня все эти драгоценности?
Он подошел к огромной кровати под балдахином на четырех столбах и отодвинул ее от стены. Он обратил внимание, что его новый вечерний костюм был разложен на ней с предельной аккуратностью. Струан опустился на колени рядом с кроватью. В пол был вмурован стальной сейф. Он отпер его и положил узелок вместе со своими личными бумагами. На глаза ему попалась Библия с тремя оставшимися половинами монет, и он вполголоса выругался. Закрыв сейф и заперев его на ключ, он задвинул кровать на место и подошел к двери.
-- Лим Дин!
Лим Дин появился тут же, преданно посверкивая глазами на сияющем лице.
-- Ванну сильно быстро!
-- Ванна узе готовый, масса! Беспокоица нет!