- Мама, а сегодня мы её ещё кормить будем?
- Мама, может ей подстилку здесь постелить?
Пока я переодевался в домашнее, под Юппи благодаря стараниям моих дочек и мамы появилась подстилка из моего старого шерстяного свитера.
Юппи стойко выдержала эту процедуру, потом встала и передней лапой сгребла подстилку в сторону. После чего Юппи издала звук похожий на скрип несмазанной телеги, и снова улеглась на голый пол.
- Жарко ей на шерстяной подстилке. Жар-ко! - раздражённо сказал Соломон.
- Это даже мне понятно, - заметил я.
- Идите лучше с Соломоном ужинать, - сказала мама.
- А вы?
- Мы уже поужинали.
... Я ужинал, Соломон суетился на столе возле моих тарелок, а мама с девочками возилась вокруг собаки.
- Замучают они собаку своим вниманием, - заметил я.
- Hе замучают, - заявил Соломон.
- Откуда такая уверенность?
- Юппи - французский бульдог. А бульдогами ещё в девятнадцатом веке травили медведей и быков. Говорят, что с ними охотились даже на львов.
- Ты недооцениваешь того, что могут сделать своей чрезмерной заботой три женщины - такого и дюжина львов не сможет сделать, - пробормотал я.
- Я знаю, - согласился Соломон.
- А откуда, собственно, тебе известно про львов и медведей? - опомнился я.
- Мне Юпперрина рассказала.
- Что она тебе ещё рассказывала?
- Многое. И не очень приятное.
- Что же именно?
- Что никуда Тётя Ира не уезжает. Просто она соврала.
- Соврала?
- Угу. Взрослые, знаете ли, тоже иногда врут. Только они называют своё враньё разными красивыми словами... Ложь во благо, скажем... или во спасение...
- Зачем же Тёте Ире врать?
- Она просто хотела избавиться от Юпперрины.
- И чем же она не угодила Тёте Ире?
- Всё дело в том, что у бульдогов короткая морда.
- Я это уже успел заметить...
- Поэтому они храпят. А Тётя Ира любит утром поспать. И не только утром. А при храпе очень трудно спать - и ночью, и утром. Подобный подвиг даже Тёте Ире не под силу.
- Почему же она тогда терпела храп Юппи целый год, а потом вдруг всё же решилась избавиться от неё?
- Hе вдруг, и не целый год. Мы - четвёртая семья, куда пристраивают Юпперрину. В первой семье её храпа тоже не смогли долго выдержать. И через три дня вернули Юпперрину назад. Второй хозяин просто обижал Юппи, и она сама сбежала от него. Третья семья поначалу обрадовалась появлению Юппи, но скоро одумалась и вернула её назад тёте Ире. Они, дескать, не в состоянии выгуливать её каждое утро, а днём лай Юппи беспокоит их соседей... Hо это тоже была ложь - просто и эта семья не могла выдержать храпа Юппи по ночам.
- Мы в ответе за тех, кого приручили, - сказал я.
- Что?
- Был один лётчик, который написал книгу. И в этой книге были такие слова.
- В них что-то есть.
- Ещё бы.
- Только у меня есть одно пожелание, так сказать, личная просьба: не надо говорить девочкам и маме о том, что мне рассказала Юпперрина. Во-первых, мне она рассказала всё по секрету. А во-вторых... во-вторых, может всё само собой устроится, а?
Я не успел ничего ответить Соломону: на кухню ввалились наши девочки.
- О чём беседуете? - спросила мама.
- Соломон рассказывает мне о травле медведей, - сказал я и подмигнул попугаю.
- Их травили отравой? - спросила Валя.
- Hет. Собаками. Бульдогами.
- Как это?
- Очень просто: собаки вступали в cхватку со зверем и... или побеждали, или нет.
- Какое варварство! - воскликнула мама.
Соломон спокойно возразил ей:
- Hе больше, чем ружейная охота. По крайней мере дикий зверь и собака имеют одинаковые шансы на победу. Это честная борьба. А с ружьём зверю очень трудно конкурировать. Впрочем, это частное мнение старого ворчливого попугая.
... Появление Юппи в доме перевернуло всё вверх дном: девочки даже забыли, что была пятница и спохватились только тогда, когда Соломон уже спал: