Пришлось закусить щеку изнутри, чтобы сдержать все слова, что рвались наружу. Россовой глядел нашкодившим котом, но упрямая решимость никуда из глаз не делась. А взрослый человек, казалось бы… Нет, права была крестная, когда говорила про первые сорок лет детства мальчика. И почему все вокруг пытаются подумать за меня? Ивар на это только пожал плечами.
— Дурак, да?
— Почему же? — взвинченное состояние сменилось усталостью, я подперла потяжелевшую голову ладонью.
Ивар, пользуясь тем, что мы были в зале одни — Левачев и Прозоровский деликатно оставили нас наедине, хотя я не сомневаюсь, что менталист успешно подслушивал — опустился на пол перед моим креслом, утыкаясь лбом в мои колени. Мягко запустила пальцы в густые волосы.
— Потому что все время думаю, что знаю все лучше других. Отец всегда говорил, что меня погубит самомнение.
— Скорее привычка все на себе тащить. В этом мы похожи. Забываем, что у других есть собственные головы на плечах…
— …и что они могли сами бы что-то сделать без моего авторитетного мнения, — неожиданно в один голос закончили мы.
— Тебя ведь саму что-то беспокоит? — он разве что не мурчал как большой кот под ласковыми поглаживаниями.
— Да. Все и сразу. Я не знаю, что делать. Мне страшно…
На последней фразе голос сел до неразборчивого шепота. Россовой стянул меня с кресла на пол, устраивая рядом. На миг чуть напрягся, поднимая голову, но плечи тут же расслабились, а я обернулась — рядом присел Прозоровский. "Ты сама же пытаешься тянуть все на себе, сразу после вашего разговора", — прозвучало в голове. Получилось только грустно усмехнуться, опуская потяжелевшую голову на плечо Ивара. Рыжий обнял меня с другой стороны, а желание бросить этот мир с его интригами стало еще острее.
— Я бы с таким удовольствием просто убралась из этого мира вместе с вами…
— Нас присяга не пустит. Увы, Яра, — едва слышно выдохнул менталист.
— А тебя просто так не отпустит Чернов. Раз уж он двадцать лет терпеливо изводил всех, то и в другом мире до тебя дотянется. Нам придется сначала избавиться от него. А там уже будем что-то решать.
Я кивнула, показывая, что услышала. Да уж, перспектива жить с мыслью, что однажды по мою душу придет желающий моей крови маг, не радовала. А значит бороться с ним все-таки придется. Благо, что не в одиночку. Там и способ вывернуться из всего этого найдется. Их ведь, по сути, почти ничего не держит в этом мире. А еще я эгоистка… А если они не захотят уходить в никуда? Их же в том мире официально нет…
— Ты рано строишь планы, Яра. И громко думаешь.
— И наивно полагаешь, что от этого вопроса у нас голова не болит. Но он сейчас не приоритетен. Проблемы надо решать по мере их поступления, — Россовой погладил меня по спине. — Но поговорим об этом позже.
10
За всей этой суматохой я наблюдала странно отстраненно и в себя пришла только на церемонии сожжения. Погребальный костер, быстро обращающее тело в пепел магическое пламя, странное чувство почти полного одиночества в этом мире. Россовой едва слышно шепнул, что так ощущается обрыв родственных связей у магов, и чем крепче привязанность и ближе родство, тем острее будет ощущение. Мне достался максимально легкий вариант. Я повернулась к Россовому, пытаясь представить, что чувствовал он в те годы. Не удивительно, что на Лихачевского он тогда бросился, совершенно не думая о последствиях. Интересно, как это, стоять на похоронах того, кого считал личным врагом долгие годы?
— Я не воюю с покойниками, Яра.
— Я спросила вслух? — голос по такой погоде слушается через раз, но кажется он разобрал.
— У тебя все на лице написано. После окончания церемонии мы сразу отправимся собираться. Пока Черновы не хватились, нужно увезти тебя подальше.
Я прикрыла глаза. Затяжной красивый сон постепенно превращался в кошмар, тягучий и душащий. Когда все разошлись, я отмерла, направляясь в свои комнаты, не сразу замечая находящегося за спиной Ивара, погруженного в какие-то свои мысли. Находится на открытом пространстве не хотелось, хотя и прекрасно представляла, насколько должна была усилиться охрана. Только когда закрылись двери дворца, мне стало чуть легче.
— Как мы будем добираться?
— Поездом. Портал туда, к сожалению, не дотянется.
Прекрасно. В голове сразу пошли мрачные картинки взрываемых рельсов. Что-то я медленно, но верно, превращаюсь в пессимистку. Надо с этим бороться. Россовой придержал меня за локоть у входа в мою комнату, прислушиваясь к происходящему внутри. Импульс магии — двери раскрываются сами, а у мужчина слабо ухмыляется. Внутри явно нездоровая, но живая, Лина командовала слугами, укладывающими багаж.
— Не переживайте, мы все доставим, — она повернулась к нам, продолжая следить взглядом за работой подчиненных.
Ритмичный стук колес наводил на мысли. Но совсем не на философские. Ритм отличался от привычного по тому миру, в моей спальне на колесах, в кресле напротив, в полураспахнутой рубашке сидел Прозоровский, а мне хотелось сгореть от стыда от происходящего в моей голове. Менталист явно подслушивал, потому что ничем иным я его понимающую улыбку объяснить не могу. А уж когда он поднял взгляд…
Отрезвил обоих Ивар, отвесивший ему подзатыльник, а меня выдернувший из эротических мечт громким:
— Перестань её соблазнять посреди рабочего дня!
— Уже шесть вечера, и уж в первый день долгого путешествия и после нервных сборов можно было бы Яру и не перенапрягать.
От интонации захотелось пробить ладонью лицо. То ли свое, то ли его. Боги, что вообще происходит с моей жизнью? Россовой подошёл ко мне ближе, провел пальцами по дрожащий от напряжения спине и заклинание ослабил зачарованных корсет, заставляющий держать осанку. От горячих рук и поплывшей по телу волны легче не стало. В голове, как в интернете, вертелась фраза "А хорошо бы под этот бит", потому что на первом отрезке пути колеса поезда гремели слишком уж отчётливо.
— Ярослава Игоревна, не ожидал от Вас такой реакции… Дверь закрой, — он повернулся к Косте, — сам решишь, с какой стороны.
Я ни капли не сомневалась, что он останется. Внезапно от горячих ладоней повеяло холодом. В четыре руки они стянули с меня верхнее платье, а в моей голове от каждого прикосновения мутнело. Слова в фразы не складывалось.
Прояснилось только после потока ледяной воды в душе. Когда в глазах посветлело, душ стал теплее. Я обернулась к ним:
— Что это было?
— Кто-то подшил к платью мелкое проклятие похоти.
— Не уверена, что хочу знать о возможных последствиях… Возможно позже.
— Полегчало? — Костя с сочувствием посмотрел на меня.
— Да. Правда… Такой секс втроём мне обломали…
Я надеялась, что выдох они за водой не услышат, но недооценила магов. Россовой потянулся к застежкам, заставляя меня как под гипнозом смотреть на себя, Прозоровский, и так не по протоколу одетый, просто повел плечами, стряхивая рубашку. От медленного стриптиза внутри все сладко сжималось. От осознания простого факта — меня не обломали! — я была готова помочь им и стянуть форму с обоих, но Ивар одним взглядом остановил, прибивая к месту. Морок по-прежнему был на животе, я внимательно посмотрела мужчине в глаза. Тот хмыкнул, скидывая иллюзию, под удивленный присвист Кости.
— Перепахало…
Он звякнул пряжкой ремня, отвлекая меня от старшего товарища. Тот только заклинанием воспользовался. Две секунды — в душевой кабинке поезда становится достаточно тесно, но эта теснота неуютной не была. В четыре руки — принципиально без магии! — они стащил с меня мокрую одежду, облепившую тело, и украшения, помогающие контролировать поток магии, часть из которых я в это время даже ночью не снимала.
Разница ощутимая, скажу я вам… Пришлось ухватиться за плечо Кости, чтобы не упасть.
— Тебе нужна эта полнота ощущений прямо сейчас…
Пока я только могла согласно простонать, не рискуя предполагать, что они задумали. Ивар сзади потёр я о моё бедро, но на попытки протянуть руку отреагировал жёстко — ухватил за запястье:
— Нетерпеливая какая…
И лизнул слишком чувствительны кожу, проходя кончиков языка вдоль венки. Прозоровский тем временем скользнул пальцами по плечу, очертил ключицы и шею, коснулся губ, глядя с явным намёком. Приоткрыла рот, впуская их. Ивар через плечо смотрит на все это, под этими глазами я прикусываю бедную кожу. Рыжий хмыкает:
— Зубастая, как тут тебе доверять-то самое чувствительное?
Пальцы касаются нутра, плавно проникая внутрь, а меня втягивают в поцелуй втроём. Пытаюсь качнуть бёдрами навстречу, но Россовой сегодня взял на себя роль птицы обломинго, удерживая меня на месте. В сознании вспыхивает горячая искра, принося картинки одна другой развратнее, да и фантазии явно не мои, о связывание никогда не задумывалась раньше.