Сотни лживых бесовских прозваний
не оскверняли их уст.
Переродившись, достигли прозренья,
души воспряли от сна;
Долг свой исполнили, путь завершили —
отринули мира тщету.
Сутры святые теперь в Поднебесной
широко расточают свет;
Взысканы милостью Будды паломники —
достигли врат Пустоты.
Княжество Яньци (Карашар) на протяжении веков играло важную роль на Шелковом пути, через него проходила дорога, связывавшая Гаочан (Турфанский оазис) с Кучей. Особое географическое положение создавало дополнительные возможности для его защиты от внешних угроз. Сложный рельеф местности удивляет не только современных туристов, о нем писали и древние историки. По свидетельству одного из них, вокруг государства «расположены высокие горы», а «труднопроходимые дороги легко оборонять».
О том, насколько уверенно в таких условиях чувствовали себя жители княжества, судить не берусь, но водитель нашего автобуса, несмотря на замысловатый серпантин в горном ущелье, явно опасался подавать предупредительные сигналы встречным автомашинам, неожиданно появлявшимся из-за поворота, дабы не вызвать камнепада. Похоже, он был убежден, что лобовое столкновение— лучшее из двух зол.
Неподалеку от Карашара, в межгорной впадине восточного Тянь-Шаня, находится Баграшкуль (Бостон) — крупнейшее в Китае пресноводное внутриконтинентальное озеро. Оно расположено на высоте 1048 метров, с востока на запад озеро протянулось на 55 км, с севера на юг — на 25. Из него берет начало Кончедарья.
В 2000 году в результате увеличения количества осадков и интенсивного таяния льдов уровень воды в нем поднялся более чем на один метр по сравнению с предыдущим годом, а площадь достигла 1700 кв. км вместо обычных 1400. Поэтому было принято решение в мае и ноябре в нижнее течение реки Тарим перебросить свыше 300 млн. кубометров воды. Аналогичная ситуация возникла и в 2001 году.
Крупномасштабное и неконтролируемое освоение целины, резкий рост забора воды из Тарима в 50—70-е годы прошлого века привели к пересыханию 320-километрового участка в нижнем течении этой реки. С 1950 по 1998 год численность населения, проживающего в ее бассейне, возросла с 1,56 млн. до 3,92 млн. человек, а площадь пахотных земель была расширена с 348 тыс. до 973 тыс. гектаров. В результате, согласно подсчетам китайских специалистов, с I960 по 1996 год поток воды в верхнем течении Тарима уменьшился на 1,3 млрд. тонн, т. е. ежегодное сокращение составляло в среднем более 36 млн. тонн. При сохранении таких темпов через 110 лет русло реки полностью высохнет.
На 200 км короче стала упоминавшаяся Кончедарья, которая протекает на востоке Синьцзяна. Среднегодовое количество осадков в данном районе составляет лишь 13 миллиметров в год при испаряемости влаги до 4000 миллиметров. Если к этому добавить, что в 70-х годах XX века окончательно исчезло озеро Лобнор, воды которого еще в начале века вызывали бесконечные дискуссии среди путешественников и географов, то картина происходящего становится и вовсе безрадостной. Налицо деградация растительного покрова, опустынивание и засоление почв. Существует реальная опасность слияния двух гигантских пустынь: Гоби и Такла-Макан.
Нынешнее китайское руководство предпринимает огромные усилия по преодолению столь явно выраженных негативных тенденций. За четыре года после принятия программы освоения западных районов страны при энергичной поддержке центрального правительства власти Синьцзян-Уйгурского автономного района значительно увеличили капиталовложения в водное хозяйство. Так, в 2001 году инвестиции в эту сферу составили около 2,7 млрд. юаней (свыше 320 млн. долларов), что почти в два раза больше по сравнению с предыдущим годом. На долю государства пришлось порядка 70 процентов указанной суммы.
В том же году Госсовет КНР решил ассигновать 10, 7 млрд. юаней (примерно 1,3 млрд. долларов) на реализацию проекта по улучшению экологической среды в бассейне Тарима. Введен запрет на дальнейшее освоение здесь целины. По заявлениям официальных лиц соответствующих ведомств в Синьцзяне, в 2002–2003 годах главное внимание будет уделено вопросам обеспечения сельских жителей и домашнего скота качественной питьевой водой, распространения необходимых водосберегающих технологий.
Географическое положение Карашара (Яньци) предопределило основные направления хозяйственной деятельности его населения. Относительно прохладный климат и достаточно плодородные почвы давали возможность активно заниматься земледелием, воды Баграшкуля были всегда богаты рыбными ресурсами. Жители с давних пор разводили верблюдов и лошадей, «шелковичных червей, но не для вышивки шелком, а для изготовления ваты и сырца». Кстати, Сюаньцзан (разумеется, не литературный персонаж) отмечал, что в этих местах множество источников воды, оросительных каналов и земель, весьма благоприятных для разведения озимых и яровых хлебных злаков, персиков, слив и других садовых культур, винограда.
В китайских исторических документах содержатся сведения о том, что в древнем княжестве использовали письменность, которая «одинакова с брахманской». Действительно, многие тексты V–VIII веков, найденные археологами в районе Карашара, а также Кучи и Турфана, написаны на брахми (одна из древнейших разновидностей индийского слогового письма). Проанализировав полученные материалы, ученые выделили тексты на двух близких языках, обычно называемых «тохарский А» и «тохарский Б».
Нелишне напомнить, что тохары — это народ, который обитал на территории Средней Азии во II веке до н. э. — I тыс. н. э. Они в свое время разгромили Греко-Бактрийское царство и создали собственное государство Тохаристан, занимавшее когда-то территорию южных районов современного Узбекистана, Таджикистана и Северного Афганистана. Что же касается непосредственно тохарских языков, то данное наименование носит во многом условный характер, самоназвание их носителей до сих пор неизвестно. Это вымершие родственные языки, их относят к индоевропейской семье языков.
Первым в начале 90-х годов XIX века тохарский текст обнародовал Сергей Федорович Ольденбург (1863–1934 гг.), получивший его от консула в Кашгаре Н. Ф. Петровского. Последний, отвечая на запрос Русского археологического общества (1891 г.) по поводу наличия древностей на территории Синьцзяна, подтвердил, что «памятники буддийские существуют во всем Восточном Туркестане» и послал для ознакомления приобретенный им два года назад «листок, написанный на неизвестном языке» (тохарский Б), а также другие материалы. Публикуя указанную рукопись, С. Ф. Ольденбург утверждал, что она «заключает в себе новый, доселе не встречавшийся алфавит».
Ключевую роль в дешифровке (1908 г.) текстов сыграли немецкие индологи Э. Зиг и В. Зиглинг. Они установили индоевропейский характер обоих тохарских языков, издали в своей транскрипции почти все рукописи на тохарском А и тохарском Б, хранящиеся в Берлине, перевели часть текстов на тохарском А и подготовили грамматику этого языка (совместно с В. Шульце).
Самые ранние тохарские письменные источники специалисты датируют V–VI веками. Судя по всему, на тохарском Б говорили на западе Таримского бассейна, т. е. в районе Кучи («западно-тохарский»), а тексты на тохарском А найдены лишь в восточной его части — Карашаре и Турфане («восточно-тохарский»), но там же были обнаружены и документы на тохарском Б. Возможно, тохарский А выполнял функции литературного языка, поскольку на нем написаны исключительно переводные тексты преимущественно буддийского содержания, в том числе одна из наиболее ценных находок — рукопись «Встречи с Майтрейей» на 88 страницах.
В отличие от него тохарский Б был не только языком канонической литературы, но и средством повседневного общения. По сведениям российского востоковеда В. В. Иванова, в Куче и ее окрестностях на нем вели хозяйственную документацию, писали медицинские и магические рецепты, письма (полуофициальные монастырские и частные, включая любовные) и монастырские деловые отчеты, караванные пропуска и сопроводительные документы, др.
В научном мире и среди нумизматов хорошо известны кучинские двуязычные литые монеты, на которых написаны китайская и, вероятно, брахми-кучинская легенды. В пользу именно этой версии высказался крупный знаток тохарских языков, профессор Пекинского университета Цзи Сяньлинь. Правда, полностью расшифровать легенду на брахми пока, к сожалению, не удается. Как считают китайские исследователи, указанные монеты начали выпускать примерно в III–IV веках из-за острой нехватки в Западном крае ханьских «учжу» («пять чжу»), что было обусловлено значительным ослаблением позиций Срединного государства в регионе, а закончили, с учетом изменившейся обстановки, — в VI веке, хотя они и оставались в обращении до эпохи Тан.
Впервой половине VII века правители Карашара активно сотрудничали с танским двором в борьбе против Гаочана (Турфан), который, как уже говорилось в третьей главе, всеми силами противился открытию нового караванного маршрута на Шелковом пути, проходившего через это княжество. Однако в 644 году китайский наместник Го Сяокэ неожиданно атаковал столицу Карашара и захватил в плен его князя. Эти действия вызвали острый конфликт с западными тюрками, которых поддержала Куча, но последние потерпели поражение.
Скараханидами, создавшими примерно на рубеже IX–X веков обширное государство на части территории Синьцзяна, Казахстана и Средней Азии, в Карашар пришел ислам. Вначале XIII века государство караханидов захватили вторгшиеся с востока и северо-востока монголы.
От Карашара (Яньци) до нынешней Курли, что стоит на Кончедарье, около 50 километров по автомобильной дороге среднего качества, но в вечернее время автобус шел очень медленно, а в какой-то момент мы и вовсе остановились, попав в затор. В быстро наступившей темноте оставалось лишь набраться терпения и ждать.
Курлю современные западные путеводители не очень-то жалуют: либо утверждают, что смотреть там особенно нечего, либо игнорируют вовсе. Может быть именно поэтому я так и не смог купить местную карту, хотя пытался это сделать на автобусном и железнодорожном вокзалах, во всех попадавшихся на пути книжных магазинах и газетных киосках. Однако сам город, знаменитый в Китае сладкими и сочными грушами, произвел в целом благоприятное впечатление: широкие проспекты, интересные архитектурные сооружения, много зелени, яркие краски, оригинальные декоративные решения на улицах и площадях.
Поиски исторического музея грозили затянуться надолго, ибо меня посылали куда угодно, но только не в нужном направлении. Интеллигентного вида ханьцы, уйгуры и представители национальности хуэй с удивительным постоянством терялись в догадках или пожимали плечами, услышав один и тот же вопрос. Помог местный любитель старины, которого я отыскал в книжном магазине.
В названии музея озадачили два первых иероглифа — «ба» и «чжоу». Согласно тексту на листке желтой бумаги, врученному мне бесплатно в ответ на пожелание приобрести какие-нибудь справочные материалы, экспозиция посвящена истории области Ба (Бачжоу), о которой, никогда прежде слышать не приходилось. Обескураженный и изрядно заинтригованный, я попросил все-таки открыть входные двери, поскольку остальные граждане, вероятно, бывали здесь неоднократно и явно не испытывали желания в очередной раз приобщаться к тайнам «пустынной Атлантиды».
Экскурсия, как потом выяснилось, имела для меня важное значение, но об этом чуть позже. Известно, что в летописи «Хань шу» (I век н. э.) упоминаются 36 государств Западного края. В музее с удивлением узнал, что 11 из них отнесены к области Ба, в том числе княжества Лоулань, Яньци (Карашар), Вэйли, Цюйли, Сяовань, Цемо, Улэй и другие. Не скажу, что эта точка зрения является общепринятой в научных кругах. Во всяком случае авторы серии весьма солидных монографий под общим названием «Восточный Туркестан в древности и раннем средневековье», выпущенных в Москве издательством «Наука» в 80—90-е годы, ни словом не обмолвились о Бачжоу.
Получается, что оба маршрута Шелкового пути из Дуньхуана — северный и южный — проходили через указанную область в восточной части Таримского бассейна. На протяжении тысячелетий здесь текли такие реки, как Кончедарья, Цемо и Хайдык-Гол, существовало озеро Лобнор.
Бачжоу играла заметную роль в торгово-экономических и военно-политических связях Поднебесной.
После долгих лет ожесточенного противоборства с сюнну китайская армия потеснила противника и установила контроль над регионом. В 60 году до н. э. по приказу императора был впервые учрежден пост генерал-протектора Западного края (кит. Сиюй духу). Его занял полководец Чжэн Цзи. Резиденция нового должностного лица, имевшего чрезвычайные полномочия, находилась в небольшом княжестве Улэй, на территории нынешнего уезда Лунь тай, что примерно в 170 км к западу от Курли.
Появление протектората империи предполагало комплекс конкретных политико-правовых регламентаций и фиксированных процедур, реализация которых была возложена на соответствующий военно-чиновничий аппарат. Так, правители княжеств получали ханьские печати, что на практике означало выдачу им некоей инвеституры. Печати предоставлялись также высокопоставленным сановникам при дворах князей. В свою очередь, китайские чиновники должны были обеспечивать бесперебойное функционирование обоих торговых маршрутов Шелкового пути, максимально отстаивая интересы Срединного государства.
Одновременно китайские власти приступили к созданию здесь военизированных земледельческих поселений для снабжения продовольствием войск и административных органов, размещенных в Западном крае. Ранее они хорошо зарекомендовали себя в округах Хэсийского коридора (Увэй, Чжанъе, Цзюцюань и Дуньхуан), что на территории современной провинции Ганьсу. Сановник Сан Хунъян подал специальный доклад императору Уди (89 г. до н. э.), предложив учредить такие поселения в районе Луньтая. Первоначально идею отвергли, но новый император отнесся к ней с большим интересом.
Пост генерал-протектора просуществовал до 23 года н. э., когда в результате внутренних смут в империи Хань ее правители утратили свои позиции в Западном крае. Его, правда, восстановили во второй половине I века, однако саму резиденцию отстроили уже в другом месте.
Размышляя над названием области, я неожиданно для себя решил забавный ребус двухлетней давности. Среди моих любимых мест в Пекине — огромный книжный магазин в начале улицы Сидань, построенный во второй половине 90-х годов прошлого века. На рубеже тысячелетий я регулярно наведывался туда в обеденные часы, поскольку информационное агентство Синьхуа на Сюаньумэнь, где проработал пять лет, находится в 12–15 минутах ходьбы. Особенно часто знакомился здесь с книжными новинками по интересовавшей меня теме. В то время работал над книгой о современном уголовном законодательстве КНР.
В магазине всегда большой выбор компакт-дисков CD, VCD и DVD. Покупать там наиболее популярные кинофильмы и музыкальные альбомы в оригинальном исполнении не имеет смысла, ибо широко распространенная пиратская продукция неплохого качества стоит значительно дешевле. Зато любители разнообразной экзотики могут существенно расширить кругозор и пополнить свои коллекции.
Я давно хотел приобрести VCD с качественными съемками на маршрутах Шелкового пути по территории Китая и как-то увидел комплект из двух дисков. Согласно аннотации, один из них был посвящен древним памятникам и достопримечательностям провинции Ганьсу, другой — Синьцзян-Уйгурского автономного района. При изучении содержания видеофильма на коробке диска я вдруг наткнулся на четыре сюжета о Баку. Мне всегда нравилась столица бывшей Азербайджанской ССР и нынешнего суверенного Азербайджана, но я никак не мог взять в толк, почему такой интерес проявили к ней создатели данного фильма.
Можно было предположить, что подвел мой китайский, но не до такой же степени! Я отправился в соседний отдел, где стояли энциклопедические издания, и лишний раз убедился, что иероглифы в названии азербайджанского населенного пункта не поменяли. Милые продавщицы пришли на помощь и попытались объяснить, что Баку — это город в бывшем Советском Союзе, но когда я спросил, какое он имеет отношение к Ганьсу или Синьцзяну, быстро стушевались и затихли. Я решил подождать с покупкой и разобраться в странной мистификации. Увы, даже мои китайские друзья-интеллектуалы не смогли помочь, они же порекомендовали купить комплект и устроить его коллективный просмотр с последующим «консилиумом». Однако через день нужные диски исчезли с прилавка магазина, и я тогда остался в полном неведении.
Понадобилось приехать в далекую Курлю и разыскать местный музей, чтобы окончательно прояснить данный вопрос. Иероглиф «ба», как оказалось, связан с упомянутой областью в Западном крае, а «ку» — это первый иероглиф в названии древнего города Куча, расположенного в 282 километрах к западу от Курли. Возникшее сочетание, таким образом, не имеет никакого отношения к столице Азербайджана, хотя и пишется точно также, а обозначает определенный район в бассейне реки Тарим. Кстати, вернувшись в Пекин из путешествия в конце сентября 2002 года, я купил те самые диски, но уже в другой упаковке.
Музейные экспонаты (более полутысячи единиц) размещены в трех залах: изделия из камня, кости и дерева, металла, фарфор и керамика, буддийская религиозная утварь, надписи на камнях, древние монеты и многое другое, обнаруженное археологами в Карашаре (Яньци) и Мира-не; древние памятники культуры народов, обитавших по берегам озера Лобнор; результаты раскопок в 1985–1997 годах старинных захоронений на территории княжества Цемо, в том числе мумифицированные останки пяти умерших человек, трое из которых жили около 3 тысяч лет назад. Экспозиция, безусловно, интересная, но, похоже, не очень-то востребованная.
Покинув музей и не имея на руках карты города, я попытался сам отыскать что-нибудь интересное. На центральной Народной площади около сотни школьников занимались ушу под руководством инструктора в военной форме. В китайских городах удивительно просто решают проблемы досуга. Молодежь, несмотря на всеобщий компьютерный ажиотаж, активно участвует в подготовке и проведении различных массовых мероприятий, спортивных праздников, а пенсионеры постоянно шлифуют свое мастерство в танцевальном искусстве. Кроме того, многие мужчины преклонного возраста устраивают в парках и скверах свои сходки, слушая пение певчих птиц или играя в мацзян, китайские шахматы либо карты. В утренние часы их всех можно встретить на простейших спортивных тренажерах, смонтированных ныне повсеместно.
На перекрестке Тяньшаньлу и Тянымэньгуаньлу возвышается скульптура воина Народно-освободительной армии Китая (НОАК) с автоматом и кетменем. Памятник поставили относительно недавно, по случаю 40-летия пребывания НОАК в регионе. Ее функции здесь с самого начала несколько отличались от тех задач, которые она выполняла и выполняет в других местах. Дело в том, что вскоре после образования КНР в Синьцзяне из военнослужащих действующей армии был сформирован производственно-строительный корпус (ПСК), который приступил в том числе и к освоению Таримской впадины.
В 50—60-е годы 1-я земледельческая дивизия ПСК создала ряд госхозов в южной, юго-западной и северо-западной ее частях, а 2-я — на северо-востоке впадины. В те годы при непосредственном участии армии резко увеличилось сельскохозяйственное производство, были построены ирригационные сооружения, автомобильные и железные дороги с лесозащитными полосами, возникли новые населенные пункты.
Конечно, далеко не всегда военные могли решать возникавшие проблемы на должном уровне: у солдат и офицеров было много энтузиазма и желания помочь местному населению, но зачастую не хватало специальных агрономических знаний; регион вместе со всей страной регулярно оказывался в водовороте пагубных социально-экономических экспериментов, ожесточенной политической борьбы и разнузданных идеологических кампаний. Тем не менее к армии и военнослужащим относятся в Синьцзяне, как и во всем Китае, с уважением, а производственно-строительный корпус существует до сих пор.