Струан и Мэй-мэй забрали детей и вернулись к ней домой. Мэй-мэй проиграла ему в трик-трак больше, чем стоил этот ее дом, некогда подаренный ей Струаном. Она официально и с большой церемонией передала ему купчую и тут же протянула колоду карт.
-- На квит, Тай-Пэн, в долги.
Он вытащил валета, и она завыла и стала рвать на себе волосы.
-- О горе, горе, горе! Ах, я паршивая собака, старая ни на что не годная подстилка! Я зачем открывала свой грязный рот?
С мученическим видом она зажмурилась, вытащила карту, съежилась от страха и чуть-чуть приоткрыла глаза. Это была дама. Она вскрикнула от счастья и бросилась в его объятия.
Они с Мэй-мэй договррились, что Струан очень быстро вернется с Гонконга или пришлет за ней "Китайское Облако". Затем он отплыл к Дипуотер Бэю.
Дверь каюты открылась.
-- Здравствуй, отец, -- сказал Кулум.
-- Привет, Дирк, -- произнес вслед за ним Робб.
-- Добро пожаловать. Добрались без приключений?
-- Да, все нормально. -- Робб тяжело опустился в кресло. Под глазами у него залегли черные тени.
-- Ты выглядишь совсем обессилевшим, Робб.
-- Так оно и есть. Я перепробовал все, что можно, все. -- Он стащил с себя тяжелый плащ, от которого валил пар. -- Никто не хочет открывать нам кредит. Мы погибли. О каких хороших новостях мог ты вообще писать, Дирк? -Он пошарил в кармане своей куртки и вытащил оттуда письмо. -- Боюсь, из меня добрый вестник тоже не получится. Это пришло для тебя со вчерашней почтой. От отца.
Вся радость Струана, вся его гордость за то, чего он сумел достичь, улетучились в один миг. Винифред, подумал он, это должно быть о ней. Он взял письмо в руки. Печать была не сломана. Струан узнал мелкий паучий почерк своего отца.
-- Какие новости из дома? -- спросил он, стараясь, чтобы его голос не дрожал.
-- Это все, что нам пришло, Дирк. Я не получил вообще ничего. Извини. Ну, а ты-то как? Что случилось с твоим лицом? Ты обжегся? Мне очень жаль, что я ничем не сумел помочь.
Струан положил письмо на стол
-- Ты купил землю?
-- Нет. Распродажу отложили -- Робб старался не смотреть на письмо.
-- Она состоится завтра, отец. Не хватило времени, чтобы обмерять все участки. Поэтому ее и перенесли. -- Кулум неловко покачнулся, когда корабль накренился, увлекаемый вперед наполнившимися парусами. Он оперся о стол. -Хочешь, я сам вскрою письмо?
-- Нет, спасибо. Вы видели Брока?
-- "Белая Ведьма" прибыла с Вампоа два дня назад, -- сказал Робб. -Сам я его не видел. Это правда, что у нас опять война?
-- Да, -- ответил Струан. -- Флот по-прежнему на Гонконге?
-- Да. Но когда Эликсен привез последние новости, он развернулся в боевое построение. К восточному и западному входам в пролив посланы корабли для патрулирования. Китайцы собираются напасть на Гонконг?
-- Не будь смешным, Робби.
Робб посмотрел в окно на море за кормой клипера. В лице Дирка появилось что-то новое, подумал он. -- Откуда здесь столько оружия, Дирк? Что-нибудь не так?
-- Чем занимался Лонгстафф все это время, Кулум? -- спросил Струан.
-- Не знаю, -- ответил юноша. -- Я видел его лишь однажды, когда понадобилось его согласие, чтобы перенести распродажу.
-- И я тоже с ним не встречался, Дирк. После той статьи про нас в газете мне вообще стало трудно с кем-либо встречаться. Особенно с Лонгстаффом
-- В самом деле? Что же случилось?
-- Я увиделся с ним на следующий день. Он сказал: "Чес с-слово, это что, правда?", и когда я ответил ему: "Да", он взял понюшку табаку, пробормотал: "Жаль. Ну что же, я очень занят, Робб. Всего хорошего", и выпил еще один стакан портвейна.
-- Ты ожидал чего-то другого?
-- Не знаю, Дирк. Наверное, я ждал сочувствия. Или какой-нибудь помощи.
-- Лонгстафф не уволил Кулума. Это говорит в его пользу.
-- Он вызвал меня обратно только потому, что на тот момент у него под рукой не оказалось никого, кто мог бы этим заняться, -- заметил Кулум. За последние две недели он начал прибавлять в весе, и его болезненная бледность уже не так бросалась в глаза. -- По-моему, он испытывает удовольствие от того, что мы потерпели крах. То есть, -- быстро добавил он, -- я-то, конечно, не в счет. Я хочу сказать, что "Благородный Дом" потерпел крах.
-- Если это не "мы", значит это какая-то другая компания, Кулум.
-- Да, я знаю, отец. Я имел в виду, что .. ну, по-моему, ты всегда был для Лонгстаффа особенным человеком. Он, как китаец, низко кланялся твоим знаниям и опыту, потому что ты был богат. Но если отбросить богатство, у тебя нет ни знатности, ни воспитания. А без этого ты не можешь быть для него равным. А если ты ему не ровня, значит и знания твои не имеют никакой ценности. Абсолютно никакой. Мне кажется, все это весьма печально.
-- Где ты узнал о китайском обычае низко кланяться?
-- Подожди, пока увидишь Гонконг.
-- Что это значит, парень?
-- Мы будем на месте через несколько часов. Ты сможешь увидеть все своими глазами. -- Голос Кулума зазвенел: -- Пожалуйста, отец, вскрой письмо!
-- Это известие подождет. Винифред умирала, когда ты уезжал. Ты ждешь чуда?
-- Я надеюсь на него, да. Я молил о нем Господа.
-- Пойдемте вниз, -- пригласил их Струан.
Аккуратные ряды серебряных слитков таинственно посверкивали в полумраке трюма, отражая свет покачивающегося фонаря. Воздух здесь был сперт и насыщен сладковатым дурманящим запахом сырого опиума. Кругом кишели тараканы.
-- Эго невозможно,-- прошептал Робб, касаясь серебра рукой.
-- Я и не знал, что в каком-то одном месте на земле может оказаться столько серебра, -- произнес Кулум, потрясенный увиденным не меньше своего дяди.
-- Оно все здесь, можешь не сомневаться, -- сказал Струан.
Робб дрожащей рукой взял один слиток, чтобы увериться, что это не сон. -- Невероятно.