75116.fb2 Тайна, в которой война рождалась - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 12

Тайна, в которой война рождалась - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 12

Весной 1934 г., как раз в те дни, когда Муссолини распространялся о "долге" Италии ввести Африку "в круг цивилизованного мира", в "Палаццо Венеция" состоялось секретное заседание. К "дуче" были вызваны начальник штаба генерал Бадольо, министр колоний Де Боно и заместитель министра по иностранным делам Сувич (портфель министра иностранных дел принадлежал самому Муссолини). На повестке стоял вопрос об "оборонительных мероприятиях" на границе Эритреи (тогда итальянской колонии) с Эфиопией. О характере "оборонительных мероприятий" можно судить по сформулированному Муссолини резюме:

"1. Завершение оборонительных мероприятий в кратчайший срок.

2. После завершения оборонительных мероприятий изучить вопрос о косвенном провоцировании акции со стороны Эфиопии.

3. В том, что касается нашего общего курса в отношении Эфиопии, продолжать политику, которая имеет целью избежать любых помех нашим военным приготовлениям, следовательно, политику, в наибольшей возможной степени основанную на договоре о дружбе...

4. Абсолютное молчание в том, что касается правительств Франции и Великобритании относительно политики военных приготовлений".

Форсированная подготовка к нападению и одновременно "в наиболее возможной степени" проявление "дружбы" - таковы были приемы итальянского фашизма.

Муссолини не удалось сохранить военные приготовления в тайне. В августе того же года американский военный атташе направил в Вашингтон следующую информацию:

"Военные приготовления к операциям против Абиссинии. Как стало известно из надежных источников, Генеральный штаб итальянской армии разработал план завоевания и оккупации Абиссинии. В соответствии с полученной информацией, подготовительные меры для выполнения указанного выше плана операций, включающие создание запаса военного снаряжения и выравнивание площадок для сооружения дополнительных аэродромов, уже находятся в стадии осуществления. На протяжении последних двух недель лица, связанные с вооруженными силами, работающие в колониальной администрации или министерстве иностранных дел, прямо или намеками говорили о "предполагаемых военных операциях в Абиссинии, имеющих целью расширение колониальных владений Италии...

В случае, если названная операция будет проводиться, командование итальянскими силами поручат генералу Грациани, известному по его руководству колониальной войной в Киренаике и являющемуся командующим армейским корпусом в Уд и но. Военные планы предусматривают использование 100000 человек и авиационных соединений, включая бомбардировочные. Было сообщено, что основные силы разделятся на две колонны, первая двинется к Аддис-Абебе с севера (Эритрея), вторая направится к той же цели с юга (Сомалиленд). Одной из главных задач авиации станет разрушение коммуникаций между Джибути и Аддис-Абебой (принадлежащей Франции железной дороги).

Как предполагается, операция обойдется не менее двух биллионов лир (17300000 долл.)".

В декабре 1934 г. в сообщениях телеграфных агентств вдруг замелькало незнакомое для европейцев название "Уал-Уал". Любопытные отыскивали на карте еле заметную точку в восточной части Эфиопии, в углу между Британским Сомали, отрезающим страну от Аденского залива, и Итальянским Сомали, протянувшимся вдоль берега Индийского океана. В начале декабря здесь произошли кровавые события, привлекшие внимание всего мира.

"Англо-эфиопская разграничительная комиссия, - сообщал за несколько дней до этого американский поверенный в делах в Аддис-Абебе, - в сопровождении обычного вооруженного эфиопского эскорта проводила работы в пустыне Огаден близ пересечения границ Эфиопии, итальянских владений (Сомали) и британских владений (Сомалиленд). 23 ноября комиссия неожиданно натолкнулась на итальянский укрепленный форт в Уал-Уал. Уал-Уал является важным источником водоснабжения в пустыне Огаден и расположен примерно в 100 километрах от границы на территории Эфиопии.

Итальянцы, видимо, отказались разрешить комиссии пройти через их линии и даже не позволили подойти к колодцам.

- Почему мы не слышали об этом раньше? - спросил я моего информатора.

- Они все это время вели переписку. Протесты направлялись фортом в итальянский штаб по радио.

- Тогда почему же обстановка вдруг стала столь острой, что возникла необходимость экстренного созыва заседания правительства?

- Потому что вчера комиссия получила наконец ответ.

- Каково его содержание? - спросил я.

- Военная демонстрация с участием танков и самолетов".

Когда поверенный в делах США отправлял депешу, события уже далеко опередили ее содержание. 5 декабря в Уал-Уал произошло вооруженное столкновение. Итальянский гарнизон, вооруженный пулеметами, бронемашинами и самолетами, заставил эфиопские воинские части отступить, оставив на поле боя свыше сотни убитых.

Обе стороны заявили протесты. Италия нагло требовала извинений и возмещения ущерба. Правительство Эфиопии предложило урегулировать вопрос, применив процедуру примирения или арбитража, которая предусмотрена договором о дружбе от 1928 г. Итальянцы продолжали настаивать на своем. Тогда Эфиопия обратилась в Лигу наций. Попытки Англии и Франции уладить конфликт закулисным компромиссом за счет пострадавшей стороны оказались тщетными. Муссолини создал желанный предлог для агрессии{*17}.

Муссолини получает "дюжину бананов"

Намерение "дуче" затеять авантюру в Африке создавало, по мнению Парижа, удачную политическую ситуацию: пожертвовав Эфиопией, обезопасить французские колонии в Северной Африке, получить дружбу итальянского диктатора и использовать ее для сближения с третьим рейхом.

Не теряя времени, Лаваль отправился в Рим. Настроение министра иностранных дел несколько настораживало сотрудников Кэ д'Орсе. Закулисные переговоры с Италией, начатые еще 1 ноября, далеко не закончены, но Лаваль решил ехать. "Поездка важнее, чем текст соглашения", - заявил он. Что принесет Франции "политика двусмысленностей", изобретенная новым министром?

Переговоры в Риме завершились подписанием 7 января 1935 г. франко-итальянского соглашения. Оно сразу вызвало подозрения: не воспользовался ли Муссолини этой встречей для того, чтобы получить от Лаваля carte blanche{42} в отношении Эфиопии? Политики и дипломаты читали и перечитывали опубликованные тексты. Но в них говорилось об "укреплении мира" в Европе, о территориальном разграничении между владениями двух держав в Африке, о положении итальянцев в Тунисе{43} и, наконец, о некоторых вопросах экономического сотрудничества Франции и Италии в Эфиопии.

- Знаете ли вы, что Муссолини не соберет и дюжины бананов на той территории, которую я уступил ему в Сахаре и близ Джибути? - отшучивался Лаваль. - Зато теперь Италия вместо Франции должна будет содержать там полицейских. Главное же, Муссолини перестанет поддерживать Германию в вопросе вооружений. В сделке с ним я оставил ему свою рубашку, а увез его рубашку вместе с запонками!

Шутки Лаваля, разумеется, не могли успокоить тех, кто желал знать правду. Ставшие известными некоторые подробности визита в Рим еще более усугубили подозрения. Франко-итальянские переговоры начались утром 6 января. В первой половине дня была согласована позиция сторон по австрийскому вопросу. Когда перешли к главной и самой трудной проблеме - Африке, дело застопорилось. Вечером во французском посольстве, занимавшем "палаццо Фарнезе" - роскошный дворец эпохи Возрождения, Лаваль устроил прием в честь "дуче". В 11 часов Лаваль и Муссолини уединились для переговоров с глазу на глаз. "Все в порядке", - заявил, улыбаясь, Лаваль одному из французских журналистов, когда уже за полночь вернулся к гостям. Действительно, на следующий день были подписаны общая декларация и соглашения по остальным вопросам, являвшимся предметом переговоров. Не во время ли этой встречи два ренегата от социализма совершили тайную сделку за счет Эфиопии?

В публичных выступлениях Лаваль пытался реабилитировать себя и несколько раз отвергал предъявлявшиеся ему обвинения. Но он признавал, что предоставил Муссолини полную свободу для "мирного" проникновения в Эфиопию.

Интересная деталь содержится в мемуарах бывшего советника французского посольства в Риме Ж. Блонде-ля. Он участвовал в переговорах.

"С точки зрения Муссолини, это соглашение, которое предоставляло ему свободу деятельности в Абиссинии, являлось первым шагом к ее завоеванию. Он начал его в октябре (1935 г. - Лег.). И когда в конце года Л аваль в личном письме, которое доставил один из сотрудников его секретариата и копия которого находилась в посольстве, попытался получить от январского собеседника письменное свидетельство о своей непричастности к итальянской агрессии, Муссолини уклонился. Более того, он напомнил Лавалю одно неудачное выражение, которое последний не отрицал, но смысл которого оспаривал: "Теперь вы имеете свободу рук". Что касается меня, - продолжал Блондель, то, читая эту переписку, я полагал, что оба собеседника во время разговора с глазу на глаз во дворце Фарнезе попросту намеренно уклонились от уточнения устраивавшего их экивока"{44}.

Три с лишним десятилетия, прошедшие со времени описываемых событий, окончательно сняли покров тайны. Предъявлявшиеся демократической общественностью обвинения Лавалю были справедливыми и теперь доказаны документально. Политика "умиротворения" Италии означала прямое поощрение фашистской агрессии.

Сговор с Лавалем придал Муссолини храбрость. "Нация, для того чтобы оставаться здоровой, должна воевать каждые двадцать пять лет", - заявил он вскоре своему заместителю по министерству иностранных дел Сувичу. В день подписания франко-итальянского соглашения Де Боно был направлен в Эритрею для подготовки военных операций против Эфиопии с севера. Освободившийся портфель министра колоний Муссолини взял себе. В феврале Италия начала переброску в африканские владения двух дивизий (30000 человек) и 10000 рабочих "для строительства дорог". 27 февраля ее правительство заявило, что готово к "любой неожиданности". Тем временем генеральный штаб уточнял планы вторжения, предусматривая открытие операций в сентябре.

Сосредоточив в своих руках подготовку к агрессии{45}, Муссолини не мог не учитывать, что решающее значение для исхода затеваемой авантюры имела позиция Англии. Стоило ей перекрыть Суэцкий канал, как итальянские войска в Африке оказались бы отрезанными от своей основной базы на расстоянии 3,5 - 4 тыс. км.

29 января Леонардо Витетти, советник итальянского посольства в Лондоне, нанес "неофициальный" визит в Форин оффис. Он сообщил о секретном соглашении Лаваля и Муссолини, а также довел до сведения желание Италии согласовать с Англией интересы двух государств в Эфиопии. "Этот шаг являлся вежливым намеком, так он и был воспринят, что, если Италии будет предоставлена свобода рук, английские интересы не будут затронуты", - пишет А. Киркпатрик, видный английский дипломат, в своем исследовании, посвященном Муссолини.

Англия не спешила с ответом. Разумеется, укрепление позиций Италии в районе Красного моря создавало угрозу имперским коммуникациям. Кроме того, Лондон беспокоила судьба находившегося в Эфиопии озера Тана. На его дне лежали ключи от Нила, питавшего своими водами Египет, а тот своими соками питал британский империализм. Казалось, это должно было заставить Англию решительно пресечь итальянские поползновения в Восточной Африке.

В кругу близких людей Саймон высказывал, однако, совершенно иные опасения: если Англия помешает Муссолини захватить Эфиопию, то режим "дуче" падет, и Италия окажется во власти "большевиков". Не в силу ли подобных соображений специальная комиссия, созданная британским правительством для "изучения" вопроса, сделала вывод: у Англии нет в Абиссинии или в соседних с нею странах жизненных интересов, которые заставили бы ее оказать сопротивление завоеванию Абиссинии Италией.

Немалое значение имело и другое соображение. Как раз в те дни британский министр иностранных дел разрабатывал новые варианты осуществления своей "идэ фикс" - "Пакта четырех". Поэтому дружба с "дуче" представлялась крайне необходимой. В феврале 1935 г. Саймон сообщил королю, что его главной заботой было занять в итало-эфиопском конфликте такую позицию, которая "не оказала бы неблагоприятного влияния на англо-итальянские отношения".

Учитывая политическую обстановку в самой Англии и настроения мировой общественности, проведение такого курса было для Саймона весьма рискованным. Можно было не только расстаться с креслом министра, но и погубить саму идею. Но трудность задачи не обескуражила главу Форин оффиса. Некоторое время он молчал - официального ответа в Рим так и не последовало. При первом подходящем случае, однако, Саймон сумел сделать свое молчание не менее красноречивым, чем намеки Лаваля. Такую возможность ему дала конференция в Стрезе.

В заключительной декларации содержалась лицемерная фраза о стремлении ее участников любыми доступными средствами "противодействовать всякому одностороннему отказу от мирных договоров, который преследовал бы цель поставить мир под угрозу".

- Мир в Европе, - предложил Муссолини.

Лаваль, представлявший на конференции Францию, улыбнулся. Макдональд и Саймон промолчали. Поправка была принята.

"Муссолини решил, в известном смысле не без основания, - пишет Черчилль в своих мемуарах, - что союзники молчаливо согласились с его заявлением и готовы предоставить ему свободу действий в отношении Абиссинии".

Позиция английского правительства явилась откровенным поощрением итальянской агрессии и способствовала возникновению нового очага мировой войны, на этот раз в Африке. Какую роль в эфиопской трагедии играли США? Кое-что об этом говорит "дипломатический дневник" госдепартамента.

17 декабря 1934 г. Ато Вольде Джиорджис, личный секретарь негуса, намекнул американскому советнику Колсону, что правительство рассматривает вопрос о возможности обратиться к США с просьбой о посредничестве. На следующий день осторожный дипломатический зондаж Эфиопии уже был известен государственному секретарю Хэллу. Следует заметить, что к тому времени досье госдепартамента о подготовке Италией агрессии против Эфиопии было уже весьма пухлым. Среди документов примечательна телеграмма Буллита из Москвы от 22 сентября 1934 г.

"Итальянский посол сообщил мне сегодня, - писал Буллит, - что, по его мнению, между Францией, и Италией достигнута договоренность в отношении Абиссинии. Он сказал, что Англия в прошлом году твердо обещала не вмешиваться в действия Италии в Абиссинии, независимо от их характера, и что Франция согласилась теперь занять такую же позицию. Я спросил его, означает ли это, что в ближайшее время начнутся военные действия? Он ответил: по его мнению, как только Абиссиния осознает, что никто на свете не окажет ей помощи, она быстро потеряет свое преувеличенное представление о независимости и согласится с обоснованными требованиями Италии, в результате чего не придется применять силу".

Хэлл, безусловно, имел в виду информацию, полученную от Буллита, когда 18 декабря 1934 г. направил в Аддис-Абебу телеграмму. Американскому поверенному в делах предписывалось скрупулезно воздерживаться от каких-либо действий, которые могли бы поощрить эфиопское правительство обратиться с просьбой о посредничестве к Соединенным Штатам.

Это был деликатный по форме, но жесткий по содержанию ответ на просьбу Эфиопии. Демарш США должен был содействовать тому, чтобы Эфиопия отказалась от "преувеличенных представлений о независимости", т. е. капитулировала перед фашистской Италией.

Через два дня Хэлл в беседе с румынским посланником в США еще более четко сформулировал позицию Белого дома в связи с итало-эфиопским конфликтом. Посланник поинтересовался: не намерены ли США что-либо предпринять, ведь они подписали пакт Бриана - Келлога?{46} Хэлл поспешил ответить, что Вашингтон "предпочитает придерживаться своей нынешней политики и позиций наблюдателя".

Итак, уже знакомая, правда, несколько измененная формула. Незадолго до этого американский посол в Риме Лонг говорил, что в случае возникновения войны США будут "разочарованным наблюдателем". Когда же развязывание фашистами агрессии стало фактом, в госдепартаменте забыли о "разочарованности".

Интересно напомнить: в 1927 г. США выдвинули идею многостороннего пакта, который провозглашал бы отказ от войны как орудия национальной политики. В августе 1928 г. государственный секретарь Келлог обратился к 48 государствам, в том числе к Эфиопии, с предложением присоединиться к "хартии мира". Но вот в связи с нарастанием напряженности в итало-эфиопских отношениях и бездействием Лиги наций возникла "угроза", что Эфиопия официально поставит вопрос о нарушении Италией условий пакта.