Нация представляет собой собрание людей, располагающих определенными частотами одного гена. Например, один и тот же ген, только с разными модификациями, отвечает за цвет волос. Но в нации могут быть люди с разным цветом волос, и число каждого типа измеряется процентом, а не наличием или отсутствием. Так же точно со всеми национальными признаками – для того, чтобы нация имела максимальные адаптационные способности, она должна иметь признаки в соотношении. Например, какой–то нации нужно иметь 10% высокорослых, 80% среднерослых и 10% низкорослых. Другой нации может понадобиться 70% высокорослых и 30% среднерослых. Всем нациям нужен незначительный процент людей с высоким уровнем абстрактного мышления – но и этот процент различен. Но есть и определяющие не–национальные гены, например, цвет кожи: русский не может быть черным, т.е. частота генов белой кожи в русской нации составляет 100%. Например, для нации 70% высоких и 30% средних ненациональным будет низкий рост. Разумеется, здесь и далее речь идет об определяющих морфологических генах адаптации к среде, число которых от общего составляет от 0,1 до 0,01%.
В момент возникновения нации генные частоты стабилизируются, и проценты не подвержены сильным изменениям вплоть до изменения условий среды. Получается, что один человек не может нести генного комплекта всей нации. Любое сообщество людей одного (узкого) генетического типа оказывается неадаптированным не к текущей среде, а к первому, даже незначительному изменению среды.
Человек относится к нации, если он не имеет определяющих ненациональных генов и располагает определенным высоким процентом (для каждой нации своим) национальных высокочастотных генов. Например, 80% генов человека должны входить в число 80% самых популярных национальных генов. Разумеется, о биополноценности тоже забывать нельзя.
Территориальная адаптация
Нация – популяция человечества, биологически адаптированная, специализированная для жизни на определенной территории. Территориальная адаптация — это следствие отбора под конкретную территорию. Специализация приводит к адаптационным преимуществам и доминированию нации на этой территории. Нация, существуя в ограниченном территориальном диапазоне, находится под постоянным давлением естественного отбора, и выживают те, кто к территории адаптируется лучше всего. Поэтому у каждой национальной группы существует свой определенный генотип, сформировавшийся под влиянием конкретной природной среды. Здесь присутствуют и генетические преимущества, и генетические болезни, которые нация несет как свой крест, так или иначе их преодолевая.
Нация специализирована под территориальные условия. Но мир существует благодаря системе противоположностей, положенных в его основу. Специализация важна, но, следовательно, должна присутствовать и непрофильность, должны присутствовать разнонаправленные параметры. Разброс таких параметров называется вариабельностью. Если нация не обладает достаточной полосой разброса признаков, она не сможет приспособиться к новым условиям, которые рано или поздно сменят условия прежние.
Например, биологическая структура муравейника организована сложно: в нем есть королева, солдаты, рабочие. На первый взгляд биологическая структура человеческой популяции устроена гораздо проще – вроде бы все однотипные. Люди проще муравьев! На самом деле по генетическим параметрам, а конкретно по частотам генетических параметров в человеческой популяции присутствуют и высоко-, и низкоинтеллектуальные, с развитой рефлексией и развитым абстрактным мышлением, обладающие высокой наблюдательностью и обладающие способностью делать выводы из чужих наблюдений. Это и есть вариабельные типы, в сумме представляющие одну нацию. А уже сочетание этих параметров делит людей изначально, по задаткам на воинов, ученых и рабочих. Причем необходимо, чтобы образование пар проходило не по специализации, а вопреки ей – что, оказывается, совпадает с общими принципами свободного выбора партнера.
В истории человеческого общества неоднократно возникала кастовая система, причем возникала независимо на разных континентах. Конечно, любая попытка социализации биологических задатков действует на биологическое качество сообщества отрицательно, тем более передача статуса по наследству. Но у некоторых индейских народов были запрещены браки внутри каст – что биологически правильно, а у современных индийцев практикуется браки внутри каст, причем без свободного выбора – что биологически губительно. Возможно, изначально в человеческой истории касты возникли как системы определения задатков человека по внешним (морфологическим) признакам строения, по внешности, и для нации было достаточно эффективно знать, какого ребенка готовить в воины, какого – в ученые, какого – в рабочие. Тем более что сейчас такие системы предопределения способностей открыты заново, и ничего недоступного древним людям в них не оказалось. А потом касты превратились в институты социальные, и нации именно с социальными кастовыми институтами стали проигрывать в борьбе за жизненное пространство.
Неандертальцев погубила узкая специализация – охота на крупного зверя и отбор по принципу успешных охотников. Люди, в отличие от них, были не только охотниками, но еще и собирателями. До поры до времени – менее успешными, чем неандертальцы. Все подытоживая, можно сделать вывод, что «излишняя» в значении подавляющая специализация столь же опасна для популяции, как и ее отсутствие. Специализация, приведшая к успешности очень малого числа признаков, в генетике имеет даже свой термин и называется моногеничностью.
Можно представить, что на озере живут две человеческих популяции. Первая довела процесс рыбной ловли до совершенства, при этом отказавшись от других источников дохода. Вторая занималась не только рыбной ловлей, но и собирательством. Разумеется, вторая популяция, не специализируясь, оказывается менее успешной до того времени, как озеро пересыхает. Первая популяция погибает, а вторая – живет. Для того, чтобы спроецировать это на современность, достаточно вспомнить кризисы аграрных монокультурных или ресурсопаразитарных стран.
Всем нациям нужны и умные, и глупые, и высокие, и низкорослые. Но никаким нациям не нужны слабые и больные. Это универсальные правила. Но есть и правила индивидуальные: эфиопам не нужны белые, индейцам не нужны узкогрудые, эскимосам не нужны большеглазые. Для указанных народов подобные признаки являются комплектом генов, не адаптированным к их среде обитания – и люди с такими признаками будут не только рассматриваться как неполноценные, они при всем желании своем и окружающих не смогут выполнять национальные обязанности как аборигены, и окажутся действительно неполноценными среди этих народов. Но если эскимосов переселить в Африку, они там погибнут, потому что узкий, жестко специализированный разброс их признаков не содержит генов, носители которых могли бы выжить в африканском климате.
Известно, что генная вариабельность человека очень мала, она меньше, чем у двух соседних популяций горилл. Но в отличие от горилл, человеческая вариабельность обусловлена принципиальными отличиями, связанными с адаптацией к природной среде. Если скрестить двух даже очень разных горилл, адаптационные способности останутся, поскольку обе гориллы адаптированы к африканскому тропическому лесу. Но при скрещивании людей разных наций адаптационные способности в большинстве случаев не сохраняются.
На базе генетического набора существует набор фенотипов. Фенотип представляет собой визуальное отражение генной структуры, не совсем точное, но дающее достаточное представление о биологической полноценности. Проще говоря, внешний вид отражает генную структуру, за исключением так называемых рецессивных генов, которые на внешности не отражаются.
Самый яркий, хрестоматийный пример территориальной адаптации — ген серповидно–клеточной анемии (СКА). Он должен присутствовать у народов, живущих в малярийный регионах. Для народов, с малярией не сталкивающихся, этот ген является ненормальным, является признаком болезни и общего снижения качества. Генов в комплекте два. Один может быть нормальным, другой может нести СКА. Если нет ни одного гена СКА, человек заболевает малярией. Если есть один ген СКА, человек не заболевает малярией. Если оба гена СКА, человек является генетически больным безо всякой малярии. Т.е., для некоторых африканских народов присутствие одного гена в комплекте — это признак здоровья. Ген, являющийся хорошим для одних наций, является плохим для других наций. Но следствие такой адаптации — только два ребенка из четырех являются максимально адаптированными к территории. Один оказывается не адаптированным и обычно заболевает, второй обычно не выживает.
Естественный отбор — основа формирования и существования наций. Естественным отбор называется только потому, что кроме природных условий его никто не определял. Пример: Существуют два генных комплекта: расщепление молока и нерасщепление. У кочевников, питающихся молоком, рождаются дети и с первым комплектом, и со вторым. Первые выживают, вторые гибнут, не дав потомства. В следующем поколении родившихся с нерасщеплением молока уже будет меньше, далее — еще меньше, и т.д. В результате гибели носителей генный комплект нерасщепления «вымоется» из нации, и у всей нации будет только комплект расщепления. Но генный комплект находится в хромосоме. Например, в «изначальные» времена первой адаптации, когда было два генных комплекта, расщепление молока могло быть связано с коротким носом, а нерасщепление — с длинным. В результате получатся длинноносые кочевники, и длинный нос станет их национальным признаком. А короткий нос будет считаться неправильным и некрасивым.
Каждая нация формировалась под действием естественного отбора. И у каждой нации возникли на базе сцепленных в одной хромосоме практических (расщепление молока) и непрактических (длина носа) генов свои представления о красоте и национальной приверженности.
У русских широкие ноздри — это не национальный признак, поскольку они не согревают зимний воздух, человек простужается и его полноценность падает. Возможно, когда–то жили предки русских и с узкими ноздрями, и с широкими. Но с каждым поколением число людей с широкими сокращалось, пока этот ген совсем не вымылся из популяции. Это пример прямого практического гена: ген не соответствует территории, его носители погибают.
Но монголоидный разрез глаз не помешал бы русским жить на своей территории. Но монголоидов среди русских нет. Соответственно, люди с таким разрезом исчезли при формировании популяции постольку, поскольку монголоидный разрез был спарен в хромосоме с каким–то другим, практически неприемлемым для данной территории признаком. К примеру, он мог быть спарен в одной хромосоме с широким носом.
Всех людей можно разделить на две большие группы — люди национальные и люди ненациональные. Национальность является популяционной принадлежностью, и потому имеет определенный генный код. Поскольку гены передаются не по одной штуке, а комплектами, содержащимися в хромосомах, нужно говорить о сцепленных генах. Хромосомы неделимы. Человек получает от каждого родителя по хромосомному комплекту, в котором гены, отвечающие за национальную адаптацию, находятся вместе с генами, отвечающими за морфологию.
Признаки делятся на национальные и ненациональные; у каждой нации эти признаки свои, и что для одних — признак национальный, для других — нет. К примеру, есть нации с одним цветом волос, есть с разными. У высокогорных индейцев у всех широкая грудная клетка — родившиеся с узкой не выживали из–за разреженного воздуха. У жителей равнин грудная клетка может быть любой — на равнине это не критический фактор. Но за эту самую грудную клетку отвечает не одна хромосома, а несколько, причем почти все признаки человека столь же сложны. Получается еще одно ограничение вариабельности по признаку сцепления – негодными может оказаться три или четыре хромосомы, т.е. все, отвечающие за признак.
У жителей высокогорий в крови число эритроцитов на 30% больше, чем у жителей равнин. Даже если они с гор спускаются. Жители высокогорий могут жить в низменном климате, но жителям низин будет крайне тяжело в горах. Но те же жители высокогорий плохо воспринимают высокую влажность.
В нации гуляют одни и те же генные комплекты, объединенные в хромосомах. Комплекты сцеплены — находятся в одних хромосомах — с внешними признаками. При определении национальной принадлежности вопрос должен ставиться не о чужих генах, а о чужих хромосомах.
Встречаются люди, которых окружающие считают или не совсем нормальными, или странными и т.д. Скорее всего, эти люди несут настолько отличный от массового генный комплект, что относятся к «чужой» нации больше, чем к «своей». Если вернуть этих людей в свою среду, то все проявления «ненормальности» и «неадекватности» исчезнут сразу после «акклиматизации» в другой нации.
Гены и мутации
Фразы типа «генофонд нации», «цвет нации», слова «элита», «вырождение» в современной цивилизации превратились в расхожие общеупотребительные штампы, потому неудивительно, что эти весьма важные термины при применении стали обладать эффективностью шаманских заклинаний. Далее отдельные положения генетики приводится для понимания общих принципов функционирования человека.
Человек имеет комплект из 46 хромосом. Эти элементы предопределяют его биологические параметры — они отвечают за все наследственные признаки. От каждого родителя получается по 23 хромосомы. Сам комплект именуется диплоидным, но проще назвать его двойным. Потому его можно записать так: (22 + Х) + (22 + У) для мужчины и (22 + Х) + (22 + Х) для женщины. В скобках собраны хромосомы, полученные от одного из родителей. Все хромосомы имеют номера; хромосома 1 матери должна встретиться с хромосомой 1 отца, вторая — со второй, и т.д. А всего разных хромосом, как говорилось выше, (22 + Х +У).
В хромосомах находятся еще более мелкие элементы, отвечающие за конкретные признаки человека — гены. Гены передаются не по отдельности, не по «штукам», которых насчитывают от 40 до 100 тысяч, а по комплектам. Хромосома – это неделимый комплект генов. Ген из одного комплекта не попадет в другой комплект, один ген не может наследоваться. Гены в одном комплекте называются сцепленными. Если 40 тысяч разделить на 23, получится, что наследование признаков происходит примерно комплектами по 1500.
Всего в человеческом организме 46 хромосом, существующих в виде 23 пар. Выходит, и каждого гена по две штуки — опять по системе ген от мамы — ген от папы. Гены даже в одном комплекте имеют модификации («аллельные гены» в специальной литературе). Например, есть ген, предопределяющий цвет волос — черный или белый; оба этих гена нормальны, оба они находятся в хромосоме на одном месте и тем самым взаимоисключают друг друга. В силу сцепления бывает так, что нация располагает хромосомой только с какой–то одной из приведенных модификаций.
Модификации одного гена бывают доминантными и рецессивными. Если в комплекте сходятся одинаковые гены — белые, например — в результате волосы будут белые; если оба черных — в результате будут черные. Это правило действует для всех генов. Но если сойдутся вместе белый и черный, какой–то ген может оказаться сильнее. Сильный есть доминантный. Слабый называется рецессивным. В данном примере для волос сильнее окажется черный. В результате черные волосы — это фенотип, а в генном комплекте их обладателя окажется два разных гена — и потомству может быть передан любой из них — может, белый, может, черный.
Поэтому может случиться ситуация, что у родителей с черными волосами родится белокурый ребенок — в этом случае у каждого родителя должно быть по два разных гена (и белый, и черный). Вероятность такого события составляет 1/4. Но у двух белокурых родителей никогда не может родиться ребенок с черными волосами.
Существуют еще и гены с неполным доминированием. В этом случае, когда сходятся два разных гена, результат получается не от первого и не от второго, а от совместного их действия. Если смешиваются «модификация» черной кожи и «модификация» белой кожи — получается средний цвет.
В некоторых концепциях развития человека, например, в гумилевской теории этногенеза, большое внимание уделяется т.н. мутациям, т.е. появлениям нового признака «вдруг».
Реально структура нации–популяции строится на сборе ранее существовавших генетических признаков, до образования нации присутствовавших или в нации прежней, или в сумме людей, оставшихся от прежде рассыпавшихся наций, или людей, произвольным образом объединившихся. В основе национальной дифференциации — сбор каких–то определенных генов, существовавших ранее, а не изменения. Положительные генные изменения встречаются настолько редко, что не могут повлиять на популяцию в силу ее слишком короткой жизни. В основном эти изменения имеют результатом генетические заболевания.
Мутации — не унаследованные, спонтанно появившиеся признаки или изменения признаков, делятся на генные, в число которых входят мутации перестановки участков кода (в спецлитературе – «мутации Моргана» или «кроссинговер»), и хромосомные.
Число мутаций увеличивается под воздействием радиации и некоторых химических веществ, в т.ч. алкоголя. В межнациональных браках число настоящих мутаций несколько увеличивается – пока неизвестно, почему.
Хромосомные мутации в основном представляют собой явные синдромы – например, синдромы Дауна или Тернера. При этих мутациях особи если и выживают, то не дают потомства. Но именно в результате хромосомной мутации — при объединении двух хромосом — человек вышел из царства обезьян. Положительных хромосомных мутаций можно ждать миллионы лет — именно такой срок прошел, а их все не происходит. Возможно, в результате их действия когда–нибудь появится новый вид человека.
Спонтанные генные мутации — это внезапные скачкообразные изменения генотипа. Весь разброс признаков современного человека — результат генных мутаций. Некоторые мутации возникают в определенном процентном количестве, например, гемофилия — 20 человек на миллион; уберечься от них невозможно. Большинство мутантов погибает, но именно таким образом возникают новые признаки. Если признак случайно повышает биологическую полноценность, он может начать распространяться в человечестве и для каких–либо наций может стать национальным. Но это несоизмеримый по времени с жизнью нации процесс.
Спонтанные мутации (та же гемофилия, например) вызывают множество нарушений в развитии человеческих организмов. Вероятность этих мутаций в настоящее время подсчитана. Избавиться от них и предсказать их невозможно. Сумма подобных мутаций называется генетическим грузом; для современных народов белой расы генетический груз обычно определяется в 5 — 7% родившихся пораженными. Но, с другой стороны, эти цифры ни о чем не говорят, поскольку полностью зависят от методики счета, а современные методики подсчета грешат занижением числа генетических дефектов.
Мутации перестановки участков кода относятся к спонтанным, они могут приводить как к болезненным нарушениям, так и к безболезненным изменениям генотипа. Национальная и расовая дифференциация после накопления положительных генов имеет второй причиной именно этот тип мутаций.
Какой–то признак может измениться в результате случайной незначительной генной перестройки — физически участки кода меняются местами. Мутации цвета глаз — 0,5%, формы ушей — 2%, цвета волос — 3%, папиллярных линий — 8%, некоторые параметры — формы волос, бровей, носа, губ — вообще не мутируют. Популяции собирают в себе признаки, максимально соответствующие ландшафту, а лица с отсутствием таковых так или иначе отсеиваются как не соответствующие выросшей на базе того же ландшафта национальной традиции красоты. Например, коротконосая популяция может очень плохо, сама не зная почему, относиться к длинноносым. В ней длинноносые личности будут подавляться, в результате получат не очень качественных партнеров. Качество линии пойдет вниз. С другой стороны, рассматривая нации, мутациями Моргана можно пренебречь как очень малой величиной. Но именно они часто становятся причиной семейных конфликтов, когда признак ребенка не унаследован ни от одного из родителей. Мутационная вариабельность, вызывающая ненаследование признаков, происходит относительно «часто» — например, это из–за нее цвет глаз ребенка может быть не унаследованным от родителей — 1 случай на 200 правильных.
Нужно различать мутационную вариабельность, имеющую причиной разрывы и соединения близких участков внутри хромосом, и непосредственные мутации. Непосредственные мутации происходят гораздо реже, к ним может быть отнесена, например, новая, ранее не встречавшаяся форма носа. Случайная мутация не может разделить нацию, и не может ее преобразовать. Мутация не бывает массовой.
В основном человечество оперирует признаками из комплекта — средств вариабельности. По принципу: все гены уже есть, они ходят по свету, нужно выбирать лучшие из имеющихся. Почти все возможные безвредные мутации у человека уже произошли, они и представляют собой диапазон вариабельности признаков. В формировании нации используются мутации готовые, а не вновь приобретенные.
Нация — это большой комплект генов. Гены в него приходят и гены из него уходят, это еще называют «вымыванием». Плохие гены в нации появляются так или иначе, избежать их появления невозможно. Потому действия здоровой нации направлены исключительно на избавление от плохих генов, к которым относятся гены больные и национально не адаптированные. И те, и другие экземпляры «отбраковываются».
Варианты одного и того же гена бывают рецессивными и доминантными, обычно слово «варианты» опускается; дефектные гены полностью укладываются в эту схему — наследственные заболевания по вызывающей их причине называют рецессивными и доминантными; при доминантном нарушении человек болен, если даже один комплект поражен, а другой здоров, и рецессивные, при которых для заболевания должно быть два дефектных комплекта — один от матери, другой от отца.
Рецессивные гены в последнее время рассматриваются как основная опасность для человеческого рода; но если рассмотреть их действие в природной среде, выяснится, что они вносят очень малый вклад в популяционную систему человека. Хотя бы потому, что даже если оба родителя имеют по такому гену, больным родится только один ребенок из четырех, а еще один из четырех родится совершенно здоровым, у него будет пара только здоровых генов. К тому же болезни, вызываемые рецессивными генами, в большинстве оказываются смертельными.
Одно из проявлений рецессивных генов — рецессивное вырождение. Его причина — накопление рецессивных генов до критического количества, когда вся популяция оказывается ими поражена. Оно проявляется только в малых, замкнутых популяциях. Механика связана с переходом от высокой численности потомства к низкой численности. Рецессивное вырождение известно людям с доисторических времен, механизм его избежания заложен на уровне инстинкта. Его стараются избегать даже обезьяны. Возможный вариант реализации этого механизма состоит в том, что особи предпочитают не вступать в брак с теми, кто на них слишком похож.
Дефектные гены бывают фатальными и нефатальными. Первые рассматривать смысла нет; но не фатальные дефекты распространяются в популяции быстрее, чем кажется. Особенно если окажутся сцепленными с властью и собственностью.
Цветовая слепота вызывается рецессивным геном, частота составляет 30 случаев на миллион; но люди с этими дефектными генами спокойно и полноценно живут, ничего не замечая. Если человек унаследовал дефектный ген одного из родителей, внешне он оказывается здоровым.
Проблема может возникнуть только в том случае, если у обоих родителей будут дефектные гены и они встретятся. В данном случае получается, что каждый родитель имеет генотип «здоровый + больной» и следственный фенотип – визуально «здоровый». Для четырех детей, поскольку парные гены встречаются произвольно, получатся сочетания «здоровый + здоровый» генетически, здоровый внешне; двое будут иметь «здоровый + больной» генетически, здоровый внешне; один будет «больной + больной» генетически, больной внешне. Даже при двух родителях с дефектами число проявлений дефектного гена составляет всего 25%. (В специальной литературе такие расчеты производятся по «решетке Беннета»).