Шучвевет,
Ицкуат,
К'ак'альтекат,
это имена семи людей
из Майяпана,
семи...*
_______________
* Историческая хроника из "книги Чилам Балам" из Чумайэля.
Перевод Ю. В. Кнорозова.
- Это имена семи моих полководцев. Они поведут семь боевых отрядов, как только ты скажешь, Владыка Улиль. - Хунак Кеель говорил тихо, не повышая голоса.
Три правителя трех крупнейших городов страны - Ушмаля, Майяпача и Ицмаля - сидели на мягких шкурах вокруг невысокого каменного стола в самом конце длинной узкой комнаты дворца правителя Ицмаля.
- Я пришел к тебе, Великий правитель, и просил нашего Великого Брата Чан Ток'иля прийти к тебе, чтобы заключить союз... - спокойно продолжал Кеель.
- Не могу больше терпеть! - резко перебил его Улиль, красивый юноша с орлиным носом и черными, как обсидиан, глазами. - Я должен мстить, смыть кровью позор моего рода!..
Хунак Кеель поправил вышитую накидку; он не расставался с нею с памятного дня своего чудесного возвращения от К'ук'улькана, хотя с тех пор прошло почти три года.
В комнате было холодно; от толстых каменных стен веяло сыростью. Изящный глиняный светильник в виде птичьей головы с широко раскрытым клювом горел на столе ровным желтым пламенем. Рядом лежала маленькая, изумительной работы статуэтка из нефрита. Она изображала девушку в богатом подвенечном наряде. Огонь светильника заполнял полупрозрачный камень неповторимым золотистым светом, от чего статуэтка казалась живой.
Хунак Кеель протянул к статуэтке руку, но не взял ее, а лишь указал пальцем, унизанным перстнями:
- Вот все, что тебе осталось от твоей невесты Иш Цив-нен! Прости, что я коснулся незаживших ран, но вчера это случилось с тобой, завтра - со мной! Каждый из нас погибнет, если один встанет на тропу войны. Только вместе мы сокрушим проклятый город людей ица. Напрасно ждать: Чак Шиб Чак не выдаст обидчика; они вышли из утробы одной женщины, они дети одного отца. Что ты скажешь, мудрый Чан Ток'иль? Ты самый старший, самый умудренный жизнью: тебе решать...
Но правитель Ушмаля Чан Ток'иль молчал. Положение было сложным и, самое главное, опасным. Нужно было все обдумать. Конечно, он знал, зачем Хунак Кеель предложил ему встретиться во дворце Улиля. Знал и был согласен с идеей военного союза трех городов. Иначе не принял бы приглашения. Он не сомневался, что сейчас слово "нет" означало бы для него немедленную смерть. Потом стража перебила бы немногочисленный отряд воинов тутуль шив, сопровождавших своего правителя на тайную встречу заговорщиков, и никто никогда не узнал бы причин "внезапного" исчезновения правителя Ушмаля.
И не спешил с ответом только потому, что обдумывал, как бы похитрее повести дело, чтобы самому, а не Хунак Кеелю встать во главе заговора и военного союза против всесильного города Чич'ен-Ица. Улиль в счет не шел: брат халач виника Чак Шиб Чака, распутный правитель города Ульмиля, Хун Йууан Чак умудрился похитить у Улиля невесту, да еще во время брачного пира, и Улиль помышлял только о мести. Тот, кто возглавит военный союз трех важнейших после Чич'ен-Ица городов страны, не упустит из своих рук Циновку Ягуара. Как правитель самого крупного и могучего из трех городов, Чан Ток'иль мог рассчитывать на главенствующую роль в союзе, однако Хунак Кеель вел совсем другую игру, он хотел сам оказаться во главе заговорщиков.
Жестокий и ненасытный Верховный жрец Хапай Кан, правивший страной от имени халач виника Чак Шиб Чака, неуемными бесконечными поборами довел до разорения подвластные Чич'ен-Ица города-государства. Особенно тяжелыми были постоянно возраставшие требования присылать людей для жертвоприношений. Каждый день не только на алтаре главного храма К'ук'улькэна, но и других святилищ Чич'ен-Ица жрецы вырывали сердца из трепещущей груди приносимых ими в жертву людей.
Появился новый обряд человеческих жертвоприношений: жертву привязывали в центре площади перед храмом к высокому столбу, рисовали красной краской прямо над сердцем небольшой круг и начинали ритуальную игру - стрельбу из лука, пока обреченный не испускал последний предсмертный стон.
Если так пойдет дальше, скоро придется посылать на жертвенные камни собственных крестьян из селений. Впрочем, кое-кто из батабов так и поступал, опасаясь гнева жестокого Хапай Кана: в последние годы все труднее и труднее стало добывать рабов. Свирепые варвары-кочевники предпочитали жертвенному камню смерть в открытом бою. Их отряды нередко сами наносили сокрушительные удары, особенно по небольшим, плохо защищенным селениям. Словом, похищение красавицы Иш Цив-нен ускорило то, что неизбежно должно было случиться: коалицию городов Ушмаля, Майяпана и Ицмаля против столицы-гегемона Чич'ен-Ица.
- Ровно через неделю Чан Ток'иль в боевой раскраске выведет свое войско на тропу войны, - наконец произнес правитель Ушмаля. - Владыка Хунак Кеель! Ты пришлешь свои отряды к селению Машкану - там начнется великая тропа побед...
Чан Ток'иль назвал себя по имени, желая этим подчеркнуть главенствующее положение в только что родившемся военном союзе. Хунак Кеель понял его намек и, немного подумав, ответил негромким спокойным голосом:
- Хорошо, Великий правитель! Через неделю в Машкану будут три моих отряда. Владыка Улиль! Ты пришлешь столько же своих людей...
Разгром
Ровно через тридцать дней Чан Ток'иль во главе огромного войска выступил из Машкану. А еще через неделю, преодолев в стремительных переходах расстояние в несколько тысяч полетов стрелы, его боевые отряды встретили у селения Чик-ин Ц'онот - Западный колодец - армию Чич'ен-Ица. Как и ожидали заговорщики, людей ица повел в бой сам Верховный жрец Хапай Кан. В жестоком сражении, длившемся целый день, Чан Ток'иль наголову разбил дотоле непобедимых воинов Чич'ен-Ица. К великой радости правителя Ушмаля, среди пленных оказался жестокий и ненавистный Хапай Кан. Его втащили на платформу самой высокой пирамиды Ушмаля - пирамиды Храма чудотворца - и здесь же казнили, расстреляв из лука...
Между тем войска городов-союзников под командованием Хунак Кееля и его полководцев двинулись на неприступный город-крепость, город-гегемон, священный Чич'ен-Ица.
Не встречая по пути сопротивления, они вскоре оказались у городских стен столицы людей ица. Семь отрядов-колонн одновременно ворвались в город и приступом взяли гигантские каменные бастионы-пирамиды, храмы, дворцы. Врагов не щадили; в плен брали только самых знатных и богатых, остальных убивали на месте.
...Теперь горе.
Враги идут!
Внимайте, сказал он, я умираю на городском празднике...
Ликующие победители устроили грандиозный праздник на центральной площади Чич'ен-Ица, завершившийся казнью наиболее знатных вельмож и служителей многочисленных храмов бывшей столицы людей ица. По приказанию Хунак Кееля они были принесены в жертву богам - покровителям победителей на той самой Платформе тигров и орлов, на которой правитель Майяпана впервые предстал перед людьми на троне владыки после своего "возвращения" от богов.
Конец гегемонии Чич'ен-Ица
Лишь немногим из людей ица удалось спастись после разгрома Чич'ен-Ица войском Хунак Кееля. Они бежали в дикие, непроходимые леса. В неприступной местности Таншулукмуль у озера Петен-Ица им удалось укрепиться и построить свою новую столицу. Там же нашел спасение и халач виник Чак Шиб Чак.
Так закончилась двухсотлетняя гегемония Чич'ен-Ица, могучего государства, власть которого распространялась далеко за пределами земель, населенных народом майя. Сохранились документы, засвидетельствовавшие огромное влияние этого города-гегемона. Так, например, Гаспар Антонио Чи в своем "Сообщении из Текауто и Тепакана" писал:
"В некие времена эта страна была под властью одного владыки, который жил в древнем городе Чич'ен-Ица; его данниками были все владыки этой провинции (Юкатана), и даже извне, из Мексики, Гватемалы и Чиапаса и других провинций, ему посылали дары в знак мира и дружбы".
О могуществе и влиянии Чич'ен-Ица свидетельствует также дошедшее до наших дней единственное произведение эпоса народа кичэ (майя и кичэ принадлежат к единой языковой семье) под названием "Пополь Вух". Эта книга - один из важнейших литературных памятников древних народов, населявших Америку до прихода испанцев. "Пополь Вух", как и "книги Чилам Балам", был переписан латиницей, по-видимому, с древних иероглифических текстов или с заученного наизусть рассказа одного из сказителей кичэ вскоре после завоевания испанцами Гватемалы. В "Пополь Вух" (в переводе с кичэ - "Книга народов"), в частности, говорится, что местные правители-кичэ ходили в дальние земли Юкатана к своему "отцу и владыке Накшиту", чтобы получить знаки отличия и звания, утверждавшие их право на власть. Между тем известно, что именно Топильцин Се Акатль Кетсалькоатль носил имя бога путешественников Накшитля, что в переводе означает "четвероногий".
И вот принцу-наследнику по имени Кокаиб, рассказывает "Пополь Вух", пришлось совершить пеший переход не менее чем в полторы тысячи километров (!), чтобы доставить эти звания и знаки в свой родной город:
"Кокаиб прибыл и дал отчет (отцу-правителю Балам-Кице) в своем поручении. Он доставил звания ах-попа (верховный правитель), ах-цалама, цамчиниматля (также звания, но более низкого ранга) и многие другие; он показал отличия, которые должны сопровождать эти звания, а это были когти ягуара и орлов, шкуры других животных, а также камни, палки и другое".
Вряд ли стоило совершать столь долгое и невероятно тяжелое путешествие только ради того, чтобы получить подобного рода "товар", материальная ценность которого весьма сомнительна! Очевидно, "когти, шкуры, палки и камни" таили в себе куда более могучие моральные ценности и даже обязательства, преодолеть которые на этом этапе своего развития народ кичэ не мог. Несмотря на огромные расстояния, отделявшие Гватемалу, где обитали кичэ, от города-гегемона Юкатана Чич'ен-Ица (в те далекие времена такое расстояние само по себе служило вполне надежной защитой), правители кичэ все же признавали главенствующую роль Верховного правителя Чич'ен-Ица!..
Рассказ о крушении могучей империи Чич'ен-Ица и невероятных приключениях правителя Майяпана Хунак Кееля мы закончим словами начальной строки неизвестного автора эпической поэмы "Песнь о взятии города Чич'ен-Ица":
"Такой след оставил владыка Хунак Кеель..."
Возможно, когда-нибудь найдут новые "книги Чилам Балам" или иероглифические тексты майя, и они внесут поправки, уточнят детали и заполнят недостающие страницы из увлекательной повести о жизни и борьбе за власть этого исторически достоверного персонажа, сумевшего обмануть не только хитрых и жестоких жрецов, но и самих богов...
В первые десятилетия XIII века люди ица сумели на короткий срок вернуть былое могущество. В 1224 году войска ица, разрушившие до этого под предводительством полководца К'ак'упакаля города Ицмаль, Мотуль и, возможно, Ушмаль, берут штурмом Майяпан. Однако уже через двадцать лет (1244 год) в Майяпане к власти приходит династия Кокомов, и в истории майя начинается период, известный под названием "Гегемония Майяпана". Он длится около двух столетий.
К середине XV века власть нового города-гегемона постепенно ослабевает и наступает тяжелое время раздробленности. Междоусобные войны, кровавая борьба за власть, не прекращающиеся набеги кочевников-варваров и диких племен, в том числе и людоедов, вторжения воинственных мексиканских народов на Юкатан, поставлявших на службу правителям майя свои отряды наемников, и, наконец, катастрофические последствия повальной эпидемии оспы, завезенной испанцами (1516 год), и не менее ужасное бедствие невиданное нашествие саранчи, полностью уничтожившей растительность на гигантских пространствах, вконец обескровили раздробленные и обессиленные города-государства маня.
Ушмаль: пирамиды
Лестницы пирамид Храма надписей в Паленке и К'ук'улькана в Чич'ен-Ица оказались легкой забавой по сравнению с той, которая вела по южному склону на вершину Пирамиды чудотворца в другой крупнейшей столице древних майя городе Ушмале. Ступени ушмальской пирамиды были высотой с голень человека среднего роста, а число их превышало почти вдвое количество ступеней самой высокой пирамиды Паленке. К тому же она намного круче, и от этого создается впечатление, что лестнице нет конца. Между прочим, высота ступеней пирамид и других сооружений породила легенду, что майя были необычайно высокого роста, однако остальные предметы материальной культуры свидетельствуют, пожалуй, об обратном.
Но нам показалось, что не рост человека, а нечто совсем иное сыграло решающую роль, когда строители майя определяли высоту ступеней и крутизну склонов возводимых пирамид. Несомненно, они учитывали, как уже упоминалось, оборонное значение культовых сооружений. Однако предусмотрительные и хитрые жрецы скорее всего имели и другие, не менее важные соображения на этот счет.