Поколебавшись, он расстегнул подсумок на поясном ремне, извлек оттуда рацию, быстро что-то в нее сказал, и через десяток секунд от замершей армады отделились три мотоцикла с колясками, на бортах которых были нарисованы красные кресты. Сотник мрачно смотрел, как грузят в санитарные мотоциклы тела трех бездыханных воинов, и размышлял, как ему теперь оправдаться перед тысячником. Вообще-то, ему было просто приказано доставить загадочного человека в ставку главкома, относительно же применения силового варианта доставки была инициатива Айтмета лично. Может, не надо было дразнить этого страшного в ярости богатыря, может, стоило его вежливо пригласить?..
Примерно через час командир корпуса, толстый человек небольшого роста, в новехонькой кожаной портупее поверх зэковской робы, обливаясь потом, докладывал Повелителю вселенной о неудаче, постигшей его воинов в переговорах с богатырем:
– Мы его приглашали, Повелитель, мы сделали все, как ты велел… Мои воины говорили с ним вежливо, как с равным, как если бы он был чистокровным монголом, но он отказался. Прикажешь поговорить с ним по-другому? Мои воины могут расстрелять его из дальнобойных «Моссбергов» или применить «Сеть – 12», оружие, присланное недавно нашими украинскими друзьями. Я лично приведу его к тебе на веревке, привязанной к мотоциклу, за которым он будет вынужден бежать со связанными руками. Скажи только слово, и я доставлю тебе дюжину сыромятных ремней, нарезанных из его спины.
Когда молчание затянулось, он заставил себя поднять глаза и испытал неописуемое облегчение, обнаружив Повелителя улыбающимся. От радости у него едва не подкосились ноги.
– Отказался, говоришь, – задумчиво сказал Бастурхан. – Клянусь Небом, этот человек нравится мне все больше.
– Он сказал, что не станет иметь дело ни с кем, кроме тебя, – видя, что Повелитель не намерен отдать распоряжение немедленно подвесить его на веревках и жечь пятки раскаленными углями, осмелился добавить комкор. – Его не устроил ни тысячник, ни даже командир корпуса. – Комкор скромно поклонился.
– А кто вел с ним переговоры? – поинтересовался Повелитель.
– Сотник Айтмет. – Командир корпуса не сразу понял, почему засмеялся Повелитель. Тот смеялся оглушительно, всхлипывая и тут же разражаясь новыми взрывами хохота.
– Сотник! – утирая слезы, пробормотал Бастурхан. – Этот человек послан самим Небом для проверки боеспособности моей армии, а ты послал к нему какого-то сотника… Конечно же, он будет удостоен чести говорить со мной лично.
– Но он сказал, что не собирается ехать в ставку, – сказал командир корпуса мстительно. Самым сильным его желанием сейчас было, чтобы Повелитель разъярился и приказал этого, доставившего столько хлопот человека просто казнить на месте. О том, что Повелитель может приказать казнить его самого, комкор подумал с запозданием, и его опять прошиб успокоившийся было пот. – Он желает… Нет, я просто не могу выговорить это. Извини, Повелитель.
– Говори! – громыхнул Бастурхан. Он поднялся с войлока и принялся ходить, заложив руки за спину, что означало крайнюю степень заинтересованности. – Говори, тебе ничего не будет! Ты смелый воин, ты доказал это в боях под Керчью, когда в одиночку пленил целый взвод опытных русских десантников! Говори, и не бойся, воин.
– Он набрался наглости предположить, что ты сам придешь к нему для переговоров, – прошептал, насилу выдавив из себя эти немыслимо дерзкие для простого смертного слова, комкор. – Извини, Повелитель, я просто передаю то, что сказал тот человек. – Он приложил руку к сердцу и упал на одно колено.
Пауза опять затянулась. Опять комкор не смел поднять головы и только слушал звук тяжелой поступи раздумывающего Потрясателя вселенной. Наконец шаги затихли – судя по всему Повелитель остановился прямо перед ним. На плечо комкора легла тяжелая рука и он непроизвольно съежился.
– Не бойся, смелый воин, в одиночку пленивший роту вооруженных до зубов десантников, – сказал Бастурхан. – Встань. Встань, и слушай меня внимательно… Я буду с ним говорить. Я приду к нему сам.
Комкор ахнул.
– Он очень опасен! – вскричал он, по знаку Повелителя вскакивая на ноги. – Он может наброситься на тебя, он сумел справиться с десятью хорошо обученными воинами, трое из которых сейчас лежат в лазарете, он…
– Я все сказал, – оборвал его Повелитель. – Мне уже не терпится помериться с этим человеком силами… Да будет так! – громыхнул он, и Фридман-младший занес эти исторические слова в толстую ученическую тетрадь.
Глава 37. Президент. Воровки в законе
– Третий раз уже, – проворчала Петровна, когда их в очередной раз подвергли тщательному личному досмотру. – Скажите, наконец, что хотите найти, и мы сами, добровольно все вам выдадим.
– Чисто, – доложила крепкая женщина в форме внутренних войск с погонами прапорщика своему начальнику. Только что она прощупала каждый шов халатов двух закадычных подруг, проткнула тонкой иглой их тапочки, а перед этим воровок в законе сводили в рентгеновский кабинет, где просветили их старые кости специальными всепроникающими лучами.
Крепкий мужчина с генеральскими погонами кивнул.
– Следуйте за мной.
– Следуем, следуем, – проворчала Кузьминична. – Как в тюряге, прям…
– Ну все, с меня хватит! – прошипела Петровна, с кряхтеньем выбираясь из глубокого, с высокой спинкой, кресла. – Пошли, Кузьминична, над нами просто издеваются. – Она обвела взглядом просторную приемную с ковровой дорожкой, ведущей к двери со скромной табличкой «Президент Российской Федерации Подпутин В. В.», остановила взгляд на что-то отбивающем на компьютерной клавиатуре крепком секретаре в гражданском костюме, сидящем прямо, подобно проглотившему линейку человеку, не касаясь при этом спинки стула, и едва сдержалась, чтобы не плюнуть себе под ноги. Из соседнего кресла, два ряда которых стояли параллельно друг другу вдоль двух противоположных стен, с таким же кряхтеньем принялась выбираться Кузьминична.
– Только сколиоз в таком наживать, – неодобрительно проворчала она, а подскочившему генералу хмуро сказала: – Дела у нас. Нам сходняком рулить надо, вопросы решать, а нас тут маринуют. Неча было стрелу забивать, если у вашего пахана времени на нас нет. Мы вам не пацанки какие малолетние, мы люди уважаемые, в авторитете.
– Простите… – растерялся генерал. Он снял фуражку и промокнул лоб прямо рукавом кителя. – Вы не можете просто так уйти, вы…
– Ха! – сказала Петровна. – Хотела б я посмотреть на того, кто рискнул бы попробовать нас остановить.
– Я хотел сказать… Понимаете, отказаться от встречи с президентом Российской Федерации – это равносильно…
– Только давай без пафоса, – поморщилась Петровна.
– Короче, – решительно сказала Кузьминична. – Она подняла руку, чтобы посмотреть на часы, обнаружила пустое запястье и сплюнула, не сдержавшись. – Часов еще лишили… Короче, ждем еще ровно пять минут. Если в течение этого времени нас не примет пахан, мы…
Генерал опять отер рукавом пот и кивнул оторвавшемуся от экрана компьютера секретарю. Тот поднял с телефонного аппарата без наборного диска и клавиатуры трубку, подержал ее, не говоря ни слова, возле уха, и в свою очередь кивнул генералу. Тот вздохнул с облегчением.
– Прошу не волноваться, гражданки, сейчас вас пригласят.
Старушки, не сговариваясь, полезли в карманы халатов, но вспомнили, что у них, помимо часов, мобильных телефонов и расчесок, изъяли карманные зеркальца, и переглянулись. После короткой заминки они принялись прихорашиваться без помощи подручных средств, просто приглаживая волосы пятернями.
Внезапно широченные и высоченные, в два человеческих роста, двери с украшенной государственным гербом табличкой синхронно распахнулись, и двое крепких мужчин в чине полковников, стоящие в проеме, синхронно сделали приглашающие жесты рукой:
– Просим.
Старушки переглянулись и с неожиданно охватившей их робостью неуверенно тронулись с места. По пути они подталкивали друг дружку подобно стеснительным школьницам, не решающимся подойти к понравившимся им мальчишкам, каждая из которых не желает идти первой, а норовит пристроиться в хвост подруге.
Миновав порог, они вошли в огромный, с футбольное поле, Секретный зал Секретного кремлевского дворца и замерли, недоверчиво оглядывая обстановку. Вверху, на высоте примерно пятого этажа стандартного дома, висела огромная, сверкающая драгоценными каменьями, многоярусная люстра, метров примерно десяти в диаметре. Весь зал в разных направлениях пересекали красные ковровые дорожки – наверное, для различного рода церемониалов, – на стенах висели огромные рукописные портреты генсеков и президентов прошлых лет, а прямо напротив входа висел самый большой, метров десяти в высоту, портрет президента действующего, изображенного в полный рост. Крепкой рукой президент держал под уздцы вздыбившегося, оскалившегося крупными здоровыми зубами коня. От рамы исходило сияние украшающих ее драгоценностей – сапфиров, изумрудов, рубинов и прочих разноцветных камней.
– Красотища-то какая… – прошептала пересохшими губами Петровна.
Кузьминична промолчала. Нахмурившись, она пыталась угадать, откуда появится президент. Тем временем двери за спинами старушек бесшумно закрылись и они остались в зале одни.
– Ни стола тебе, ни стула, – с недоумением прокомментировала Кузьминична. – Он гостей стоя, что ли, принимает.
– Н-да, непонятно… – согласилась Петровна.
Они робко прошли в глубину зала, стараясь строго придерживаться центра красной ковровой дорожки, словно сойти с нее на паркет было сопряжено с риском для жизни.
Внезапно в зале потемнело, раздались негромкие звуки музыки и остановившиеся старушки, прислушавшись, с удивлением опознали ее как мелодию знаменитой на весь мир песни «С днем рождения, мистер президент», которую когда-то пела со сцены Мэрилин Монро, поздравляя президента Кеннеди. Через секунду музыка стала громче, в центр зала ударили со всех сторон невидимые прожектора, и в перекрестии их ярких лучей внезапно и словно бы ниоткуда появилась сама актриса. В своем коронном белом платье, она стояла, придерживая его подол, который парашютом раздувался от бьющей снизу плотной струи воздуха.
– Эт-то еще что такое… – едва сумела прошептать ошарашенная Петровна. – Кузьминична, ущипни меня скорее.
Актриса, выждав, вступила в нужном месте голосом и музыкальная тема превратилась в полноценную песню.