Тогда она осмелилась спросить: «Что это значит?»
Святитель отвечал: «Это значит, представлено ему самому уразуметь и исполнить. Если исполнит, будет благословен на вечные времена; не захочет уразуметь — подвергнется нареканию».
Рахиль была чрезвычайно встревожена этими снами. После первого видения она старалась забыть о них, но при втором явлении мирликийский чудотворец был разгневан и угрожал ей жестким наказанием, если не исполнит его воли; а при третьем, убеждая обо всем донести самому Государю, святитель в гневе так сильно рванул ее за руку, что сбросил с постели.
Рахиль не знала, что делать. Она чувствовала свои обязанности исполнить волю святого, но не желала снова огорчить родителей. Она боялась открыться им — они бы ее не поняли. Боялась и предпринимать что-нибудь без их ведома. Неисполненные веления святителя тяжело лежали на ее сердце. Тогда-то начало являться Рахили новое лицо.
В ночь на 27 декабря 1848 года и в ночь на 1 января 1849 года она видела во сне императрицу Марию Федоровну. Это новое лицо как бы нужно было и для немощной девицы, и для императора Николая. Женщина скорее вдохнет в девицу твердость и решимость. Если император не смягчится перед своим ангелом, святителем Николаем, то тронется убеждениями добродетельной матери, которая любила его едва ли не больше всех детей своих, которую сам он любил нежно и, по смерти ее, чтил неограниченно.
В первое явление императрица говорила:
— Заклинаю его (Государя) оставить замыслы против Европы, они будут причиною многого зла, оскорбят достоинство народов, его собственное достоинство и бросят вечную тень на его имя.
Потом она прибавила:
— Умоляю его покориться воле Божьей и силе времени, которым невозможно противиться.
Во втором видении Мария Федоровна с лаской и кротостью убеждала Рахиль исполнить веление святого Николая и писать обо всем непосредственно к государю. При этом императрица объявила ей «три условия, необходимые для сохранения империи и славы Государя».
Она прибавила: «Несоблюдение этих условий повлечет за собой многолетние бедствия во всех концах России: вторжение в ее пределы трех народов, многие наказания и язвы, подобные египетским[7]».
Хотя явления императрицы ободрили Рахиль, но она еще долго не осмеливалась писать к императору.
После каждого видения она была поражена страхом, приходила в совершенное изнеможение и расслабление. Наконец, пугаемая почти беспрестанным повторением явлений, объятая невыразимым ужасом, она совершенно лишилась сна и аппетита, мучилась душевно и телесно. К довершению этих страданий она лишилась матери, которая умерла в январе 1849 года.
В исходе февраля 1849 года Рахиль едва собралась с силами и написала письмо к Государю.
«Смелость моя, — писала она, — необыкновенна и, может быть, непростительна; но я исполняю священную обязанность, возложенную на меня волею свыше. Знаю, сколь опасно мое предприятие и к кому обращаюсь. Я слышала о тебе, Государь, и всегда содрогаюсь при одном имени твоем; но знаю также, что Бог выше тебя…
Затем Рахиль подробно описала видения и пророчества св. Николая чудотворца, о которых она прежде извещала князя Варшавского, все видения того же святителя и императрицы Марии Федоровны, явившейся ей после. Она изложила в точности слышанные от них пророчества и наставления Государю.
Но в чем заключаются три условия, объявленные Мариею Федоровной, Рахиль не объяснила.
«Условия эти, — написала она, — я помню, но не решаюсь изложить теперь, по их величайшей важности. Если прикажешь, то я, по первому требованию, пришлю их в собственные руки; кроме тебя они никому не должны быть известны»…
В исходе апреля, по повелению государя, предписано было дяде Рахили, полковнику Антону Михайловичу Д.З., отправиться в имение брата его, расспросить племянницу об откровениях ее и заметить, в каком положении находятся ее умственные способности.
Рахиль была чрезвычайно признательна Государю за милостивый выбор человека, который приездом своим не мог ни испугать ее, ни встревожить.
О чудных видениях своих Рахиль не решалась говорить. Только после того, как дядя показал ей предписание, которое убедило ее, что он приехал по высочайшей воле, развязался язык ее.
С детской откровенностью она рассказала о всех видениях и пророчествах, о всех тревогах и муках, о всех болезнях и припадках.
Однако не открыла Рахиль своему дяде тех трех условий, которые объявила ей императрица Мария Федоровна. Рахиль говорила, что условий этих, по их важности, она никому не скажет.
После долгих убеждений она едва согласилась написать их и вручить дяде в запечатанном пакете на имя Государя. Видя решимость и твердость племянницы, он не настаивал и принял пакет.
Всеми расспросами подтверждалось, что перед видениями она (Рахиль) бывала и здорова, и спокойна. Но после видений, почти каждый раз, она заболевала.
Эти болезни ее были прямым следствием страха и сильных душевных потрясений.
Дядя остался вполне убежденным, что видения Рахили не были ни выдуманными ею с какой-либо целью, ни грезами сумасшедшей.
В пакете, по вскрытии его Императором Николаем Павловичем, оказалось письмо Рахили от 21-го мая 1849 года.
Уверяя именем святой истины, что все написанное ею объявлено Марией Федоровной, Рахиль прежде всего излагает те, переданные императрицею, три условия, которые необходимы для сохранения в целостности империи и славы Государя.
Из этих условий два относятся к Польше и одно — к России. Условия для Польши:
1) Государь должен добровольно отдать Польше и присоединенной по третьему разделу части Литвы собственные их права, то есть: обеспечить полякам свободное пользование правами их, но под покровительством русского государя.
2) Простив всех государственных преступников, возвратить их из Сибири и других мест на родину.
Условия для России: возвысить нравственность и просвещение в империи. Исполнителями власти и в окружение трона избирать людей истинно благородных, действительно поставляющих себе целью счастье государства. Еще при жизни, для блага страны, даровать России и остальной части государства законы, соответствующие стремлению западных народов.
Только исполнением этих трех условий Государь может предупредить волнения, которые потрясают Европу и повсюду начали распространяться.
Далее писала Рахиль: «Я исполнила повеление твое, Государь. Не ведаю, какой будет конец; знаю, что все сбудется, потому что правда эта с небес. Клянусь — и готова с этим умереть.
Поверишь ли мне, Государь, или не поверишь, но придет время, когда убедишься, потому что вскоре все совершится.
Если не исполнишь условий, настанут печальные дни и будет тяжело великой душе твоей; а если исполнишь — будешь счастлив, прославляем…
Помни, что если отвергнешь это, горько будет твоей России, тебе и твоим наследникам. Наступит ужасная война. Увидишь, увидишь, если отвергнешь.
Письмо это не произвело тех последствий, которых ожидала Рахиль. Граф Орлов[8] написал на нем: «По моему мнению, надлежит запереть ее в монастырь». Государь же оставил его без внимания.
Через полтора года после того св. Николай чудотворец снова явился в сновидении Рахили.
Повторяя прежние предостережения и советы, он прибавил еще новые и велел открыть их Государю: или самому, или не иначе как через посредство одного из лиц августейшего семейства…
Святитель сказал при этом, что он является в последний раз и что неисполнение его советов повлечет за собой бедствия для государства и для императорского семейства.
Многое есть в природе, что, по нашему разуму, невозможно; многое ниспосылается и свыше к избранным. Одно только нарушает в некоторой степени доверие к пророчествам Рахили — это три условия, особенно то в них, что касается Польши. Но это можно отнести к вторжению в пророчества собственных ее надежд и желаний.
Надо жалеть, что не выслушали последних откровений Рахили в 1851 году, в то время, ближайшее к войне. Быть может, в них еще яснее определялись несчастные события, которые постигли Россию в 1853,1854 и 1855 годах.
Не все, однако, исполнилось из предсказаний Рахили Д.-З. Она писала, что откровения свыше определили ей скорую кончину. Но прошло несколько лет, Рахиль вышла замуж за одного соотечественника-графа и пережила его…
Великий пастырь Русской земли, святой праведный Иоанн Кронштадтский родился в 1829 году в архангельском селе Сура. После завершения духовного образования в 1855 году он стал священником Андреевского собора в Кронштадте близ Санкт-Петербурга.
Продолжавшееся полвека пастырское служение отца Иоанна стало величайшим событием в жизни Русской Церкви XIX–XX веков. Многие тысячи людей стекались со всей России в Кронштадт; в иные дни отец Иоанн исповедовал по 12 часов и причащал за службой непрерывно в продолжение 3–4 часов. Множество чудес совершалось по молитвам благодатного пастыря, стяжавшего особую силу молитвы праведною жизнью и духовными подвигами. Особое попечение имел отец Иоанн о бедных и обездоленных; благотворительность была для него одним из проявлений жизни во Христе. Вместе с тем он сурово обличал неверие, богоборчество, духовно провидя грядущие скорбные испытания для России и русского народа.
Стараниями отца Иоанна в Кронштадте в 1882 году был открыт Дом трудолюбия и при нем: два начальных училища, лечебница, приют для бездомных, различные мастерские, дававшие неимущим заработок (например, в 1890 году в пеньковой мастерской работало 16 тыс. человек), народная столовая. Деятельная любовь к бедным, страждущим и обремененным была внешним проявлением того, что составляло центр исполненной великого духовного горения жизни отца Иоанна Кронштадтского — жизнь в Боге. Уже в начале своего священства он опытно познал благодатную, животворящую силу таинства Евхаристии. Человек, не причащающийся Тела и Крови Христовой, был твердо убежден он, не в силах противостоять яду греха и постепенно духовно умирает. Отец Иоанн каждый день в течение более чем полувекового служения совершал Божественную литургию и приобщался Святых Таин.
В Кронштадт к отцу Иоанну со всей страны приезжали богомольцы. Исповедовал он в иные дни по 12 часов и причащал тысячи людей в течение 3–4 часов непрерывно.