Кузьминична с Петровной уверенно распихали сгрудившихся монголов, попросили гаечный ключ и на глазах изумленного воинства запросто поменяли Петровне переднее колесо.
– Вот так-то, сынки, – сказала Кузьминична, с кряхтеньем разгибаясь и протирая руки куском подвернувшейся ветоши. – Время кто-нибудь засекал? Нет? Ну да ладно... Надеюсь, вы все поняли. Совершенству нет предела, это бы вам любой старшина советской армии на раз втолковал. Свою матчасть нужно знать назубок.
И небрежно бросив замасленную тряпку на плечо раскрывшего рот крепкого молодого воина, первой двинулась прочь.
– Бывай, внучок! Ну а ты чего застыла, Петровна?..
В назначенный день к пескам подтянулись основные силы армии Богурджи. Воинство встало перед огромным, лишенным растительности пространством, как когда-то их далекие предки перед рекой Угрой, на другом берегу которой стояли славяне. Сам Богурджи перемещался на броневике, почти точной копии того, стоя на котором в 1917 году выступал Ленин на Финляндском вокзале перед революционно настроенной толпой. Это было продиктовано склонностью благородного монгола к красивым жестам, каковая, в свою очередь, произрастала корнями из его аскетической – если не сказать бедной – доселе жизни. Однако копией того, исторического, броневик Богурджи был лишь внешне. Его внутреннее убранство было изготовлено на Волжском автомобильном заводе, недавно оказавшемся на оккупированной Ордой территории, напоминало шикарный салон автомобиля представительского класса, и среди всевозможных удобств не имело разве что джакузи – просто за неимением места.
– Хочешь, мы прокатимся первыми, – предложила Кузьминична. – Ну, чтобы тебе спокойней было.
Их мотоциклы стояли возле броневика командарма, а тот, подобно танкисту, наполовину высунулся из башенного люка и задумчиво смотрел в бинокль, позируя для корреспондента местной газеты. Та, равно как и производитель автомашины «Волга», оказалась на оккупированной территории, и ее главному редактору было приказано осветить для местного населения великий монгольский поход в надлежащем свете. Вообще-то Бастурхан давно собирался организовать собственную газету, чтобы доводить до народа свои идеи без искажений, но до этого пока не дошли руки.
– Не надо... – Убедившись, что фотокорреспондент закончил свою работу, Богурджи опустил бинокль. – Пусть достопочтенные дамы меня извинят, но ночью мои воины проверили предложенный вами маршрут.
Старухи быстро переглянулись. Они уже не помнили в подробностях, что говорил президент про силовое поле, но, похоже, пока все шло гладко. Значит, поле было включено. Ведь могло оказаться, что по каким-нибудь причинам, наподобие экономии чудовищно пожираемой полем энергии или происков олигарха Бучайса, оно должно было включиться непосредственно перед демонстрацией ими безопасного перемещения по пескам.
– Мы ж понимаем, дело военное, – сказала Кузьминична. – Доверяй, но проверяй... Значит, твои разведчики не увязли?
– Прошу достопочтенных дам извинить меня еще раз, но если бы мои разведчики увязли в песках, которые все же оказались бы зыбучими, вы бы немедленно отправились вслед за ними... – И Богурджи улыбнулся широкой белозубой улыбкой, что немедленно отснял корреспондент. Зубы, как и броневик, были изготовлены для прославленного монгола на оккупированной территории в клинике «Лифшиц – 32», и тоже, разумеется, бесплатно. Более того, владелец клиники, некий Яков Лифшиц, сам предложил Богурджи свои услуги, а впоследствии сделал себе неплохую рекламу и расширил клинику до разветвленной областной сети зубоврачебных кабинетов, не говоря о том, что издатели устроили настоящие бои за две его спешно написанные книги воспоминаний: «Мои встречи с Сыном Неба», и «Я вставлял зубы монгольскому командарму»...
– И все же, уважь старух, – попросила Кузьминична. – Дай проехать первыми. Засиделись мы, пора бы кровь разогнать.
– Все в вагоне да в вагоне, – поддакнула Петровна. – У Алла Борисовны, конечно, хорошо, но так мы скоро забудем, как на мотоцикл садиться.
Богурджи покосился на корреспондента и картинно махнул рукой.
– Не возражаю, – сказал он. – И повторил этот жест еще раз: – Поехали...
Два «Харлея-Дэвидсона» стремительно помчались вперед. За ними, набирая скорость постепенно, двинулись стройные мотоциклетные ряды. Там и сям виднелись японские джипы сотников. Броневик командарма пристроился примерно в середине широченной, расправившей свои крылья на несколько километров, колонны, а замыкали ее фуры с трофеями и тяжелая военная техника.
Кузьминична с Петровной на скорости проскочили пески и остановились в безопасном месте, наблюдая с небольшой возвышенности, как постепенно втягивается на смертоносное песчаное поле обреченная монгольская армия. Обе чутко уловили момент, когда кто-то невидимый должен был нажать на несущую гибель завоевателям кнопку.
– Сейчас, – уверено сказала Кузьминична, и Петровна молча кивнула, соглашаясь.
– Самое время, – подтвердила она. – Передние уже никуда не денутся, до нас им не домчать, а задним, пока они догадаются, поворачивать назад будет уже поздно.
Они угадали точно. Ничего, казалось, не произошло, просто ровные мотоциклетные колонны внезапно снизили скорость. Судя по реакции монголов, большая часть воинов еще не поняла, что происходит. Просто колесам мотоциклов внезапно стало как бы трудно прокручиваться, словно вдруг скачкообразно повысилась вязкость песка. Затем увязшие прямо на глазах на добрый десяток сантиметров колеса перестали прокручиваться окончательно. Моторы заглохли и воинов охватил страх – верный предвестник паники. Воины соскочили с мотоциклов, беспорядочно заметались среди медленно погружающейся в песок техники, раздались первые истошные вопли. Скоро и пешее перемещение стало невозможным – песок, словно живой организм, играющий на одной из воюющих сторон, стремительно повышал свою поглощающую способность. Большинство воинов уже увязло по колено, кто-то цеплялся за свою технику, обнаруживал, что она погружается в смертоносный песок еще быстрее, и тогда принимался лихорадочно отталкивать ее от себя. Скоро все или почти все было кончено...
– И так будет с каждым! – не без пафоса изрекла Петровна, с удовлетворением от проделанной работы разглядывая медленно погружающиеся в зыбучие пески остатки армии горе-завоевателей. На всем бескрайнем поле чернело уже всего с несколько десятков зэковских кепок части могучей монгольской Орды, перед которой трепетали российские города. Последние держащиеся на поверхности головы отчаянно кричали – наверняка ругали заманивших их в ловушку проклятых старух, это можно было понять без перевода. И в самом центре поля плавно погружался в пески броневик, от которого на поверхности оставалась уже одна только башня. На башне неподвижно, скрестив руки на груди, стоял человек. Он напоминал капитана тонущего корабля, отказавшегося покинуть судно. Это был сам непобедимый Богурджи. Он не ругался и не взывал к небесам о пощаде. Мужественный командарм просто наслаждался последними в своей недолгой жизни лучами предзакатного солнца. Его лицо было задрано вверх, а сам он был похож на статую.
– Мужественный все же человек, пусть и узкоглазый, – незаметно смахнув слезу, прокомментировала Петровна и все же попыталась закончить свою мысль: – С каждым... кто посягнет на...
– На пядь землицы нашей и все такое прочее, – помогла ей закруглиться Кузьминична. Она тоже смахнула слезу и взглянула на швейцарские наручные часы, подаренные ей президентом. – Все, поехали, Петровна, нам городом рулить пора. Оставишь наших басурманов без присмотра хоть на день, они без нас такое учудят... Ну никакой дисциплины, не то что у этих.
– Да уж куда нашим супротив таких, – поддакнула подруга. – Тут и сравнивать нечего... Ладно, поехали, чего тянуть. Надо бы еще к президенту успеть заскочить, нам, вроде, медали положены...
Она задрала голову и помахала рукой, словно обращаясь к небесам.
– Ты чего озоруешь? – с интересом спросила Кузьминична.
– Да с президентом пообщалась, – пояснила подруга. – Он, небось, через спутник сейчас за нами наблюдает. Ну, или люди евоные.
– Ладно, помчались...
Старухи лихо впрыгнули в мотоциклетные седла и покатили по сельской грунтовой дороге, взметая клубы пыли...
Глава 52. Монголы
Долго стоял Бастурхан со своим войском в Подмосковье, не решаясь начать последнее выступление. Его потрепанная, но вполне боеспособная армия рассредоточилась по небольшим городам и поселкам. Химки, Мытищи, Щелково, Балашиха, Одинцово, Видное, Апрелевка – Москва с ее огламуренными жителями, сама того не ведая, оказалась в смертельном, должном вот-вот сомкнуться кольце.
Ничто, казалось не предвещало неприятностей, однако что-то не позволяло Потрясателю вселенной сделать последний и столь логичный шаг, хотя он так долго к этому стремился... Однако стоять и ждать было непозволительной роскошью. Европа, поторговавшись с русскими, в любой момент могла в обмен на дешевый газ дать им зеленый свет на полномасштабную войну, и тогда оснащенная почти детским оружием Орда потерпит сокрушительное поражение. Также сами русские могли в любой момент опомниться и организовать настоящую оборону, или могло произойти еще что-то непредвиденное и столь же неприятное. В конце концов, он уже потерял всех своих друзей...
– Какие будут предложения? – сказал Бастурхан, собрав военачальников в своей юрте. – На лобовую атаку у нас просто не хватит сил, в Москве одних только милиционеров больше, чем у нас осталось бойцов.
– Но, Великий! – запальчиво воскликнул сотник Айтыш, молодой, горячий воин, своей храбростью заслуживший присутствовать на совещании вместе с самыми-самыми. – Какие в Москве милиционеры! Что они умеют, кроме как проверять регистрацию у приезжих! Они давно забыли, что такое табельное оружие, они давно носят в своих кобурах собранные за смену взятки, домашние бутерброды и прочие посторонние предметы!
Как бы ни было ему сейчас тоскливо, Бастурхан не смог сдержать улыбки.
– Сядь, Айтыш, – с непривычной мягкостью проговорил он. – Если даже каждый наш воин возьмет на себя по десятку московских оборотней в погонах, мы все равно проиграем. Обыкновенный арифметический расчет.
– Просочимся в город поодиночке, – предложил тысячник Аптыней. – И соберемся уже непосредственно у Кремля.
– Верно! – поддержали его остальные. Всего в юрте Повелителя было не более десятка уважаемых воинов, не считая телохранителей и обслуживающего персонала.
– Это я и хотел от вас услышать, – сказал Бастурхан. – Ваше мнение совпадает с моим. Остается только детально продумать, каким образом мы будем просачиваться в город. Сейчас рассмотрим схему метрополитена, карту города и, отдельно, Кремля... И принесите побольше кумыса. Нам еще долго сидеть...
– Залезай, – бросил Бастурхан визирю, кивнув на мотоциклетную коляску.
– Простите, Бастурхан Бастурханович... я... э-э-э... не совсем вас понял, – заюлил Подберезовский. Он даже попятился, словно вообразив, что Повелитель вселенной может снизойти до того, чтобы усадить его силой.
– Ты все прекрасно понял, суетливый человек, – терпеливо сказал Бастурхан. – Ты должен гордиться такой поездкой, учитывая, кто сегодня выступает в роли водителя. Не каждому судьба оказывает подобную честь. Поэтому оставь болтовню и садись... Если же ты думаешь, что тебе удастся соскочить с разогнавшегося поезда в последний момент...
– Да где там... Особенно если этот поезд уже успел так сильно разогнаться... – затараторил олигарх, пытаясь влезть в предложенное ему средство передвижения. Он пробовал и так, и этак, но у него ничего не получалось. – Простите, Бастурхан Бастурханович, а это обязательно? – наконец решился спросить он, тоскливо глядя на мотоцикл «Урал». Для въезда в Москву Повелитель выбрал самый обычный мотоцикл выбывшего из строя сотника, на нем даже осталась грязь от долгого марша. – А нельзя ли нам въехать... ну, на белом «Мерседесе», или, на худой конец, на том, на вашем... ну, на золотом? Тут ведь даже ноги некуда деть... Кстати! – воодушевился олигарх. – Знаете, на сколько может потянуть ваш золотой мотоцикл на аукционе «Сотбис»? Я уже закидывал удочку. У него ведь такая история, такая история... На нем ездил такой человек, такой человек... Да стоит нам только выставить его на продажу, как он моментально...
– Быстро сел! – рявкнул Бастурхан, и через мгновение олигарх очутился в коляске. Ему не понадобилась для этого посторонняя помощь, и, судя по выражению лица, чувствовал он себя там даже комфортно...
– Никогда б не подумал, что буду передвигаться по Белокаменной в таком вот... э-э-э... виде транспорта, – частил олигарх, перекрывая рев ветра – Бастурхан сразу взял довольно высокую скорость и вообще вел себя так, словно бывал в Москве не раз... Он внезапно заметил впереди ГАИ-шника и демонстративно выкинул на проезжую часть скомканную белую бумажку.