-- А вот и нет, -- возразил Кулум. -- Вы сами говорили мне, что постоянно болеете.
-- Да. Но этой болезни уже много лет. Я так и не поверил твоему отцу про воду и продолжал пить ее. Теперь мой живот кровит и всегда будет кровить. Мне уже с этим ничего не поделать, слишком поздно, но, клянусь Богом, я жалею, что не попробовал. Может быть, эта гниль и не забралась бы ко мне внутрь. Дирк никогда не пьет воду. Только чай.
-- Это то, что делают все китайцы, парень.
-- Я в это не верю.
-- Что ж, пока ты выясняешь, правда это или нет, -- резко бросил Струан, -- ты будешь подчиняться приказам. Ибо это приказы.
Кулум вскинул подбородок:
-- Из-за каких-то варварских обычаев этих язычников-китайцев я должен поменять весь свой образ жизни? Ты это хочешь сказать?
-- Я готов учиться у них. Да. Я перепробую все, чтобы сохранить здоровье, и ты будешь делать то же самое, клянусь Богом. Стюард! -- рявкнул он.
Дверь распахнулась.
-- Да, сэр-р.
-- Приготовьте ванну для мистера Кулума. В моей каюте. И чистую одежду.
-- Есть, сэр-р.
Струан пересек комнату и встал перед Кулумом. Он обследовал голову сына. -- У тебя вши в волосах.
-- Я совсем тебя не понимаю! -- взорвался Кулум. -- Вши есть у всех. Они всегда с нами, нравится нам это или нет. Ты просто почесываешься немного, вот и все.
-- У меня нет вшей, нет их и у Робба.
-- Тогда вы особенные. Прямо уникальные. -- Кулум раздраженно отхлебнул из бокала с шампанским. -- Мыться в ванной -- значит глупо рисковать здоровьем, все это знают.
-- От тебя дурно пахнет, Кулум.
-- Ото всех дурно пахнет, -- нетерпеливо отмахнулся Кулум. -- Зачем же еще мы постоянно таскаем с собой помады? Вонь -- просто часть нашей жизни. Вши -- это проклятие, ниспосланное людям, о чем тут еще говорить.
-- От меня не пахнет, не пахнет от Робба и от членов его семьи, не пахнет ни от одного из моих матросов, и мы самая здоровая компания на всем Востоке. Ты будешь делать то, что от тебя требуют. Вши -- это совсем не обязательно, равно как и вонь.
-- Тебе надо побывать в Лондоне, отец. Наша столица воняет, как ни один другой город мира. Если люди услышат, что ты проповедуешь насчет вшей и вони, тебя сочтут сумасшедшим.
Отец и сын сверлили друг друга взглядом.
-- Ты подчинишься приказу! Ты вымоешься, клянусь Богом, или я заставлю боцмана вымыть тебя. На палубе!
-- Соглашайся, Кулум, -- вмешался Робб. Он чувствовал растущее раздражение Кулума и слепое упрямство Струана. -- В конце концов, какое это имеет значение? Пойди на компромисс. Испробуй это в течение пяти месяцев, а? Если к этому времени ты не почувствуешь себя лучше, вернешься к тому, как жил раньше.
-- А если я откажусь?
Струан посмотрел на него с неумолимым видом.
-- Я люблю тебя, Кулум, больше своей жизни. Но некоторые вещи ты будешь делать. В противном случае я буду поступать с тобой, как с матросом, ослушавшимся приказа.
-- Как это?
-- Протащу тебя на веревке за кораблем десять минут и вымою таким образом.
-- Вместо того, чтобы сыпать приказами, -- обиженно выпалил Кулум, -почему бы тебе иногда просто не сказать "пожалуйста".
Струан рассмеялся в ту же секунду.
-- Клянусь Господом, парень, а ведь ты прав. -- Он хлопнул Кулума по спине. -- Пожалуйста, не будешь ли ты так добр сделать то, о чем я прошу? Клянусь Господом, ты прав. Я буду чаще говорить "пожалуйста". И не беспокойся насчет одежды. У тебя будет лучший портной в Азии. К тому же того, что ты привез с собой, все равно недостаточно. -- Струан взглянул на Робба: -- Как насчет твоего портного, Робб?
-- Хорошая мысль. Да. Сразу же, как только мы обоснуемся на Гонконге.
-- Мы пошлем за ним прямо завтра, привезем его из Макао со всем, что ему нужно. Если только он уже не на Гонконге. Итак, в течение пяти месяцев, парень?
-- Согласен. Но я по-прежнему считаю ,это пустой затеей. Струан вновь наполнил бокалы.
-- Теперь слушайте. Думаю, мы должны отпраздновать возрождение "Благородного Дома".
-- Каким образом, Дирк? -- спросил Робб.
-- Мы устроим бал.
-- Что? -- Кулум с интересом вскинул глаза, разом забыв все свои обиды.
-- Именно, бал. Для всего европейского населения. Роскошный по-княжески. Через месяц, считая от сегодняшнего дня.
-- Это все равно что запустить ястреба в голубятню! -- воскликнул Робб.
-- О чем ты говоришь, дядя?
-- Эта новость вызовет среди наших леди такой переполох, какого ты еще никогда не видел. Они ни перед чем не остановятся, чтобы перещеголять соперниц и появиться на балу в самом красивом платье -- и, безусловно, самом модном! Они загоняют мужей до седьмого пота и будут красть друг у друга портних! Боже милостивый, бал -- это грандиозная идея. Интересно, что наденет Шевон.
-- Ничего -- если решит, что это пойдет ей больше всего! -- Глаза Струана весело сверкнули. -- Да, бал. Мы назначим приз для той леди, чье платье будет признано лучшим. Думаю...
-- Ты что, не помнишь, чем кончился суд Париса? -- скривившись, спросил Робб.
-- Помню. Но судьей будет Аристотель.
-- Он слишком умен, чтобы согласиться на это.
-- Посмотрим. -- Струан на мгновение задумался. -- Приз должен быть значительным. Тысяча гиней.
-- Ты шутишь! -- воскликнул Кулум.
-- Тысяча гиней.