Глава 30. Монголы. Милиция
– Разрешите, товарищ подполковник?
– А, Семеныч... Входи. – Начальник управления внутренних дел маленького приграничного городка оторвался от бумаг, присмотрелся к вошедшему в кабинет подчиненному и его лицо перекосилось недовольной гримасой. – Ну что там у тебя, – мучительно кривясь, словно в стремлении справиться с неожиданной и очень острой зубной болью, спросил он, сделав майору приглашающий жест рукой. – Говори, что опять стряслось? Если ты насчет беглых зэков, то я уже в курсе. Да только вряд ли они станут переходить границу в нашем районе. Если эти ребята и объявятся в наших краях, скорее всего они рванут севернее.
– Да нет, не зэки. Хуже... – вздохнул майор. Он только что брякнулся в кресло так, словно его ноги, устав сопротивляться силе земного притяжения, сдались окончательно и бесповоротно, и больше подняться он уже не сможет. – Можно воды? – Начальник раздраженно отмахнулся и Семеныч с кряхтеньем потянулся к графинчику. Пока он возился с пробкой, наливая воду заметно дрожащей рукой в сомнительной чистоты стакан, дробно звеня при этом стеклом, наблюдающий за его действиями подполковник наливался нездоровой краснотой.
– Опять с бодуна? Смотри, Семеныч, один раз мне это окончательно надоест, и вылетишь ты у меня без выходного пособия. Тебе оно надо? В прошлый раз из-за твоего запоя пострадало все управление, потому что проверяющая комиссия, вместо того, чтобы... Да что там говорить, сам прекрасно помнишь.
– Да не с бодуна я, не с бодуна, – наконец отозвался выпивший полновесный стакан воды майор. – С того раза больше ни-ни, ты знаешь.
– Так что тогда стряслось?
– Да, понимаешь... черт, даже язык не поворачивается... – Майор замялся, почесал лысеющую голову. – Ты не поверишь, но...
– Да говори уже! – громыхнул подполковник голосом. – Чего словно баба мнешься!
– В общем... – Майор все никак не решался сказать что-то, и хозяин кабинета, потеряв терпение, хотел было громыхнуть теперь рукой – он уже занес над столом плотно сжатый кулак. – Монголы...
– Тьфу, твою мать! – Подполковник все-таки громыхнул, отчего его лицо скривилось еще больше – теперь уже от боли, – и он стал потирать отбитую о стол кисть. – Слушай, Семеныч... – его тон изменился, он теперь шипел, одновременно сверля подчиненного тяжелым милицейским взглядом, – ты мне тут кончай дурака-то валять. Если бы я не работал с тобой вот уже семь лет, и не знал тебя как хорошего, только слегка увлекающегося этим делом, – он выразительно пощелкал пальцем по горлу, – работника и вообще как нормального мужика, я бы сейчас сказал тебе то, что обычно не говорится при дамах. Ты что, россказней старушек наслушался? Ну да, до меня тоже дошли сплетни, будто монголы собираются перейти границу, будто бы их скопилось на той стороне чуть ли не миллион голов, что они устраивают какие-то мотоциклетные учения и что собираются устроить очередной набег, прийти к нам с очередным своим игом, а еще, будто бы они...
– Не сплетни это, – воспользовавшись тем, что подполковник выдохся и умолк, глухо отозвался майор. – Их уже видели здесь, на нашей стороне. Сегодня утром. И пограничная застава на связь не выходит. Подозрительно это.
– Да? – Подполковник вдруг развеселился. Он налил себе воды из графина в тот же стакан, из которого только что пил Семеныч, тоже выпил его залпом и посмотрел на визави с усмешкой. – И кто же этих монголов конкретно видел? Не Авдотья ли Николаевна, которая ходит в нашу управу каждый день докладывать о своих ценных наблюдениях? Да я скорее поверю, что те беглые зэки, из последней ориентировки, рванут все-таки через наш город, чем... Кстати, неплохо бы связаться с пограничниками, чтобы согласовать с ними... – Он вдруг замолчал и озабоченно прищурился. – Подожди, подожди... Говоришь, с ними исчезла связь? – Майор утвердительно кивнул, а подполковник отрицательно покачал головой: – Да нет, чепуха. Какие еще, в жопу, монголы... Сам знаешь, у наших погранцов вечно какая-нибудь ерунда со связью творится. То мы им дозвониться не можем, то они нам. Нет, ерунда это... – Подполковник опять качнул головой.
– Но ведь...
Майор умолк на полуслове, потому что с резким звоном вдруг разлетелось оконное стекло, осыпая мелкими осколками кабинет, а прямо на стол начальника управления грохнулось что-то тяжелое, увесистое, дымящееся, остро пахнущее паленой резиной, и покатилось, сметя преградивший этому «чему-то» графин, а два опытных милиционера поспешно брякнулись на пол.
– Что за дела!
Выждав несколько секунд и убедившись, что второго сюрприза вроде бы не предвидится, подполковник с майором осторожно поднялись и, не решаясь пока приблизиться к высаженному окну, тревожно переглянулись. Пригибаясь, чтобы не стать мишенью, подполковник бросился к личному сейфу, зазвенел извлеченной из кармана связкой ключей, дрогнувшей рукой вставил ключ в замок, распахнул тонкую жестяную дверцу и только с пистолетом в руке почувствовал себя более-менее уверенно.
– Сейчас посмотрим... – Продолжая пригибаться, он подкрался к окну и осторожно выглянул из лишенного стекла оконного проема. В его затылок часто задышал также набравшийся храбрости приблизиться безоружный майор. – Что это... – пораженно прошептал подполковник, ожидавший увидеть какого-нибудь пьяного хулигана, которого уже сноровисто вяжут его подчиненные.
– Я же говорил! – почему-то радостно просипел, потеряв голос, майор. – А вы не верили! И на столе, кстати, не камень, а резиновая пуля.
Внутренний двор милицейского управления был заполнен мотоциклистами в черных телогрейках, со странными широкоствольными автоматами на груди. Урча моторами, они сидели, растянув рты в улыбках, и делали растерянно выглядывающим из окон милиционерам приглашающие жесты руками.
– Чего они хотят? – спросил подполковник, словно надеясь получить от майора обстоятельный ответ. – Вообще, кто это такие? Они, кстати, в зэковских телогрейках. Может, это те самые беглые зэки? Но почему тогда их так много? Их тут голов сто, не меньше! Семеныч, ты видел? Чего молчишь?
– Зачем успокаиваешь самого себя, Иван Петрович? – отозвался наконец тот. – Или не видишь, что это они.
– Кто – они? – В голос подполковника вкрались визгливые нотки и он поспешно замолчал, закашлялся. – Кто – они? – наконец взяв себя в руки, уже почти обычным голосом повторил он.
– Монголы, – обреченно вздохнув, пояснил майор. – Вишь, приглашают. Пошли, что ли, сдаваться...
Группа монголов бойко шастала по этажам управления, выискивая спрятавшихся в кабинетах милицейских работников, выводила их во двор и ставила в строй, уже образованный из вышедших сдаваться добровольно.
– В большом доме все чисто, – доложил плосколицый монгол с идентификационным номером 8-3/5-342, что означало – воин номер триста сорок два пятого отряда, третьего корпуса, восьмой армии, возглавляемой командармом Угедеем. Доклад принял плосколицый монгол с идентификационным номером 8-3/5, что означало – он командир пятого отряда, состоящего из тысячи бойцов, который относится к третьему корпусу той же восьмой армии. – Что делать с пленными?
Тысячник внимательно оглядел неровный строй плененных милиционеров, числом около трех десятков, закованных в собственные же наручники, и бросил что-то короткое по-монгольски, продублировав команду на ломаном русском:
– Расстрелять.
– Подождите! – выкрикнул подполковник Герасимов, начальник милицейского управления, у которого после добровольного выхода во двор отобрали пистолет и, не взирая на чин, не жалеючи надавали по мордасам при попытке что-то возразить. – Вы не имеете права, вы... – Он вдруг потерял голос и тихо завыл, низко опустив голову.
– Выполнять, – скомандовал внимательно выслушавший его заявление монгол-тысячник.
Милиционеры в ужасе закричали, некоторые предприняли запоздалые попытки убежать или высвободиться из сковывающего запястья металла, но были жестоко и с толком биты знающими свое дело монголами, получив многочисленные гематомные довески к уже имеющимся, только что заработанным при пленении. Быстро подавив бунт, рядовые монголы опять расставили их возле стены внутреннего дворика, деловито подровняли и вскинули грозно выглядящие «Панчи». Раздались оглушительные выстрелы и милиционеры попадали подобно сбиваемым шарами кеглям. Сметаемые мощными тяжеловесными пулями, они стукались о кирпичную стену, сбивали друг друга, кувыркались подобно играющим в веселую силовую игру детям...
– За мной! – скомандовал тысячник, когда затих последний милиционер. Он взревел мотором, разворачиваясь, но вдруг притормозил, заметив в груде поверженного противника неясное шевеление. Он молча ткнул пальцем в недобитого милиционера и командир первой сотни, подскочив на мотоцикле вплотную к телу сержанта Копылова, лично произвел контрольный выстрел аккурат в разрез его распахнувшейся на груди рубашки. Удовлетворенно кивнув, тысячник быстро набрал скорость, первым выехал из двора, а за ним гуськом потянулись подчиненные. Выехав на улицу, монголы быстро и четко перестроились в походную колонну, набрали скорость и, быстро прошив небольшой городок, через полчаса влились в основную часть своей двигающейся с крейсерской скоростью армии...
«Бобик», въехавший во двор управления милиции, резко остановился. Его фары как будто недоверчиво мигнули, затем окончательно погасли. Несколько минут машина стояла, затихнув мотором словно в желании затаиться, затем дверцы медленно распахнулись и из ее чрева осторожно, стараясь сделать это бесшумно, выпрыгнули трое молодых ребят в звании младших сержантов.
– Сергеев... – испуганно прошептал маленького роста парень с растрепанными волосами. – Ущипни меня... Господи... А ведь наших-то поубивали...
– Меня бы самого кто ущипнул... – не отрывая глаз от усеявших асфальт неподвижных тел сослуживцев, сдавленно отозвался тот. – Черт побери, но из чего их положили? Почему не видно крови? – Он наморщил лоб, недоверчиво рассматривая усыпавшие землю черные резиновые шарики. – А это что еще за хрень такая...
Третий, рослый парень с короткой, почти под «ноль», стрижкой, ничего не говорил. Он настороженно озирался, боясь неожиданного нападения из-за угла.
– Кто их положил? И что нам теперь делать? – растерянно спросил невысокий.
– Что, что... – неожиданно зло ответил Сергеев. – Выполнять свои обязанности, вот что.
Показывая пример, он шагнул к ближайшему телу, нагнулся над лежавшим на спине с широко раскинутыми руками лейтенантом Романовским, и стал деловито шарить по его карманам. Двое сослуживцев, избавившись, наконец, от столбняка, присели на корточки и принялись делать то же. Их точно выверенные движения позволяли судить о немалом опыте в подобного рода работе.
– Смотри, у этого золотой портсигар! Живут же люди! – обрадованно выкрикнул обыскивающий незнакомого ему капитана Сергеев, а двое посмотрел на него с завистью.
– Позолоченный, наверняка... – пробурчал малорослый коллега, жалея, что не он занялся этим командировочным, оказавшимся столь богатым, капитаном. – Зато у этого, вон, зажигалка точно золотая...
– Что такое! А ну, отставить! – со стоном боли, но неожиданно четко скомандовал лежащий лицом вниз подполковник, когда ему за пазуху залезла чья-то проворная рука. – Чем вы, мать вашу, занимаетесь! Сергеев, ты, что ли? – Он предпринял попытку перевернуться на спину и опять застонал сквозь зубы. – Черт, кажется, сломаны ребра...
Словно разбуженная голосом начальника управления, груда тел, лежавшая до этого недвижно, вдруг зашевелилась, раздались стоны, злая ругань, кто-то издал резкий звук долго сдерживаемых газов...
Испуганно отпрянув от подполковника, Сергеев вскочил, вытянулся в струнку, быстро сбрасывая на асфальт изъятые у сослуживцев предметы; то же сделали его побледневшие сотоварищи.
– Мы... мы это... Мы ищем ключи от наручников, чтобы освободить вас и остальных, товарищ подполковник! – наконец нашелся младший сержант Сергеев.
– Так и освобождайте, мать вашу! – рявкнул почти окончательно пришедший в себя подполковник. – Врачей уже вызвали?
– Н-никак нет, – виновато пробубнил младший сержант. – Я... я сейчас! – Он поспешно полез в карман, выхватил мобильный телефон, принялся нажимать кнопки...