Жирар сравнивает это свидетельство «Пополь-Вуха» с «Чилам-Баламом» из Чумаяля, майяской книгой предсказаний, которая относится к колониальному периоду и подтверждает, что в начале Четвертого Века «пробудились звезды и с того момента берет начало мир».
В этом контексте примечательно также, что древняя аймарская (область озера Титикака) система ориентации тоже включала семь направлений в трех измерениях: четыре направления на страны света, через пересечение которых проходила линия, соединяющая зенит с надиром.
Это — точно такой же процесс, какой встречался в Андах, где «земля» также имеет тайное значение — область звезд, ограниченная ежегодным путем солнца через звезды и представленная пересечением солнцестояний. Символ X, обозначавший пересечение солнцестояний, был майяским иероглифом — кин — для обозначения солнца. Майяское иероглифическое представление о браке между небом и землей — которое, конечно же, предполагает разделение вселенских родителей — состоит из (полярно — экваториального) «бога-Семи на пупке земли».
Смысл «одноногости» бога Унракана/Большой Медведицы заключается в кинетическом «поведении» этого созвездия, то есть в непрерывном вращении, как будто на одной ноге, вокруг Полярной звезды, Полариса. Этот образ содержится во Вращающемся Мевлеви («Кружащемся») у дервишей Турции, ритуальный танец которых включает непрерывное вращение на месте на левой ноге против часовой стрелки, в том же направлении, в каком земля вращается внутри сферы неподвижных звезд. В этом движении дервиш стремится не к экстатическому неистовству, а к сохранению неподвижности в Центре. Слово Унракан дало нам английское слово «ураган». Опыт определения урагана состоит в нахождении в какой-то момент в «центре» шторма, то есть в созерцании в мрачном спокойствии центра бурной круговерти шторма против часовой стрелки.
Слово миграция используется Жираром, который придает ему смысл возрастающей экспансии на новые и все более дальние территории вследствие логики подсечно-огневого земледелия. Этим термином он обозначает не длительные и массовые переселения целых народов по огромному пространству, вынуждаемых к тому нашествием или другим бедствием. Смысл, в котором Жирар использовал данный термин, в археологии обычно выражается понятием «деление»: «Деление — это характерная особенность тропических подсечно-огневых земледельцев, но она встречается у большинства земледельцев, постоянно обитающих в районах с изобилием земли… В процессе деления может в конечном счете происходить постепенное расширение культурной системы на большой территории».
«Несмотря на то, что понятие матриархата может подпадать под весьма широкий диапазон социальных идеологий, оказываться полезным для представления разнообразных точек зрения и искусно заполнять промежутки в наших знаниях о прошлом, оно, тем не менее, просто не имеет никакой научной обоснованности. Это — чистая спекуляция, которая со всей очевидностью подходит под все что угодно, кроме фактов».
«Наводящему такой ужас тигру Востока он [ягуар] равен по свирепости; и это, быть может, является следствием того, что он по своим повадкам является в большей мере ночным хищником, что он редко выходит из глубоких болот или почти непроницаемых чащ, джунглей или тернистых кустов, виноградных лоз и густой растительности, которую составляют заросли чапарели в Техасе и Мексике, или густых и непроходимых лесов Центральной и Южной Америки, чтобы напасть на человека. Из своего логова в таких почти недоступных местах ягуар выходит побродить лишь на закате дня и в течение темного времени суток завладевает своей добычей. На протяжении всей ночи он бродит за пределами своего логова, но наиболее часто он встречается при лунном свете…»
Этот мотив «тусклой луны» широко распространен по всей Южной Америке, как, например, среди уитото, сапаро и куна. Интересно, что Луна у них является длинноносым братом, который в стиле истинного матриархата сует нос в будуар своей сестры, чтобы выявить ее поклонника, и получает за свою заботу чашку сока хенипы (приготовленного из плода тропического дерева). То, что Луна является мужчиной, не имеет ни малейшего значения; важно то, что «лунные» системы родства исчисляются по женской линии, со всеми присущими им проблемами, вытекающими из брачных отношений родных по матери братьев и сестер.
Смысл как кечуанского слова, обозначающего мужа, так и майяского представления, по данному вопросу по эмоциональному уровню и значению в точности соответствует английскому слову, архитектурные корни которого дословно означают «готовый дом».
Согласно Колате, земляные работы вокруг Титикаки «по экологическим соображениям» могли производиться не намного раньше 500 года до н. э., самое большее — около 600 года до н. э.
В этот момент меня осенило, что прежде я никогда не рассматривал положение луны во время событий июньского солнцестояния накануне 650 года н. э. Тогда я обратился к таблицам Тюкермана (рисунки 5.3), которые, как можно заметить, поясняют, что той ночью было полнолуние и луна находилась на 271 градусе, то есть на расстоянии земли от солнца, равному примерно 180 градусам. Но это, увы, — лишь то, что известно как эпизодическое доказательство, и, хотя оно еще больше убедило меня в том, что мифы о Ламе/потопе зафиксировали настолько редкое сочетание небесных событий, что оно составило одно из важнейших событий в андской «священной истории», это полное смысла совпадение в качестве доказательства не имело никакого реального значения.
Догон — народ-племя Мали.
В других мифах, рассказываемых народами с пастушеским прошлым, имеются упоминания мест их возникновения, их пакарин. Как мы уже видели, понятие уак и пакарин есть неотъемлемая деталь мифа о мироздании в районе Титикаки, указывающую на то, Что пастухи когда-то приняли учение Виракочи. Уаки, являвшиеся двуполыми, позволяли вести родословную по обеим линиям, что опять-таки говорит о том, что пастухи, признавшие — посредством обращения к пака-рине — духовное учение района Титикаки, могли принять систему двойной родословной, наряду с крупными земледельческими свершениями. Это действительно сложный аргумент, потому что позднее такие же пастухи — яуйо и уанка — совершенно очевидно прослеживали свою родословную только по мужской линии. Тем не менее, в случае с яуйо ясно, что их мифологический мужской первопредок «начал существовать» около 850 года, в период упадка государства Уари. Так что возможно, хотя и нет никаких способов доказать тот или другой случай, что в действительности все пастухи Анд одно время принимали систему двойного родства, а позже вернулись к родству по мужской линии как к средству выдвижения претензий на землю. Логика, лежащая в основе этих идей, подробно исследуется в главе 8.
Как и в описании Арриаги, второе определение слова илья проясняет атавистическую силу грозового камня: «Каким бы древним он ни был и сколько бы лет ни хранился».
Как уже отмечалось, льямак ньяуин, или альфа и бета Кентавра, являются «глазами Ламы». Мотив алмазной формы, повторяемый в большинстве андских узоров, является «солнечным глазом» — интип ньяуин.
В этом отношении интересно обратить внимание на работу Рэя Уайта в Мачу-Пикчу. Уайт обнаружил вырезанные на камне фундамента Интиуатаны наброски четырех созвездий, правивших четырьмя суйу, или четвертями, империи. Затем он сумел найти три из четырех опознавательных камней с вырезанными на них теми же созвездиями и предложить способ отыскать недостающую в Мачу-Пикчу ушню, которая должна находиться на пересечении линий от (четырех) опознавательных камней. Отношение этой работы к понятию «глаза неба» состоит в том, что изображенные созвездия — Южный Крест, Летний Треугольник, Плеяды й Глаза Ламы — выглядели так, будто они проецировались на камень сверху или «из-за звезд». Иными словами, ракурс этих изображений предполагает наличие некоего объекта «за» звездами, смотрящего на наш мир сквозь звезды небесной сферы, или ojos imaimana («глаза всего рода»), говоря словами из диаграммы Пачакути Ямки.Примеры такого «взгляда с другой стороны» в Старом Свете смотри у Элиада, где, например, мы узнаем, что у тюрко-татар небо — это шатер, где «Млечный Путь — это «шов», а звезды — «отверстия» для света. Согласно представлениям якутов, звезды — это «окна мира».
Другая параллель относится к греху сладострастия в обоих регионах: «Пополь-Вух» идентифицирует сладострастное поведение с циклом огородничества, в частности разнузданное, буйное веселье, олицетворяемое танцем, в то время как в Андах Арриага отмечал, что близнецы мужского пола упоминались как Таки Уауа, «дети танца».
Если следовать животноводческой терминологии, как, например, в поговорке «Эта овца всегда приносит двойню».
Эта последняя альтернативная метафора для полюса вызвала комментарий Дэвида Келли относительно характера архаичной техники языка: «Они [составители мифов], кажется, часто используют две или три различные аналогии, чтобы подчеркнуть тот момент, что они суть именно аналогии, но, похоже, немногие люди признают этот факт».
Авени, например, высказывался в пользу пояса и меча Ориона, потому что «Огненное созвездие должно состоять из двух рядов звезд, образующих острый угол».
Прецессия смещается приблизительно на один градус в течение каждых семидесяти двух лет. Рисунок 6.2 показывает наступление гелиакического восхода Млечного Пути в июньское солнцестояние около 200 года до н. э., в то время как Рисунок 2.10а показывает прекращение этого явления примерно в 650 году н. э., то есть приблизительно через 850 лет (850 разделить на 72 равно 11,8).
«Atau о ataucay. La ventura en guerras, о honores сото Sami. La ventura en juegos, о yananua, у cussi. La ventura en obras, о succesos temporales…»
Лоренсо Уэртас Вальехос сообщает любопытные сведения из записок «искоренителя» области Кахатамбо в северной Сьерре: «…Близнецы рассматривались как дети звезд, называемых Чучу Коильор [= кечуа «двойные звезды»]». Увы, «искоренители» пренебрегли возможностью поинтересоваться тождеством этих звезд.
Последующими уроками по истории развития сравнительного метода я обязан неизданным примечаниям лекции Герты фон Дехенд.
Роберт Гейне-Гелдерн отмечает, что между 1775 и 1885 годом северо-западные тихоокеанские течения вынесли на Тихоокеанское побережье Америки двадцать японских джонок, в среднем по одной каждые пять лет.
«Лаккампу ауира, la via lactea, о el que llaman camino de Santiago».
Археологи связывают конец Раннего Горизонта и начало Раннего Промежуточного периода с 200 годом до н. э.
Разработанная для андской горной местности археологическая хронология основана на изучении керамических слоев с приблизительно абсолютной датировкой, обеспечиваемой посредством радиоуглеродного метода измерений. Ранний Промежуточный период (приблизительно 200 год до н. э. — примерно 600 год н. э.) предшествовал наступлению состояния войны. Так называемый Средний Горизонт — отмечающий возвышение Уари и период интенсивного политического и идеологического обмена вверх и вниз по Андам — начался где-то между 550 и 600 годом н. э. Моусли и Ланнинг, например, предпочитают называть 600 год, в то время как другие следуют за Менцелем, предпочитавшим 550 год. Ради ясности я не стал использовать в тексте принятые в археологии названия периодов и вместо этого следовал хронологии Менделя, интерпретированной Анитой Кук с точки зрения абсолютных дат всякий раз, когда текст определенных статей говорит об археологических периодах — или я также использовал абсолютные даты, предлагаемые авторами отдельных статей. Следуя этой установке, далее, в определенных параграфах я упоминал «конец Среднего Горизонта 1В» (625–650 годы н. э.) просто как 650 год н. э. Не все археологи согласятся с каждой из этих абсолютных дат, но, насколько я понимаю, ни один археолог не стал бы серьезно оспаривать какую-либо дату, названную в данной главе, ввиду того, что я не нарушал значение датировок, основанных на керамике, и что такие датировки в археологической литературе даются с приблизительным коэффициентом допуска в плюс-минус пятьдесят лет.
Аналогичным образом Марта Андерс основу бурных событий, сопровождавших возвышение Уари, видела в наличии экологического кризиса:«Перед нами имеются образцы поразительного ритуального поведения в период между 600 и 700 годом н. э., выразившиеся в ряде захоронений принесенной в жертву богам отборно-церемониальной глиняной посуды, которая была разбита вдребезги и брошена в ямы… Я заподозрила, что они являют собой… ответ на своего рода экологический стресс. Поскольку пиктограммы — кошачьи, птицы, змеи — указывают на посвящение громадного внимания изобилию и воспроизводству, я подозреваю, что эти жертвоприношения задумывались как пагапу или как ритуальные подношения уамани, или горному божеству, которое приносит изобилие зерновых культур и животных».
Согласно Исбеллу, Серро Бауль — это «самый древний из идентифицированных провинциальных административных центров Уари».
Представление Колаты о характере вождей в Тиауанако в отдельных пунктах соприкасается со структуралистским анализом, который понимает религиозную идеологию как стратегию, предпринимавшуюся элитами для достижения контроля над ресурсами. Мое собственное мнение состоит в том, что на основе одних только археологических данных еще рано судить, является ли связь Тиауанако с широко раскинувшейся сетью ресурсов доказательством расчетливого «управления» или доказательством того, что археологи вызывают «адаптивным развитием». Иными словами, влияние Тиауанако может в одинаковой степени служить доказательством и того, что оно обладало хорошими идеями, и того, что оно обладало хорошими методами, которые охотно копировали другие. Как мы уже видели, этноисторические и мифологические данные об индейских общинах нагорья настоятельно указывают на то, что вплоть до самого «потопа» 650 года н. э. земледельческие общины Анд рассматривались Тиауанако в качестве силы, пригодной для объединения свободных, независимых и процветающих народов вверх и вниз по Андам.Уяснить этот вопрос может помочь, например, такая аналогия. Во время депрессии 1930-х годов правительство Соединенных Штатов предприняло электрификацию сельской местности в долине реки Теннесси. Существует известное количество футов кинохроники о той ночи, когда были включены лампочки. Сотни фермеров демонстративно выбрасывали свои керосиновые лампы в гигантский костер: адаптивное развитие. Точно так же можно было бы говорить, как принято с марксистской точки зрения, о создании новых «рынков пленников», но, по крайней мере той ночью, последними людьми, которые рассматривали бы себя «преследуемыми», были именно фермеры долины Теннесси.Достаточно сказать, что Тиауанако, похоже, никогда не содержало постоянного войска. Даже внутри глубинных районов Тиауанако использование военной силы было крайне редким явлением. Как и по правилу большого пальца, чем дальше от бассейна Титикаки расширяло свое влияние Тиауанако, тем менее вероятной становилась возможность оказывать его силой оружия. Влияние Тиауанако было также сильно, как и его идеи.
«…За весьма редкими исключениями, экспансия Тиауанако не была результатом главенства милитаристской стратегии, которую бы сознательно выработали правители Тиауанако и которая бы осуществлялась силой оружия…, равно как не была его экспансия и деянием царя-воина, опиравшегося на огромное постоянное войско, готовое в любой момент завоевывать, устрашать и угнетать местное население» (Колата).
Хорошо осведомленные в области астрономии, капаки управляли календарем, объединяя использование ресурсов и ритуальную деятельности по всему бассейну Титикаки. В этом смысле они заслуживали свой хлеб руководством, основанным на знании и опыте. Далее, археологические данные подсказывают, что они не окружали себя роскошью или внешними атрибутами власти. В 650 году н. э. их кварталы в так называемом комплексе Путуни были весьма скромны (Колата).
Говоря о комплексе Пикильякта в Уари, Мак-ЭвЯн отмечал: «Результатом такой модели поселения является выбор стратегии, специально разработанной, приспособленной и сориентированной… для такого общества, в котором бы административные и экономические процессы получили приоритет перед ритуальной практикой». Исбелл и Мак-Эван нашли в строениях Уари «мало свидетельств о крупных гражданских ритуалах». Конклин замечает: «В архитектуре Уари в обширных местах, которые были исследованы, пока еще не обнаружено вообще никаких иконографических изображений. Полное отсутствие вырезанных из камня изображений или фресок вполне можно было бы истолковать как некую форму запрета». Джон Топик упоминал относительно «низкое идеологическое содержание» керамики Уари. Исбелл предполагает, что победа Уари в Мокегуа «способствовала переориентации общества Уари на более милитаристские и светские формы правления».
Эта тенденция в Тиауанако выражается не только в систематическом распространении земледельческих колоний, снабжаемых караванами лам из бассейна Титикаки, но также тем фактом, что в то же самое время, когда вожди Тиауанако посвятили Акапану культу воинов, они взамен ее развернули на новой земле строительство святыни Пума Пунку («Львиные Ворота»). Четырехъярусная платформа пирамиды, с собственной системой каскадов водопадов и изящно вырезанными из камня архитравами, Пума Пунку называлась «одной из самых красивых и сложных в архитектурном отношении строений, когда-либо созданных в древнем андском мире» (Колата). Она находилась над основными воротами этого строения, где первоначально располагалась фигура Бога Ворот, о значении которого для земледельческой цивилизации уже было подробно рассказано выше. Эта фигура была ошибочно перемещена к воротам в Каласасайю в неизвестное время и неизвестными людьми.
Обсидиановые наконечники всегда находили в Уари по соседству с культовыми трофейными головами. Спектрографический анализ тщательно отделанных обсидиановых наконечников в Серро Амару указывает на их происхождение из долины Куско. Как и в пяти сотнях миль к югу, в долине Куско в Пикильякте, археологи нашли здесь «совершенно очевидное жертвоприношение из десяти человеческих черепов… характерную форму церемониального поведения в Уари».
Колата предполагает, что основание (приблизительно в 650 году н. э.) Пумы Пунку, земной святыни земледельческого мировоззрения в Тиауанако, к югу от Акапаны, в период правления воинов могло впервые представлять собой воплощение в пространственную форму идеи сословных делений. В это время, как доказывает Колата, господствовали над Тиауанако жрецы воинов. Как я уже говорил, эту действительность можно также интерпретировать и таким образом, что обусловливала деление на три сословия, весьма похожее на деление древнего ведийского общества на священников (браминов), воинов (раджпутов) и земледельцев (дхунджей).
Одним из аспектов этой традиции была попытка некоторых местных хронистов примирить библейскую и андскую традиции. С разной степенью осторожности ученые теперь соглашаются с тем, что в период после конкисты это стремление могло основываться на нескольких более ранних источниках исторической перспективы. Саломон называл этот период «ренессансом», указывая, в частности, на Пачакути Ямки и Гуамана Пому, но считал, что это замечание предполагает, что представленные ими идеи являли собой «переосмысление» прошлого, основанное на очевидном стремлений Гуамана Помы примирить библейские и андские хронологии. (Саломон цитировал, но со всей очевидностью относился скептически к утверждению Тернера о том, что такие труды, как уарочирийские мифы, имеют структурные сходства с Библией вследствие схожести структурных исторических условий.) С другой стороны, что касается Гуамана Помы (кого даже наиболее придирчивый из ученых назвал «рехнувшимся» [Хемминг]), Моника Харнс недавно показала, что ряд портретов инкских царей, написанных без обращения к Гуаману Поме неизвестным художником в середине XVIII столетия, «содержал генеалогию царей, которая до тех пор считалась уникальной особенностью повествования Гуамана Помы, законченного в 1615 году… И Гуаман Пома Аяла, и неизвестный художник… [видимо]… опирались на общую историческую традицию… Потрясающее сходство между исторической философией, лежащей в основе как неизвестных портретов, так и генеалогии инков Гуамана Помы, заставляют думать, что этот последний хронист был не единственным творческим и оригинальным индивидуумом, не поглощенным западной логикой, а в большей мере выразителем альтернативной исторической традиции, которую, быть может, и не изобретал он сам».Мое личное мнение состоит в том, что такие авторы, как Гуаман Пома, черпали вдохновение в андской мифологической традиции, которая, согласно изложенным в данной книге аргументам, имела гораздо больше общего с библейской традицией, нежели просто «структуру».
«Глава 3, излагающая миф о потопе, и глава 4, повествующая об исчезновении Солнца, заканчивает раздел, посвященный седой старине» (Саломон).
Эта тема поднимается в первой главе уарочирийских мифов и затем разрабатывается в главе 27.
Слово кару, входящее в имя Уальяльо Каруинчо, происходит из кечуа и означает «очень далекое» или «чужестранца», когда применяется по отношению к людям.
Из главы 2 этoй книги у читателя может сложиться впечатление, будто жрецы-астрономы у инков одевались в грубую сутану, постились и проживали в одиночестве в горах таким же образом, как и самец ламы в мифе о потопе. По моему мнению, эта традиция должна восходить к Тиауанако и просто иным способом указывает по существу на скромный образ жизни капаков бассейна озера Титикаки, выраженный в таких же скромных кварталах их проживания в Тиауанако.
Зятя ведут в антис, традиционно ассоциируемый с «дикостью» амазонских племен восточных склонов и долин. Антисуйу — простирающееся до дебрей Амазонки — являлось инкским названием восточной четверти империи. Саломон отмечает, что слово антис может также означать расположенные ниже и покрытые лесами области чаупиюнги, простирающиеся на запад, до Тихого океана, однако в случае с зятем его ведут вверх, что в Уарочири означает на восток.
Весьма вероятно также, что слово спай, буквально — «считать», встречаемое в данном мифологическом контексте (определяющее способность собрать множество рабочей силы в качестве демонстрации большого политического могущества), объясняет происхождение инкского династического титула юпанки — буквально «ты будешь считать», — принятый не кем иным, как самим Пачакути Инкой.
Эта претензия звучит правдоподобно. Уанка имели очень тесные отношения с Уари. Присутствие Уари на уанкской территории очевидно по двум аспектам. Во-первых, характерная для Уари модель строительства высокогорных террас на прежних пастушеских землях появляется в уанкской области повсюду около 650 года н. э. Брауман полагает, что это представляет собой переход уанкских деревень под управление Уари, в то время как Моусли говорит об «адаптивном развитии». Во всяком случае, одной из наиболее важных святынь в сфере влияния Уари был источник, известный под названием Уариуилька, из которого появились уанка, согласно их собственному утверждению. Если верно мое предложение о том, что Уари сотрудничало с пастухами, то влияние Уари на уанкскую область — которая вплоть до 650 года н. э. была единственным районом за пределами бассейна Титикаки, обладавшим наибольшей численностью стад лам, — может быть результатом включения Уанка в престижную торговлю кокой и продуктами Пачакамака. В свою очередь, это могло бы объяснить исконную вражду между яуйо — которые и сами являлись владельцами караванов лам — и уанка, действовавших совместно с Уари, помогая расширять его влияние вплоть до центрального Тихоокеанского побережья и предоставляя собственные караваны лам для обслуживания торговой сети, которую прежде обслуживали яуйо.
Уэртас Вальехос издал этноисторические документы из Кахатамбо, в которых оратор, член сословия воинов данной области, поклонявшихся Либиаку («молнии»), развивает ту же самую тему. После отправки мальчика в деревню уари (автохтонного народа) они узнают, что жители этой деревни уничтожили мальчика. Тогда деревня разрушается черным снегом и градом, ниспосланным Либиаком. Аналогичным образом столетиями позже инки возьмут на вооружение ту же самую мифологическую стратегию в целях оправдания своих собственных завоеваний. Согласно ГуамануПоме, во времена Пачакути Инки «Бог» в обличье бедного старого человека, ищущего милосердия — еды и одежды, входит на центральную площадь деревень, отмечающих праздники. Если ему отказывали в милости, то деревня подлежала разрушению «Пачакамаком Тиксе Каильей-Уиракочей». Конечно, во времена Пачакути Инки (приблизительно в 1445 году) инки еще были обязаны подчиняться приказам Виракочи.
От греческого «опрокидывать».
«…Марсу… в основном поклонялись более поздние римляне как богу войны, а связка копий, его волшебного оружия, хранилась в храме Марса в Риме и служила как предзнаменование в трудные времена».
Пария — ярко-красный кварцевый кристалл — киноварь, распыляемый для добычи ртути. Кака означает «камень» или «утес».