У катаров не было церквей из дерева или камня. Они отвергли сакраментальную систему, которая делала Церковь единственным посредником между Богом и людьми. «Мы ценим непорочность превыше всего, — говорил один из них. — Мы не спим с нашими женами, а любим их, как своих сестер. Мы никогда не едим мяса. Мы владеем всем имуществом сообща». У них была лишь одна молитва, «Отче наш», а их обряд посвящения под названием consolamentum, по сути дела, представлял собой прощание с порочным миром. Они приветствовали мученичество.
Церковь пошла навстречу их желаниям. В 1208 году папа Иннокентий III объявил крестовый поход против катаров. Прибыв к городу Безье, крестоносцы потребовали выдать им около пятисот катаров, укрывшихся за стенами. Когда горожане ответили отказом, все многотысячное население города было вырезано после предпринятого крестоносцами штурма. Когда один из солдат спросил папского легата Арно-Амори, как ему отличать катаров от праведных христиан, тот ответил фразой, которая до сих пор отзывается эхом в мировой истории: «Убивайте всех, Господь сам признает своих». В Браме крестоносцы остановились, чтобы взять сотню заложников. Они отрезали им носы и верхние губы, а затем ослепили всех, кроме одного, которому поручили вести процессию к замку. В Ла-воре они захватили девяносто рыцарей, повесили их, а потом закололи, когда им показалось, что те слишком долго не умирают. В Минерве целая армия пленников была сожжена заживо.
В 1244 году сдалась последняя группа еретиков, пережившая девятимесячную осаду в горном замке Монсегюр. Двести монахов-катаров спустились с горы и сами зашли в поджидавшие их костры.
По преданию, днем раньше четыре монаха сбежали из горного убежища, прихватив с собой тайное сокровище катаров. Мы не знаем, что представляло собой это сокровище — золото, реликвии или тайную доктрину, но, возможно, нам просто хочется романтизировать катаров. Катары учили, что весь мир — это зло. Подобно гностикам, они находились под влиянием философии, ориентированной на ненависть к окружающему миру и любовь к смерти. Римская церковь жестоко подавила движение катаров, но истинное эзотерическое мышление того времени было ближе к ней самой, а не к еретическим вероучениям.
В последние годы XIII века родился слабый и больной ребенок. Вскоре после его рождения двенадцать мудрецов забрали малыша и стали о нем заботиться. По свидетельству Рудольфа Штайнера, они жили в принадлежавшем тамплиерам здании возле селения Монсальват на границе Испании и Франции.
Поскольку мальчик рос в полной изоляции от окружающего мира, местные жители не имели возможности стать свидетелями каких-либо проявлений его чудесной природы. Он был исполнен такого сильного и сияющего духа, что его маленькое тело стало прозрачным.
Около 1254 года двенадцать мудрецов посвятили его в тайное общество, и вскоре после этого он умер, поделившись своими духовными видениями с теми, кто за ним ухаживал. Они помогли ему подготовиться к следующему воплощению, в котором ему предстояло изменить облик Европы.
Альберт Великий родился в 1193 году. В детские годы он слыл тупицей и тугодумом, но после того, как его посетило видение Девы Марии, начал учиться с таким рвением, что вскоре стал одним из самых выдающихся философов Европы. Он изучал труды Аристотеля, физику, медицину, архитектуру и алхимию. Краткий текст «Изумрудной скрижали Гермеса Трисмегиста», содержащий центральную аксиому герметизма «что вверху, то и внизу», впервые был упомянут в общедоступных исторических документах как часть его библиотеки. Почти достоверно известно, что он исследовал методы обнаружения металлов глубоко под землей с помощью оккультных средств. Говорят, что он построил странный человекоподобный автомат, названный андроидом, который мог говорить, возможно, даже думать и двигаться по собственной воле. Автомат был сделан из бронзы и других металлов, подобранных по принципу их магического соответствия небесным телам, после чего Альберт оживил свое творение молитвами и заклинаниями.
Легенда о том, что Альберт Великий был архитектором Кельнского собора, вероятно, основана на том, что ему принадлежало авторство Liber Constructionum Alberti, монументального труда о секретах франкмасонов, в том числе о принципе заложения фундаментов кафедральных соборов по астрономическим линиям.
Истории о подземных путешествиях, вроде тех, которые совершал Альберт Великий в поисках металлов, часто намекают на подземные церемонии посвящения. Мы знаем, что инициации подобного рода продолжались и в Средние века благодаря описанию одной из таких церемоний, проходившей в Ирландии, которое дошло до нас из трех разных источников.
Солдат по имени Оуэн, служивший английскому королю Стефану, отправился в монастырь святого Патрика в Донеголе. Оуэн постился девять дней, участвовал в процессиях вокруг монастыря, принимал ванны для ритуального очищения. На девятый день его допустили в подземную камеру, «откуда никто не возвращался». Там его положили в могилу. Свет в это помещение проникал через единственную решетку. Ночью Оуэна навестили пятнадцать человек, облаченных в белое, которые предупредили его, что теперь ему предстоит серьезное испытание. Внезапно перед ним появилась целая толпа демонов. Они держали его над огнем, а затем показали сцены адских мук, подобные тем, которые описывал Вергилий.
Наконец пришли двое старейшин, завершившие наставление. Они показали Оуэну картины рая.
Альберт стал духовным наставником Фомы Аквинского, который был на тридцать три года младше его. Говорили, что Фома разбил андроида своего учителя, либо посчитав его дьявольским порождением, либо потому, что автомат болтал без умолку.
Фома Аквинский поступил в Парижский университет, чтобы изучать труды Аристотеля у знаменитого ученого, но вскоре обнаружил, что главными знатоками Аристотелевой премудрости на самом деле являются мусульмане. Аверроэс утверждал, что логика Аристотеля наглядно демонстрирует абсурдность христианства.
Способна ли логика уничтожить религию и истинную духовность?
Делом жизни Фомы Аквинского стал его монументальный труд «Сумма теологии» — возможно, самая влиятельная работа по теологии из всех, когда-либо написанных.
Фома Аквинский пользовался острейшим аналитическим скальпелем, чтобы препарировать представления о духовных мирах. Он сумел классифицировать существа небесных иерархий, великие космические силы, которые создают природные формы, как и наш субъективный опыт. Его «Сумма» содержит полное учение Церкви о Четырех Стихиях, и это было достижением живого, пытливого интеллекта, а не бессмысленной перетасовкой мертвых догматов.
Фома Аквинский — ключевая фигура в тайной истории, поскольку его великий интеллектуальный триумф над Аверроэсом не позволил Европе оказаться во власти научного материализма на несколько столетий раньше, чем это произошло на самом деле.
Кроме того, важно помнить, что этот триумф был достигнут в контексте прямого и личного опыта общения с духовными мирами. Нет сомнения в том, что Фома Аквинский, как и Альберт Великий, был алхимиком, верившим в возможность укрощения энергии освобожденных от плоти духов, которая позволит вызвать изменения в материальном мире. Ученые согласны с тем, что среди множества приписываемых ему алхимических сочинений по меньшей мере одна работа является подлинной. Для лучшего понимания будет полезно сравнить Фому Аквинского с его современником Роджером Бэконом.
В наши дни алхимия может показаться странной и бесполезной деятельностью. На самом деле она хорошо знакома всем посещающим церковь христианам, поскольку, как уже было сказано, в кульминационный момент мессы происходит алхимическое действо. Фома Аквинский сформулировал доктрину превращения хлеба и крови. То, что он описывает, по сути дела представляет собой алхимический процесс, в ходе которого одновременно с изменением субстанции хлеба и вина в человеческом теле происходит параллельное превращение. Месса вызывает не только новое состояние ума, новую решимость стать лучше, но и жизненно важное физиологическое изменение.
Фома Аквинский не случайно сформулировал свою доктрину в то же время, когда в Европе начали циркулировать истории о Граале. В обоих случаях описывается один и тот же процесс, хотя и реализуемый разными методами.
Титульный лист Testamentium Cremeri, изображающий Фому Аквинского как практикующего алхимика
Хотя Роджер Бэкон и Фома Аквинский враждовали друг с другом — Бэкон высмеивал Фому Аквинского за то, что тот мог читать Аристотеля только в переводах — и тот, и другой были представителями основного импульса эпохи, направленного в сторону укрепления и усовершенствования способностей интеллекта. Они видели магию в мышлении. Способность к продолжительному абстрактному мышлению, к жонглированию концепциями, существовала ранее лишь недолгое время и на ограниченной территории — в Афинах Сократа, Платона и Аристотеля, — после чего снова угасла. Новая, живая и более долговечная традиция появилась вместе с Фомой Аквинским и Роджером Бэконом. И тот, и другой ставили личный опыт выше категорий отжившей традиции, и оба были глубоко религиозными людьми, которые стремились усовершенствовать свои религиозные верования на основании личного опыта. «Без опыта невозможно что-либо узнать», — говорил Бэкон.
Бэкон был более практичным, но в своем исследовании сверхъестественных способностей человеческого мозга он привлекал сущности из тех же духовных иерархий, которые классифицировал Фома Аквинский. Оба применяли строгий анализ и логику, и их мистицизм достаточно сильно отличался от необдуманного, экстатического мистицизма катаров.
В 1250-х годах, когда Роджер Бэкон был молодым ученым в Оксфорде, он, подобно Пифагору, преисполнился твердой решимости познать все, что только можно узнать. Он хотел воссоздать премудрость, известную ученым при дворе Гаруна-аль-Рашида.
Роджер Бэкон имел внешность чародея. Известный как доктор Мирабилис (т. е. «чудесный доктор»), он появлялся на улицах Оксфорда в исламском балахоне. Он без устали трудился в своих комнатах в Оксфорде, стены которых время от времени сотрясались от взрывов.
Бэкон уделял много времени практическим экспериментам, например, с металлами и магнетизмом. Он открыл порох независимо от китайцев и порой пугал своих учеников, направляя луч света на кристалл, чтобы произвести радугу — чудо, которое считалось подвластным только Богу. У него якобы имелось волшебное зеркало, которое позволяло ему видеть на пятьдесят миль в любом направлении, поскольку он, в отличие от своих современников, понимал свойства линз.
В то же время не вызывает сомнений, что Бэкон обладал способностями, необъяснимыми для современной науки. Он послал полное собрание своих сочинений папе Клименту IV в голове двенадцатилетнего парня по имени Джон, который за несколько дней с помощью специальной методики выучил наизусть все его многочисленные книги. Бэкон разработал мнемонический метод с использованием молитв и магических символов. Он так хорошо обучал студентов-евреев, что они уже через несколько недель могли цитировать по памяти все Священное Писание.
Любая магия представляет собой власть ума над материей. Как мы начинаем понимать, эзотерическая философия интересуется развитием способностей человеческого мозга, которые позволяют манипулировать природными законами.
У Роджера Бэкона способности к мышлению и воображению находились на очень высоком уровне и при этом развивали друг друга. В 1270 году он писал: «Можно построить навигационные механизмы, которым не потребуется человек, чтобы за ними наблюдать, так что очень большие морские суда смогут двигаться под управлением одного человека и с большей скоростью, чем если бы на них работала целая команда. Будут построены повозки, способные двигаться с невообразимой скоростью без тягловых животных. Также можно построить летающие машины, в центре которой будет сидеть человек, и, поворачивая специальный механизм, приводить в движение искусственные крылья…» В Средние века этот удивительный ученый имел яркое представление о современном технологическом мире, созданном экспериментальной наукой. Бэкон был францисканцем, который, как и основатель этого ордена, мечтал о лучшем, более добром и чистом мире для бедных и обездоленных.
В романе Умберто Эко «Имя розы» есть важный момент, когда Вильям Баскервиль, похожий на Шерлока Холмса герой Эко, рассказывает о существовании двух разновидностей магии — дьявольской магии, направленной на то, чтобы причинять вред другим тайными средствами, и святой магии, заново открывающей законы природы и утраченную науку, которая была известна древним. Как и арабские алхимики, оказавшие на него влияние, Бэкон работал на границе магии и науки, которая, как мы убедимся, и представляет суть алхимии.
Бэкон написал трактат «Зерцало алхимии». Он любил повторять высказывание великого знатока Каббалы святого Иеронима: «Вы найдете множество вещей, кажущихся невероятными и лежащих за границами возможного, которые, тем не менее, являются истинными».
В 1273 году, когда Фома Аквинский, уже близкий к завершению своего монументального труда «Сумма теологии», присутствовал на мессе в церкви в Неаполе, он пережил сильнейший мистический опыт. После этого он написал: «Узнав то, что открылось мне сейчас, я понял, что все мои предыдущие сочинения не стоят и пучка соломы».
Есть некоторые намеки на то, что Луллий и Бэкон усердно тренировали свое воображение. Разумеется, идеалисты более восторженно относятся к воображению, чем материалисты. Для идеалистов воображение является способностью, которая позволяет постичь высшую реальность.
Дисциплина развития воображения занимает центральное место в эзотерической практике, обрядах посвящения тайных обществ, и, конечно же, в магических обрядах.
Для эзотериков и оккультистов воображение имеет первостепенное значение, поскольку оно является великой творческой силой во вселенной. Вселенная была сотворена воображением Бога — именно оно, как мы видели в главе 1, стало первой эманацией божественного разума, — и воображение позволяет нам интерпретировать божественное творение, а иногда и манипулировать им.
Человеческое творчество, как магическое, так и обыденное, представляет собой результат направления энергии воображения в определенное русло. Например, в алхимических трактатах сперма описывается как продукт воображения. Это говорит о том, что воображение не только направляет желание, но и обладает достаточной силой для того, чтобы трансформировать нашу материальную природу.
Мощные магические трансформации в материальном мире за пределами наших тел могут быть вызваны посвященными, которым известно, как следует работать с этими творческими силами воображения. Одного индийского адепта с ранних лет учили представлять перед собой змею с такой концентрированной энергией и силой воображения, что в конечном счете он заставлял увидеть ее и других людей.
Разумеется, при таком повышенном внимании к воображению возникает опасность пересечь границу между воображением и фантазией. Для тех, кто работает над воображением, всегда существует угроза оказаться в плену иллюзий. В таких случаях магия превращается в практику самообмана.
Тайные общества используют систематический подход, который призван этому воспрепятствовать.
Бернар Клервоский, написавший устав ордена тамплиеров, рекомендовал систематически тренировать воображение. Представляя перед своим мысленным взором картины рождения, младенчества, пастырства и смерти Иисуса Христа, вы можете вызвать его дух. Если вы нарисуете в воображении, к примеру, бытовую сцену с участием Иисуса Христа, представите себе кастрюли и сковородки, одежду, его внешность, черты и выражение лица, ваши ощущения, когда он повернулся, чтобы посмотреть на вас, — а затем внезапно сотрете все визуальные образы, тогда то, что может остаться после них, будет вполне реальным духом Иисуса Христа.
Испанский каббалист XIII века Авраам Абулафия в своей работе усилил идею творческого слова Бога. В ранних каббалистических текстах двадцать две буквы еврейского алфавита были описаны как определенные силы. «В начале начал» Бог сгруппировал эти буквы по определенным шаблонам, изменил их порядок на обратный и сложил их в слова. Из этого процесса развернулись всевозможные формы вселенной. Абулафия предположил, что посвященному следует принимать участие в творческом процессе, комбинируя и переставляя еврейские буквы сходным образом. Он рекомендовал заниматься этим, уединившись в тихой комнате, облачившись в белые одежды, принимая ритуальные позы и повторяя сокровенные имена Бога. Таким образом можно было достичь состояния экстатического и мистического транса, позволяющего овладеть тайными силами.
Представление о «словах силы», которые дают посвященным власть над духовными мирами — а значит, и над материальным миром, — существовало с глубокой древности. По преданию, Соломон обладал подобной властью, и в его храме Тетраграматон — самое священное и могущественное имя Бога — мог произносить только верховный жрец, когда ежегодно в день Искупления он оставался в одиночестве перед Святая Святых. Звучавшие снаружи трубы и цимбалы не позволяли посторонним подслушать это слово. Говорили, что адепты, умевшие его произносить, вселяли ужас в ангелов. Еще раньше среди египтян существовало предание о том, что солнечный бог Ра создал космос с помощью слов силы, и знание этих слов наделяет посвященного властью не только при жизни, но и в загробном мире.
Абулафия также рекомендовал использовать имена Бога в форме диаграмм. Практика работы с магическими знаками и символами большей частью была отражена в иудейской традиции, но с привлечением египетских и арабских элементов она получила широкое распространение в Средние века. Во многом это было обусловлено появлением сборников заклинаний, таких как «Завет Соломона» и «Ключ Соломона». Большинство содержащихся в них заклинаний обещало исполнить эгоистичные желания, например, добиться взаимности в любви, отомстить врагу или найти сокровище. После приготовления материалов, таких как пчелиный воск, кровь животного, порошок магнитной руды, сера или даже мозг ворона, требовалось совершить обряд очищения. Проведение самой церемонии, в которой могли использоваться серпы, жезлы, или мечи, намечалась на благоприятное время. Результатом такой церемонии могло стать кольцо или всего лишь клочок бумаги с начертанным на нем символом, носитель которого вольно или невольно попадал под влияние бесплотного существа, которое бывало как губительным, так и благотворным. В середине XIV века «Священная магия еврея Авраама» учила вызывать бурю, поднимать мертвых, ходить по воде и добиваться женской любви. Всего этого можно было достичь, используя символы и квадраты каббалистических букв.
В наши дни христианская церковь проводит четкое различие между строго регламентированными церемониями, предназначенными для воззвания к духовным силам в соответствии с церковным каноном, и всеми остальными церемониями, совершаемыми вне пределов церкви, цель которых заключается в вызове бесплотных духов и контакте с ними. Последнее называется «оккультизмом», что на языке современного христианства равнозначно черной магии.
В Средние века такого разграничения не существовало. Под эгидой церкви проводились ритуалы, предназначенные, например, для того, чтобы гарантировать хороший урожай или успех на дуэли. Освященный хлеб использовался как лекарство для больных и профилактическое средство от чумы, а из церковных свечей изготовлялись амулеты, оберегающие от удара молнии и утопления. Листки бумаги с магическими формулами закладывали под крышу как средство от пожара. Звон церковных колоколов отгонял грозу и демонов. Для изгнания гусениц произносили формальные проклятия. Святую воду разбрызгивали в полях, чтобы повысить урожайность. Крещение возвращало зрение слепым детям, а ночные бдения в часовнях, посвященных различным святым, вызывали живые образные сны и приносили исцеления, в традиции «храмового сна», который предписывал Асклепий.
Впоследствии апологеты христианства попытались отделить легитимную церковную практику обращения с ходатайством к духовным существам высокого уровня, которые могли как принять просьбу, так и отклонить ее, от магии, которая рассматривалась как механический процесс, связанный с манипуляцией оккультными силами. Но здесь мы сталкиваемся с явным недоразумением. Магия тоже представляет собой процесс вызова духов с неопределенным исходом, причем некоторые духи могут быть самого высокого уровня.
В Средние века вера в эти духовные иерархии была повсеместной. Вся церковная и мирская духовная практика основывалась на убеждении, что повторение определенных священных формул или выполнение установленных обрядов может влиять на материальные события, — как во благо, так и во вред человеку. Люди верили, что с помощью этих действий они могут общаться с иерархиями бесплотных существ, управляющих материальным миром.
Если история безусловно воспринималась как процесс, направляемый провидением, то в этом не было фатализма. Бог имел для человечества свой план, зашифрованный в Библии и трактуемый пророками, осуществлять который помогали различные чины бесплотных существ и различные чины существ, наделенных плотью.