Пару дней назад мы ожидали гостя из Америки. Речь шла об одной известной личности и пылком почитателе Святой земли. Этот наш знакомый, назовем его Боб, между прочим, еще и потому, что его и без того так звали, ввалился, трясущийся и бледный, в нашу комнату и рассказал нам, что с ним приключилось в автобусе Плонски.
— Обычно я беру такси, — начал Боб, немного подкрепившись выпивкой. — Но сегодня я поехал автобусом. Чтобы держать руку на пульсе едущего населения, если вы понимаете, что я имею в виду. Подходит автобус, и я спрашиваю одного человека, куда идет этот автобус. Человек оказался Плонски.
— Это ваш знакомый?
— Откуда! Я его в жизни не видел. Он просто случайно стоял около меня на остановке и казался совершенно безобидным гражданином. Довольно скоро оказалось, что он предпочитает только иврит и едет по тому же маршруту, что и я. Так что мы оказались вместе и сели рядом на одно сиденье.
Через две остановки Плонски внезапно склонил голову на мое плечо и начал плакать. Это было трогательно, хотя и довольно стыдно. Я спросил его, что случилось, и он рассказал, что потерял свою горячо любимую супругу, эту дешевую шлюшку. Она теперь живет в Нью-Йорке, может быть, я ее случайно знаю. Я пытался утешить его, сказав, что на свете бывают и более худшие вещи, а он, между прочим, назвал свое имя. Плонски сказал мне, что его зовут Плонски, а его жена Ривка, но через "ф". Я заверил его, что мне очень жаль, но эта дама мне незнакома, в конце концов, Нью-Йорк не какое-там провинциальное местечко. Тут Плонски начал жаловаться и канючить, не мог бы я его жене позвонить в Нью-Йорке и убедить ее, чтобы она обязательно вернулась в Израиль. Я пообещал ему сделать все возможное и записал адрес дамы, с "ф", в свою записную книжку. Плонски был вне себя от радости. Он упал мне на шею, расцеловал меня и признался, что я его ангел-спаситель. Но еще через две остановки его глаза вдруг сузились, и он недоверчиво спросил:
"Скажите-ка, а как это вы собираетесь так просто позвонить моей жене?".
Я смущенно переспросил, что он хочет этим сказать, и должен ли я после этого звонить его жене, и не он ли только что умолял меня об этом. Тут он схватил меня за шею…
— Сильно?
— Не сильно, но яростно. В любом случае он схватил меня за горло, затряс и начал кричать: "Я убью тебя, если ты хотя бы в мыслях коснешься моей жены, ты, жалкий ублюдок. Я знаю вас, американских туристов, я не настолько тупой!". Пассажиры оборачивались на нас и, конечно же, составили не лучшее мнение о нью-йоркских евреях, которые думают, что могли бы все купить на свои грязные доллары. Высоко и свято клялся я Плонски не звонить Ривке, даже за все деньги на свете, но он отпустил мою глотку только после того, как я разорвал свою записную книжку на тысячу мелких кусочков. На следующей остановке я вышел. Плонски не удостоил меня даже взглядом и только бормотал, что он, собственно, должен был знать, что нельзя доверять этим приблудным люмпенам из-за границы.
— Не стоит так обобщать, — вставил я. — На вашем месте я бы просто пореже ездил на автобусах.