Итак, в некоторых важных деталях оба рассказа совпадают. Совпадает, в частности, и продолжительность восстаний: по Геродоту — 22 месяца, по Дарию и вавилонским деловым документам между воцарением Гауматы и полным подавлением восстания Вавилона прошло тоже около 22 месяцев. Характерно другое: Геродот ничего не знает о том, что было не одно, а два восстания; в его рассказе вавилонские цари-самозванцы вообще не упоминаются. И это понятно: для вавилонян, как показывают датировки документов, Навуходоносор III (Ни-динту-Бэл) и Навуходоносор IV (Араха) являлись одним и тем Же лицом. Поэтому у Навуходоносора IV не было «года начала царствования», а только 1-й год, а у Навуходоносора III — наоборот, так как он не дожил до Нового года. Иначе говоря, рядовые вавилоняне почти ничего не знали о своем царе и даже не подозревали, что у них под одним и тем же именем царствовали два разных человека, которые никакой реальной роли не играли.
Восстания организовала вавилонская олигархия, разочаровавшаяся в персах. Она давно желала иметь на престоле безликих марионеток, которых она и нашла в лице самозванцев. Но ей, кроме того, надо было привлечь к восстанию народ, прежде всего халдейских воинов. По этой причине самозванцы и приняли имя Навуходоносора, сына Набонида, причем остается неизвестным, существовало ли вообще такое лицо в действительности или же оно просто было выдумано олигархами, чтобы увлечь за собой народ знаменем старой халдейской династии. Иными словами говоря, идея-фикс вавилонской олигархии — выборность царя — стала настолько непопулярной, что о ней нельзя было даже говорить открыто. А это свидетельствует о том, что вавилонский античный город-государство умер и все попытки гальванизировать его труп были обречены на провал.
Ну а как жили и что делали в это беспокойное время рядовые вавилонские граждане? Персидского завоевания в 539 г. многие из них даже не заметили. Для обывателей оно запечатлелось лишь цепью празднеств, устроенных сначала Набонидом и Валтасаром, а затем Киром, во время которых произошли какие-то перемены, никак не отразившиеся на жизни города. Теперь же Вавилону пришлось испытать настоящую войну с грабежами, конфискациями и репрессиями, последовавшими за поражением. События 539 г. не оставили никаких следов в деловых документах, зато в 522–521 гг. такие следы налицо, но они говорят не о патриотическом подъеме, а о стремлении извлечь выгоду из переполоха и уберечь себя и свое имущество.
По авторитетному свидетельству Александра Дюма, осенью 1648 г. во время Фронды, накануне осады Парижа королевскими войсками, между шевалье д'Артаньяном, лейтенантом королевских мушкетеров, и Мадлен Тюркен, хозяйкой гостиницы «Козочка» на Тиктонской улице, состоялся следующий, разговор:
— Любезная мадам Тюркен, — сказал д'Артаньян, — если у вас есть деньги, закопайте их поскорее; если есть драгоценности, припрячьте их немедленно; если есть должники, выжмите из них деньги; если есть кредиторы, не платите им.
— Почему так? — спросила Мадлен.
— Потому что Париж будет превращен в груду пепла, подобно Вавилону, о котором вы, должно быть, слышали.
Трудно сказать, какое разрушение Вавилона имел в виду д'Артаньян и что слышала об этом прекрасная Мадлен, но он советовал ей поступить именно так, как вели себя в 522 г. до н. э. в аналогичной ситуации многие вавилоняне.
Итти-Мардук-балату, сын Набу-аххе-иддина, потомка Эгиби, поздней осенью 523 г. находился где-то в Иране (видимо, в Эламе). Здесь 29 ноября 523 г. ему удалось купить у местных жителей за 22 мины (842 г) серебра двух рабынь-ковровшиц, которых звали Кар-дара и Патиза. Время было тревожное, и бывалый делец почувствовал, что следует ожидать крупных потрясений. И действительно, вскоре Барзия захватил персидский престол. А Итти-Мардук-бапату в это время в Вавилоне занимал деньги, где только мог. Так, у некоего Мардук-шум-уцура, сына Аплы, потомка Бэл-этеру, он лично и через подставных лиц в короткий срок получил ряд займов на общую сумму 24 1/2, мины (12,353 кг) серебра. Итти-Мардук-балату рассчитывал на то, что кредиторы могут погибнуть и их деньги останутся у него.
Но осенью 522 г. стало ясно, что вавилонское восстание обречено и что после его поражения неизбежно последуют грабежи и конфискации. Тогда Итти-Мардук-балату начал лихорадочно прятать свои деньги, размещать их мелкими вкладами по различным банкирским конторам, желая свести к минимуму неминуемые потери после захвата Вавилона персами. Ему удалось спасти деньги, но не жизнь. В декабре 522 г. Итти-Мардук-балату, его брат Иддин-Набу, его кредитор Мардук-шум-уцур и многие другие вавилоняне погибли. Персы убили их не столько как мятежников, сколько за то, что они слыли богатыми людьми12.
В числе пострадавших была и семья Илута-бани, халдейская по происхождению. Два ее члена — Ширикту-Мардук я его сын Набу-буллитсу — либо пали на поле боя, либо окончили жизнь на колу в конце 521 г. Их родственник Мушезиб-Бэл уцелел, но оказался разоренным. Во время военных действий его имения сильно пострадали. Финиковые пальмы и фруктовые деревья были вырублены, вместо них пришлось сеять ячмень, что привело к резкому падению размеров ренты. 24 ноября 522 г., накануне разгрома первого восстания, Мушезиб-Бэл, опасаясь конфискаций, перевел на имя своей жены Амти-Сутити одно из имений и рабыню13. Так вели себя многие вавилонские граждане в годину потрясений.
Утвердив свою власть над империей Ахеменидов, Дарий провел ряд важных реформ, которые затронули и Вавилонию. Всю территорию своего государства он разделил на 20 провинций-сатрапий, наложив на каждую из них постоянную дань определенного размера. Целостность Вавилонской империи, сохраняемая при
Кире и Камбизе, была ликвидирована. Вавилония вместе с Ассирией составила IX сатрапию, обязанную ежегодно платить персидскому царю дань в 1000 талантов (30,3 т) серебра и 500 мальчиков-евнухов… Все Заречье было отторгнуто от Вавилона и вместе с Кипром вошло в V сатрапию, платившую 360 талантов (10,908 т) серебра дани в год. Наконец, арабов, некогда покоренных Набонидом и теперь освобожденных от власти Вавилона, обязали ежегодно приносить персидскому царю в виде дара 1000 талантов (30,3 т) ладана.
У Дария было намерение увезти палладий Вавилона — золотой истукан бога Бэла — и тем самым лишить Вавилон государственного существования. Но он все же отказался от этой мысли, принял титул царя Вавилона и сохранил фикцию вавилонской автономии. Это, однако, не мешало ему открыто пренебрегать вавилонской религией и богом Мардуком. В Вавилонии Дарий демонстративно не признавал никаких богов, кроме иранского верховного бога Ахурамазды. Между тем в Египте в качестве фараона Дарий принял египетское тронное имя и оказывал официальные почести египетским богам.
В свою очередь, и вавилоняне платили Дарию плохо скрываемой антипатией. У них, как и других подданных Персидской империи, этот царь получил прозвище «торгаша». О его корыстолюбии и алчности к деньгам ходили анекдоты, с одним из которых — о гробнице царицы Нитокрис — читатели уже знакомы. Такую репутацию Дарию создали, несомненно, его финансовые реформы, наложившие на Вавилонию и другие сатрапии впервые за все годы персидского владычества тяжелую регулярную дань, к чему вавилоняне не привыкли.
Персы провели крупные конфискации земель у вавилонских граждан. Часть их была роздана персидским аристократам, офицерам и чиновникам. С этого времени в Вавилонии появилось персидское землевладение. Так, персидский полковник Baracapv стал владельцем части имения семьи Эгиби на канале Ту-пашу, в связи с чем все имение получило название Бит-раб-кацир («Дом полковника»). Мардук-нацир-апли, ставший главой семьи Эгиби после гибели своего отца Итти-Мардук-балату, сумел приобрести покровителя в лице этого перса и с его помощью уберечься от дальнейших потерь14.
Другая часть конфискованных земель была использована для наделения держателей, обязанных нести военную службу. В зависимости от рода службы эти держания назывались «дом лука», «дом коня», «дом колесницы». Держатели рекрутировались как из вавилонян, так и из иноземцев, проживавших в Вавилонии, бывших вавилонских пленников. Обычно вместо несения службы они платили налоги или. выставляли заместителей. За счет держателей возникла и окрепла новая прослойка средних землевладельцев, начавшая теснить коренных вавилонян и халдеев. Одним из таких новых землевладельцев был Шаттинну сын Балатсу, потомка Бэляу, судя по фамилии («Господь — Яхве»), вавилонизированный еврей. При Кире и Камбизе он был скромным жителем города Барсиппы, а при Дарии стал быстро богатеть. В короткий срок он скупил у разорившихся вавилонян не менее семи имений и превратился в состоятельного землевладельца15.
Такие люди, как Шаттинну, не связанные с вавилонскими традициями и обязанные своим благополучием Дарию, становятся опорой персидского господства в Вавилонии. Напротив, коренным вавилонянам и халдеям Дарий не доверял. Страну наводняли шпионы и сыщики, зорко следившие за населением…
Помимо уплаты дани, вавилоняне обязаны были нести военную службу. Состоятельные люди от нее откупались, нанимая заместителей. Так, например, в 517 г. поступил Мардук-нацир-апли, глава дома Эгиби, которому предстояло отправиться в качестве колесничего на подавление восстания в Эламе16. Но прочим вавилонянам приходилось служить. Вавилонские солдаты гибли во славу персидского царя царей в Эламе и Индии, во Фракии и в скифских степях Причерноморья, под стенами Милета и на поле Марафона — словом, везде, где Дарий вел войны. А их хозяйства в это время приходили в упадок.
Но самым тяжелым ударом для Вавилонии была инфляция — падение курса серебра, которое с особой силой дало себя знать в царствование Дария (522–486 гг.), когда цены по сравнению с ценами середины VI в. выросли в среднем в 2–3 раза. Инфляция подорвала доверие к денежному богатству. Особенно сильно она ударила по купцам, банкирам, домовладельцам, храмовым пребендариям, ремесленникам, рабовладельцам, сдававшим рабов внаем или отпускавшим их на оброк, т. е по всем, кто получал доходы в денежной форме. В лучшем положении оказались землевладельцы, получавшие доход натурой. Доходность, товарного земледелия не только не упала, но даже поднялась, поскольку цены на земледельческие продукты росли в первую очередь. В то же время цены на землю оставались стабильными. Поэтому процесс мобилизации земельной собственности чрезвычайно ускорился: стало выгоднее вкладывать деньги в землю.
Инфляция явилась неизбежным результатом социально-экономического развития Вавилонии. Как и везде, она была порождена относительным сокращением товарной и увеличением денежной массы в обращении в результате роста непроизводительных затрат, т. е роста паразитического потребления. Инфляция нарастала постепенно по мере выделения богатой паразитической верхушки общества, тратившей бешеные деньги на роскошь. Персидское завоевание чрезвычайно ускорило и обострило этот процесс. В руках персов оказалась колоссальная добыча, награбленная в завоеванных странах. Они получали громадную дань с покоренных народов. Часть этих богатств и виде слитков золота и серебра оседала в царских сокровищницах Суз, Персеполя и Экбатан, но немалая доля перепадала персидским аристократам, чиновникам и солдатам. И персы не стеснялись в тратах. Они быстро привыкли к роскоши и научились сорить деньгами, легко им доставшимися. В обращении оказалось слишком много денег, тогда как производство товаров падало из-за разорении персидских подданных в результате грабежей и насилий, чинимых завоевателями. Это и привело к стремительному росту цен при Дарий.
Инфляция в сочетании с другими причинами нанесла вавилонскому гражданству смертельный удар. Кризис вавилонского античного общества усилился. То же самое происходило и в прочих странах древней цивилизации, ставших персидскими сатрапиями. Персы были бессильны возродить и упрочить античный строй. Более того, превратившись в паразитов и став нахлебниками на шее покоренных народов, они только усилили развал и хаос на одряхлевшем античном Востоке, особенно в Вавилонии. Вавилонская олигархия, возлагавшая надежды на персов, просчиталась и на этот раз жестоко и непоправимо.
Дряхлость античного Востока и бессилие Персидской империи стали очевидными, когда они столкнулись с поднимавшимся античным Западом в лице полисов Эллады. Греки но сравнению с вавилонянами, египтянами, финикиянами и сирийцами были отсталым варварским народом. Но греческое общество только что пережило революцию, которая привела к победе античного строя, того самого, который на Востоке вступил в стадию кризиса. Греческое общество было здоровым и полным сил, когда в первой половине V в. до н. э. ему пришлось вступить в борьбу с Персидской империей. На полях Марафона и Платеи, в водах Саламииа, Микале и Эвримедонта эллины наголову разгромили полчища персидских царей Дария и Ксеркса и изгнали их со своей земли.
Поражения персов послужили сигналом к восстаниям покоренных народов. В 486–484 гг. восстал Египет. Его примеру последовал Вавилон, где в августе 484 г. появился Бэл-шиманни, претендовавший на титул «царя Вавилона, царя стран», т. е на титул персидского великого царя. Персы легко подавили этот мятеж. В ноябре 486 г. скончался царь Дарий, и на персидский престол вступил его сын Ксеркс (486–465 гг.). Расправившись с восстанием в Египте, он начал готовить грандиозный поход против Эллады. В это время, осенью 482 г., Вавилон снова поднял восстание и провозгласил царем некоего Шамаш-эрибу, сумевшего продержаться около двух месяцев. Восстание было подавлено без особого труда. А затем последовала расправа не столько с повстанцами, сколько с самим Вавилоном. Ксеркс увез из Эсагилы золотой истукан бога Бэла, палладий Вавилона. Вавилонское царство, основанное в 1894 г. до н. э. аморейским вождем Сумуа-бумом, прекратило свое существование, и на этот раз окончательно17.
Вавилонское гражданство было ликвидировано. Вавилоняне лишились своих земель. Их конфисковали и раздали персам. Вавилония стала рядовой персидской сатрапией, а ее жители — подданными и данниками персидского паря, обрабатывавшими в качестве арендаторов и батраков земли персидских землевладельцев. Вавилонская олигархия, непосредственная виновница этой катастрофы, сама погибла под пятой завоевателей.
Вавилон, лишившийся своей государственности и автономии, продолжал оставаться большим городом. Время от времени в нем жили персидские цари. Но город хирел, угасал, терял былое экономическое значение. В V–III вв. до н. э. на первое место в Вавилонии выдвинулись города Ниппур и Урук, сохранившие свой статус городов-государств и свое гражданство18.
В 324 г. до н. э. закончился поход Александра Македонского. Великий завоеватель прибыл в Вавилон, который он избрал столицей своей колоссальной державы. Казалось, древнему городу предстоял новый небывалый расцвет. Но летом 323 г. Александр умер в царском дворце, построенном еще Навуходоносором II. Началась борьба диадохов, во время которой Вавилон неоднократно переходил из рук в руки и подвергался опустошению. В 312 г. в Вавилонии утвердился Селевк, один из диадохов, создавший обширную монархию в Передней Азии. Однако столицами его державы стали вновь основанные эллинистические города Селевкия на Тигре (на месте Описа) и Антиохия на Оронте (в Сирии), а не Вавилон.
Вавилон тоже превратился в эллинизированный город и даже завел у себя греческий театр, но это не спасло его от упадка. Селевкия скоро затмила его, и часть вавилонян, наиболее активная и богатая, переселилась туда. В 129 г. до н. э. Вавилонию завоевали парфяне, которые в 126 г. до н. э. разгромили и сожгли Вавилон за его эллинистические симпатии. От этого погрома древний город уже не смог оправиться. Он пустел, жители покидали его, и к началу нашей эры от него остались одни руины. В первые века нашей эры на месте Вавилона существовало небольшое поселение иудеев и сирийских христиан, которые показывали путешественникам руины дворца Навуходоносора II, остатки Вавилонской башни, ров львиный и «пещь огненную». Затем и эти следы затянуло землей. От Вавилона остались одни холмы, в которых в средние века арабы добывали кирпич для строительства Багдада и других соседних городов и селений.
Так незаметно исчезли с лица земли Вавилон и вавилоняне, и только археологические раскопки и упорный труд нескольких поколений ученых-ассириологов в XIX–XX вв. позволили шаг за шагом восстановить историю этого замечательного народа, прямого наследника шумерийцев, создателей древнейшей на земле цивилизации, ровесницы египетской.
Однажды в лагере немецкой археологической экспедиции, занимавшейся раскопками Вавилона, появился странный посетитель в совершенно истрепанной одежде европейского покроя, с измятой шляпой на голове, сломанным зонтиком и узелком с жалкими пожитками в руках. Он, едва не принятый сначала за бродягу, оказался патером Джонсом из колледжа св. Марии в Иерусалиме. Этот старый и скромный человек в одиночестве пешком проделал неимоверно трудный путь из Палестины через раскаленную Сирийскую пустыню, чтобы на закате жизни взглянуть на то, что осталось от священного Вавилона. Роберт Кольдевей, начальник экспедиции, понял его и принял с почетом.
Как только начались раскопки Вавилона, к руинам этого города потянулись толпы людей разного цвета кожи, национальности и вероисповедания. Этот поток не прекращается и по сей день, и все стремятся увидеть своими глазами Вавилон. Почему? Мы снова возвращаемся к вопросу, который стоит в начале книги. Почему именно Вавилон вызывает такой интерес?
Раскопки Вавилона относятся к числу самых грандиозных и дорогостоящих в истории археологии. Тем не менее в свое время они были признаны неудачными. Столпы официальной науки сочли себя обманутыми в своих самых лучших ожиданиях. Их бесконечные нападки попортили немало крови Роберту Кольдевею и раньше времени свели его в могилу. Ему ставилось в вину, что он не нашел ни золотых кладов, вроде тех, что обнаружил Леонард Вулли в царских гробницах Ура, ни библиотек, ни статуй, ни рельефов, подобных открытым в развалинах ассирийских городов Ниневии, Дур-Шаррукина, Ашшура и Кальху.
Роберт Кольдевей — неудачник! Архивы деловых документов нашли в вавилонских холмах за много лет до его раскопок. Вызвавший сенсацию базальтовый столб с текстом Законов вавилонского царя Хаммурапи открыли в 1901 г. в Сузах французские археологи, а не он, копавшийся в это самое время в Вавилоне. Грунтовые воды не позволили ему раскопать Вавилон II тысячелетия до н. э. Единственным сюрпризом его раскопок были Ворота богини Иштар, но и тут Кольдевею не повезло: он умер в 1925 г., за год до того, как этот замечательный памятник был восстановлен во всем своем великолепии в берлинском Среднеазиатском музее.
Роберт Кольдевей открыл Вавилон эпохи Навуходоносора II. Он нашел остатки Вавилонской башни, Эсагилы, Висячих садов, царского дворца, моста через Евфрат, стены, улицы и дома Вавилона. — Но не этого от него ждали. Все это было известно науке и до раскопок.
Такова была официальная оценка труда, которому Роберт Кольдевей отдал жизнь. Однако люди XX в. идут и идут поклониться своему прошлому, развалинам проклятого Вавилона, раскопанным Робертом Кольдевеем. Что же влечет их к ним? А то, что раскопки Роберта Кольдевея воочию доказали существование Вавилона и его чудес, известных всему человечеству, и люди, не имеющие никакого отношения ни к археологии, ни к истории, подобно патеру Джонсу, испытывают неодолимую потребность убедиться в этом собственными глазами. В этом-то и состоит бессмертная заслуга Роберта Кольдевея перед наукой, чего не могли и не хотели понять травившие его академические жрецы.
Читатель уже знает о многом, чем обязана Вавилону и вавилонянам мировая цивилизация. Но не в этом таится причина неослабевающего интереса к Вавилону. Интерес вызывает не Вавилон вообще, а именно Вавилон эпохи Навуходоносора II, эпохи Вавилонского столпотворения, открытый Робертом Кольдевеем, т. е Вавилон, пораженный смертельным недугом. Здесь и заключается ответ на интересующий нас вопрос: почему?
Вавилон эпохи столпотворения был первым обществом античного мира, вступившим в стадию кризиса. В нем впервые пороки и язвы цивилизации предстали во всей своей наготе. Вид их поразил и ужаснул соседние народы, особенно древних евреев и эллинов, произвел на них неизгладимое впечатление, которое они сумели передать остальному человечеству. С этого времени Вавилон стал образом и символом всякого разлагающегося общественного организма.
Вавилона давно не существует, однако слова «Вавилон», «Вавилонское столпотворение», «Вавилонская блудница» и вещее изречение «мене, мене, текел, упарсин» вот уже двадцать пять веков не сходят с уст людей.
1 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 21, стр. 173–174.
2 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 13, стр. 7: «В общих чертах, азиатский, античный, феодальный и современный, буржуазный, способы производства можно обозначить как прогрессивные эпохи экономической общественной формации». См. также К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. 1, стр. 461–508.
3 Ж. Сюрэ-Каналь. Традиционные общества Тропической Африки и марксистская концепция «азиатского способа производства». — «Народы Азии и Африки». 1965, № 1.
4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. 46, ч. 1, стр. 471.
5 В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 33, стр. 7.
6 См. Э. Церен. Библейские холмы. М., 1966.
А. Т. Е. Olmstead. History of Assyria. New York — London, 1923; G. G. Cameron. History of Early Iran. Chicago, 1936.
1 Исайя, 1:5–7.
2 И. M. Дьяконов. Развитие земельных отношений в Ассирии. Л., 1949, стр. 118 сл.
3 Г. Светоний Транквилл. Тиберий, 32, 2; Иосиф Флавий. Иудейские древности, XVIII, 6, 5.
4 Анналы Синаххериба (Призма Тейлора), II 69— III 29.