Из китайских источников известно, что контакты между Хотаном и династией Тан были установлены в 632 году, когда князь Виша Санграма направил послов ко двору императора Тайцзуна. Спустя семь лет он же прислал в Чанъань — столицу Поднебесной — своего сына в качестве заложника. Так же поступил и новый правитель Виша Симхья, подарив 300 верблюдов. Вскоре он явился в столицу империи, где прожил несколько месяцев, прежде чем был отпущен домой.
В 674 году Чанъань встречала очередного хотанского князя со свитой из 70 его родственников и приближенных.
В династийной хронике записано, что посольство, которое возглавлял Виша Киртти, прибыло в связи с услугами, оказанными Хотаном танской армии в борьбе с тибетцами. Одновременно своим указом император объявил о проведении в отдаленном владении административных преобразований.
Затяжные тибето-китайские войны во второй половине VII века и на протяжении всего VIII века в Западном крае предопределили политическую нестабильность в княжестве. Его правители, судя по всему, смогли укрепить свои позиции только после распада тибетского государства, но сведений об этом историческом периоде чрезвычайно мало. На рубеже X–XI веков Хотан вошел в состав государства Караханидов, а в начале XIII века был завоеван монголами.
Хотан (Юйтянь) еще в I тыс. до н. э. был знаменит своим нефритом. Камень, твердый как сталь, полупрозрачный и необыкновенно гладкий после шлифовки, ценился в Китае дороже золота и слоновой кости. Жители Срединного государства обозначали его иероглифом «юй», который имел и другие значения: «драгоценный», «прекрасный», «чистый»… Не случайно княжество, в котором, по словам ханьского историка Бань Гу, «изобилие нефрита», получило название Юйтянь («Нефритовое поле»). Ученые считают его китайской транскрипцией местного наименования.
В конце II века до н. э. императорский посол Чжан Цянь сообщал о большом количестве хотанского нефрита, «который привозят в Китай». Из него в Поднебесной изготавливали самые разнообразные предметы— от женских украшений до статуй Будды; в погребальных церемониях он считался камнем, достойным внимания богов; нефрит нашел активное применение в императорской фармакопее; чаши для вина в виде драконов и других мифологических персонажей, фигурки птиц и животных из «небесного камня» неизменно воспринимались как поистине царские подарки. Нефрит широко использовали в дворцовых церемониях, он символизировал благородство и достоинство императоров и высокопоставленных сановников. Великий
Конфуций видел в нем «все красоты и добродетели господина», включая ум, гуманность, преданность и правдивость.
Многих правителей и их ближайших родственников в ханьскую эпоху хоронили в своеобразных саванах из нефритовых пластин, поскольку считалось, что этот камень предотвращает процесс разложения умершего. Китайский документ того времени гласит: «Князей наследственных владений хоронят в нефритовых одеждах, скрепленных серебряными нитями». В отдельных случаях подобные нефритовые одеяния посылали в подарок иноземным правителям.
Археологи обнаружили уже несколько десятков таких «костюмов» во внутренних районах Китая. На их изготовление уходило до 2–2,5 тыс. нефритовых пластин. Зачастую минералогические анализы подтверждают хотанское происхождение нефрита. В последний раз мы с дочерью тщательно рассматривали нефритовый саван, сделанный около 2 тыс. лет назад, летом 2002 года в Историческом музее Янчжоу, расположенном на Великом канале в провинции Цзянсу. Этим городом в 80-х годах XIII века «три года управлял» Марко Поло.
Знаменитый венецианец на пути в Ханбалык (совр. Пекин) — ставку Хубилая— побывал в средневековом Хотане, но о местном нефрите его «Книга» умалчивает: «Хотанская область на восток и северо-восток; тянется она на восемь дней пути и принадлежит великому хану; живут тут мусульмане, и много здесь городов и городков. Самый знатный город и столица всего царства называется Хотаном, и страна зовется так же. Здесь всего вдоволь: хлопку родится много, у жителей есть виноградники и много садов; народ смирный, занимается торговлею и ремеслами». Любопытно на сей счет высказывание Ю. Н. Рериха, который в составе экспедиции отца прожил в городе несколько месяцев зимой 1925/1926 года. Он полагал, что сведения, оставленные знаменитым венецианцем, «и по сей день верно отражают образ жизни и обычаи хотанцев».
Исторические хроники, рассказы путешественников и другие источники свидетельствуют о том, что в княжестве всегда было много белого и цветного нефрита. Знаменитый ученый-энциклопедист Абу Рейхан аль-Бируни (973— 1050 гг.). в своем уникальном труде по минералогии указал, что нефрит добывается в двух долинах рек области Хотан: в одной— белый камень высшего качества, крупные куски остаются собственностью правителя, а мелкие — его подданных; в другой долине нефрит мутной окраски, но иногда встречаются совершенно черные куски. Аль-Бируни сообщает, что потоки приносят нефрит с гор в одну долину, камни «разрезают алмазом и… вытачивают поясные пряжки и перстни».
По старинным поверьям, хотанский минерал — это лунный свет, превратившийся в кристалл, а прекрасный нефрит можно найти там, где его много. Автор «Словаря тюркских языков» Махмуд Кашгарский в XI веке утверждал, что «если у кого будет с собой нефрит, (того) не убьет молния». Согласно его высказываниям, древние тюрки, некогда жившие в регионе, представляли себе небо в виде зеленой бирюзы, по которой рассыпан белый нефрит, т. е. звезды. Кроме того, тюрки считали нефрит камнем победы, в связи с чем им украшали конское снаряжение, мечи и иное оружие.
Приехав в Хотан, я поселился по своему обыкновению рядом с автовокзалом— в гостинице «Дорожная» (кит. Гунлу биньгуань). Она открылась всего два месяца назад и производила приятное впечатление своей чистотой. Расселение в ней напомнило мне старую советскую практику, когда в двухместный стандартный номер с удобствами селили абсолютно незнакомых людей, обычно командировочных.
Администратор уверенно заявила, что мой сосед — мужчина, а дежурная по этажу говорила уже о женщине. Последняя информация несколько обескуражила: я совершенно не возражал против восточной красавицы или симпатичной квартирантки, но был удивлен проявлением работниками отеля подобной широты взглядов в городе с явно преобладающим мусульманским населением.
Позднее пришел к выводу, что таким образом дежурная барышня выразила свое отношение к нетрадиционной сексуальной ориентации молодого человека, с которым мне предстояло прожить двое суток. Сосед по номеру давно приехал из Кашгара на строительство автомобильной дороги и имел в городе массу знакомых, поэтому в гостинице появлялся крайне редко и не докучал.
Ранним утром по Пекинской улице (кит. Бэйцзинлу) я отправился в сторону краеведческого музея, заранее уведомленный о «нерегулярном характере» его работы. Вход в трехэтажное здание действительно был закрыт, но удалось выяснить, что через 1,5–2 часа сотрудники, возможно, появятся. В двух шагах от музея располагается своеобразный нефритовый центр с соответствующими магазинами, мастерской и рынком.
Местные жители на улицах постоянно предлагают купить довольно красивые экземпляры. Яне отношу себя к тонким ценителям и знатокам этого минерала, но каждый раз рассматривал его с интересом. До сих пор население Хотана активно собирает белый нефрит в реке Юрункаш, которая протекает в восточной части города.
Во второй половине дня я отправился туда на микроавтобусе; двигала мной не жажда легкой наживы, а попытка, увы, неудачная, посетить расположенную на берегу ковровую фабрику. Вдоль частично пересохшего русла двигались два-три десятка людей и внимательно изучали речную гальку. Не берусь судить, насколько успешным был их поиск.
Зато на нефритовом рынке в воскресный день глаза разбегались. Там впервые узнал, что местный белый нефрит нельзя путать с аналогичным минералом из провинции Цинхай, который по качеству значительно уступает хотанскому. Необыкновенно понравились мне крупные камни, которые мужчина средних лет собирал, по его словам, в предгорьях Куньлуня. Многие из них, похоже, не имели отношения к нефриту, хотя выглядели бесподобно. Мелькнула мысль о покупке приглянувшихся образцов, но я ее тут же решительно прогнал, представив себе изрядно потяжелевший в таком случае рюкзак и впереди дальнюю дорогу.
Как полагают специалисты, в горах Куньлуня и Алтынтага, на участке от Ташкургана до Чарклыка протяженное-тью 1100 км, залегает 210 тыс. — 280 тыс. тонн хотанского нефрита, что составляет весьма существенную часть мировых запасов минерала. В настоящее время годовая добыча этого камня составляет 120–150 тонн, большая его часть отправляется во внутренние районы страны на переработку. В столичном Музее Гугун, например, хранится удивительная резная композиция «Да Юй покоряет водную стихию», выполненная на целом куске хотанского нефрита весом несколько тонн. На транспортировку камня, его обработку и уникальную резку ушло около 10 лет.
Специализированная мастерская в связи с выходным днем была закрыта. Однако в одном из магазинов чрезвычайно любезные дамы в течение часа показывали всю коллекцию, несмотря на то, что я предупредил их: ничего покупать не буду. На прощание они подарили красочный набор открыток с лучшими работами местных умельцев.
Пришла пора посмотреть местный музей, где выставлены мумифицированные останки людей, населявших оазисы сотни и тысячи лет назад. Для посетителя, хотя бы поверхностно знакомого с обширной литературой о древних памятниках, обнаруженных в оазисе, несколько музейных залов особого интереса не представляют. Как известно, в районе Хотана много и исключительно эффективно работал англичанин А. Стейн. Вначале XX века он обследовал развалины Йоткана (11 км к западу от современного города), который, по мнению ряда ученых, был столицей древнего княжества, и Дандан-уйлыка (в пустыне Такла-Макан), раскопал ступу в Раваке, выявил буддийские святилища в Домоко и т. д.
С середины XX века по настоящее время в Хотанском оазисе трудятся китайские археологи. В 1979 году они вели раскопки в Маликавати (25 км к югу от Хотана), в 90-х годах прошлого века к ним присоединились японские специалисты. Скромная экспозиция рассказывает лишь о некоторых находках последних десятилетий.
В конце XIX— начале XX века Хотан постоянно привлекал внимание иностранных путешественников и ученых.
Согласно сведениями. М. Пржевальского, побывавшего в этих местах во второй половине 1885 года, обширный оазис «лежит на абсолютной высоте 4400 футов (примерно 1340 метров. — Н. А.) и орошается водой двух рек — Юрункаш и Каракаш, соединяющихся верст за сотню ниже в одну реку», т. е. р. Хотан. Кроме окрестных деревень, он включает три города: собственно Хотан, Юрункаш и Каракаш. В Хотане, на левом берегу реки Юрункаш, находится администрация округа, Юрункаш расположен на ее правом берегу, а Каракаш — в западной части оазиса, на левом берегу реки Каракаш. Население оазиса — «около 300 тысяч душ обоего пола», «все магометане — сунниты».
Много интересного о жизни в старом Хотане поведал С. Гедин, неоднократно приезжавший туда во время экспедиции 1893–1897 годов. Особенно впечатлил его эпизод, наглядно проиллюстрировавший особенности китайского правосудия.
Весной 1895 года путешественник обследовал западную часть Такла-Макан, где в условиях продолжительного отсутствия воды стал пленником «царства могильной тишины», потерял практически весь караван, а сам выжил лишь благодаря личному мужеству и счастливому стечению обстоятельств. Последующие странствия и приключения в какой-то степени заслонили драматические события недавнего прошлого, но они напомнили о себе летом 1896 года. Прибыв в Хотан, ученый обнаружил на квартире значительную часть походного багажа, пропавшего в пустыне. Его прислал местный правитель (маньчж. амбань) по фамилии Лю.
За год до этого неожиданно объявился револьвер шведского производства. Некий торговец Юсуф пытался подарить его аксакалу (старейшина) западно-туркестанских купцов, чтобы склонить его на свою сторону. Однако тот не принял щедрого подношения и строго допросил Юсуфа относительно происхождения огнестрельного оружия. В процессе длительного расследования были выявлены две группы лиц, подозревавшихся в причастности к похищению дорогостоящего снаряжения экспедиции. Чиновники нашли также некоторые предметы, считавшиеся навсегда утраченными.
Подозреваемых на допросах регулярно секли, добиваясь от них исчерпывающих признаний и разъяснений. Когда приехал С. Гедин, следствие заметно активизировалось. Амбань решил прибегнуть к пыткам, но швед твердо воспротивился этому, подчеркнув, что у него на родине не допускается жестокое обращение даже с преступниками; если подозреваемые будут подвержены телесным наказаниям, то он немедленно покинет город. Господин Лю уступил требованию иностранца и вскоре вынес приговор, который заслуживает того, чтобы быть процитированным: «Одна из двух обвиняемых сторон лжет, но так как следствием не установлено, которая именно, то я приговариваю обе стороны уплатить нашему гостю в течение двух дней стоимость пропавших вещей».
Путешественник попробовал было отказаться от денег, но хотанский правитель категорично заявил: «Возможно, деньги Вам не нужны, но для китайского правительства очень важно показать своим подданным, что они не могут безнаказанно грабить проезжих европейцев; в противном случае грабежи могут повториться, когда прибудут новые путешественники». По мнению С. Гедина, проявленные высокопоставленным администратором справедливость и энергия «были поистине необычными для китайского чиновника», но представляется, что он был неправ.
Тысячелетиями государство в этой стране добивалось от населения полного и беспрекословного подчинения. Менялись эпохи и династии, происходили социальные взрывы и потрясения, но неизменным был курс правящей элиты на жесткое преследование тех, кто своими действиями создавал угрозу устоям общества или его безопасности. Конечно, всегда оставалось место для злоупотреблений и самодурства во властных структурах, нерадивости и продажности чиновничьего сословия, убийств и насилия, разбойных нападений, грабежей и краж, но китайцы в массе своей всегда с опаской относились к суду и поэтому не торопились преступать закон.
Нечто подобное можно наблюдать и в современном Китае. После нескольких десятилетий топтания на месте КНР бурно финишировала во втором тысячелетии и на всех парусах устремилась в XXI век. Становление мощной и влиятельной державы, возвращение Сянгана (Гонконг) и Аомэня (Макао), вступление в ВТО в целом на весьма благоприятных условиях, триумфальное завоевание права на проведение летних Олимпийских игр в 2008 году и ЭКСП0-2010, другие яркие достижения на фоне политической стабильности и устойчивого экономического роста в стране заслуживают самой высокой оценки.
Феномен реформируемого Китая особенно отчетливо дал о себе знать во время азиатского финансового кризиса 1997–1998 годов, когда у его соседей бушевали нешуточные социально-экономические и политические страсти, и даже такой мировой колосс, как Япония, столкнулся с немалыми трудностями. КНР смогла безболезненно решить возникшие «факторы неустойчивости» и оказала определенную помощь ряду государств.
Между тем начавшиеся с конца 70-х годов прошлого века реформы не только привели к удивительным и грандиозным переменам в обществе, но и спровоцировали появление абсолютно новых для социалистического Китая видов преступлений, заставили по-иному взглянуть на криминогенную ситуацию в стране. Если раньше о совершаемых преступлениях узнавали в основном из средств массовой информации, то в последние годы с ними приходится сталкиваться и в быту. В этой связи достаточно обратиться к личному опыту.
На протяжении ряда лет мы с дочерью 1–2 недели проводили в замечательном курортном городе Циндао (провинция Шаньдун), расположенном на берегу Желтого моря. Живописные бухты и песчаные пляжи, удивительная архитектура в немецком стиле начала XX века, комфортное проживание в пансионате агентства Синьхуа, роскошные морепродукты и пиво давали возможность прекрасно отдохнуть и существенно повышали жизненный тонус. Однако ежегодно (с 2000 по 2002 г.) нас обкрадывали на пляже, а однажды унесли абсолютно все вещи, оставив бедных иностранцев в купальных костюмах. Стоит, пожалуй, напомнить, что Циндао— это будущий олимпийский город, там запланировано проведение парусной регаты. Полицейские из раза в раз исправно выполняли предписанные формальности, выражали искреннее сочувствие, а в наиболее критический момент даже выделили одну майку на двоих и деньги на такси, но воров так и не поймали.
Безусловно, подобные эпизоды негативно влияют на настроение, тем не менее следует признать, что преступность в Китае находится под контролем властей, поэтому вечерние прогулки в различных районах любых городов, полуночные трапезы на свежем воздухе, возвращения дочери из дискотеки в предрассветные часы во время летних каникул не вызывали опасений.
Немаловажную роль в обеспечении и поддержании общественного порядка и социальной стабильности играют суровые наказания, которые предусмотрены для нарушителей закона. Руководство страны требует от правоохранительных органов целенаправленной и бескомпромиссной борьбы с преступниками, невзирая на чины должностных лиц. Относительно недавно по приговору суда расстреляны бывшие заместитель председателя Постоянного комитета Всекитайского собрания народных представителей (национальный парламент) Чэн Кэцзе и вице-губернатор провинции Цзянси Ху Чанцин; смертную казнь с двухлетней отсрочкой исполнения приговора получили прежние мэр индустриального Шэньяна (административный центр провинции Ляонин) Му Суйсинь и заместитель министра общественной безопасности КНР Ли Цзичжоу; 16 лет проведет в тюрыме некогда всесильный член политбюро ЦК КПК, секретарь пекинского горкома и мэр столицы Чэнь Ситун и т. д.
Китайских лидеров мало волнуют либеральные рассуждения в Совете Европы о недопустимости применения смертной казни. Они чувствуют поддержку со стороны широкой общественности и убеждены: принимаемые нормы права должны в первую очередь отражать конкретные реалии их страны и защищать интересы законопослушных граждан. Неудивительно, что иностранцы ощущают себя здесь в безопасности и достаточно комфортно.
После знакомства с экспонатами исторического музея я отправился на центральный базар, ибо из опыта регулярных поездок по Средней Азии времен Советского Союза давно знаю, что значительную часть воскресного дня лучше всего проводить именно там. На Востоке о более или менее крупных населенных пунктах с давними традициями трудно составить целостное представление, не окунувшись в праздничную атмосферу обилия и разнообразия ассортимента товаров, оживленной и динамичной торговли, красочных семейных выходов, предусматривающих посещение ресторана либо харчевни, эмоциональных встреч родственников и старых знакомых с обязательным обменом новостями и т. д. В большинстве синьцзянских городов, в которых удалось побывать, базарным также объявлен седьмой день недели, хотя кое-где удивительное по своему размаху и колориту действо происходит в пятницу.
В Хотане главный базар расположен на востоке, куда из центра надо добираться на микроавтобусе (в пределах 7— 10 минут). Если подъезжать к нему со стороны окрестных сел, то можно легко оказаться в компании с овечками и домашней птицей, хотя строгие женщины-контролеры в таких случаях выражают явное неудовольствие. Большую часть своих грузов местные жители везут все-таки на арбах— двухколесных повозках, запряженных ослами.
У нас обычно довольно скептически относятся к этим животным-трудягам, почему-то сразу обращая внимание на их умственные способности. Можно подумать, что другой домашний скот стоит на принципиально иной ступени интеллектуального развития. Крестьяне Срединного государства активно задействуют ослов в качестве тягловой силы по всей стране, включая и пригороды Пекина. Что же касается засушливых районов, то тут эти неприхотливые животные попросту незаменимы. Они не требуют много корма, мобильны и выносливы, неплохо переносят жару, да и на вкус ослятина, на мой взгляд, ничуть не уступает говядине, а в холодном виде она явно предпочтительнее.
На базарной площади кипела бурная жизнь: кто-то только еще разгружал свои повозки с привезенным на продажу товаром; другие, наоборот, уже закупили все самое необходимое.
В конце XIX века Н. М. Пржевальский писал, что торговля на хотанском базаре, который он, кстати, оценивал как «большой», по сравнению с другими в округе, «до крайности мелочная: в одной лавчонке сидит продавец с десятком дынь и арбузов, маленькой кучкой персиков или каких-либо овощей; в другой высыпано на мешках по пуду, или того меньше пшеницы, риса, кукурузы, несколько пригоршней каких-то семян, связка чесноку, сушеные абрикосы, шептала (сушеные персики или абрикосы с косточкой. — Н. А.) и изюм; в третьей продаются пирожки, пельмени, суп, жареное мясо, все это тут же и стряпают; в четвертой выставлено несколько фунтов белого сахара, рядом с которым лежат — стручковый перец, табак и зажигательные спички; в пятой разложена кучка железного хлама, и при нем работает кузнец; в шестой продают и тут же шьют сапоги; в седьмой висит баранья туша; в восьмой торгуют меховыми шапками, халатами и другой одеждой как мужской, так и женской; в девятой разложены русские красные товары— ситцы, кумач, плис (хлопчатобумажный бархат. — Н. А.), тесемки и т. п.; в десятой продаются серебряные браслеты, серьги, кольца, гребенки, зеркальца, румяна, пудра и другие принадлежности женского туалета; в одиннадцатой сидит цирюльник, совершающий публично свои операции — подстригание усов и бороды, а также бритье головы или волос в ноздрях и ушах; в двенадцатой продают глиняную посуду и сухие тыквы для воды; словом, до последней лавчонки все в том же роде. Кроме того, по базару снуют разносчики с разными мелочами (булки, фрукты, спички и т. п.) и выкрикивают о своих товарах…»
По его словам, на базаре всегда невообразимая толкотня, для местных жителей это «настоящий клуб, где передаются все новости». Многие приходят издалека исключительно для того, «чтобы поболтать и узнать что-нибудь новенькое». Торгуют мужчины и женщины, цен больших не запрашивают.
Спустя сто с лишним лет выявить здесь какие-то принципиальные изменения довольно трудно, если не обращать особого внимания на немногочисленные предметы, в той или иной степени связанные с научно-техническими достижениями XX века, — сомнительного качества бытовую аудио- и видеотехнику, электроприборы и т. п. За таким товаром уважающий себя покупатель идет, как правило, в универмаг, а не на базар.
В силу понятных причин исчезли «русские красные товары», зато у торговцев сейчас неизменно богатый выбор ковров, изделий из шелка и войлока. Странно, что они не попались на глаза знаменитому путешественнику. Его современники, посещавшие оазис примерно в те же годы и несколько позже, обращали на них внимание в первую очередь.
Неожиданно много оказалось на базаре дров. При стабильных 35 градусах тепла в середине сентября и постоянно ощущавшемся соседстве знойной пустыни Такла-Макан было крайне сложно определить конкретные причины массового спроса на них.
Палочкой-выручалочкой для обитателей безжалостной пустыни на протяжении тысячелетий являются евразийские тополя (кит. хуяншу). Их родина — Синьцзян, про эти деревья говорят, что они могут прожить около тысячи лет, потом твердо стоят другую тысячу лет и остаются неповрежденными еще одну тысячу лет, пока лежат на песке. Их ключевую роль в жизни местного населения при всем желании переоценить невозможно. Иногда даже кажется, что евразийские тополя — это Божий дар людям, волею судеб оказавшимся в чрезвычайно суровой среде обитания.
Удивительные деревья пришли на помощь и исследователям данного региона. Все деревянные находки, начиная от обычных ложек и кончая гробами усопших, оказались в хорошем состоянии, что позволило археологам получить бесценный материал для своих научных изысканий. С помощью погибших, но не упавших хуяншу удавалось и удается разыскивать следы древних государств и поселений, отдельные захоронения и могильники.