ласковый голос больше напоминал звук, исходящий из глотки
объевшейся коровы. - А где моя газюровка ?
-- Да, - злобно сказал Штирлиц, ощупывая в кармане
кастет. - Где наша газировка ?
-- А газировки нету ! - радостно сказал официант. - Она
того... В смысле кончимши.
-- Я тебе дам "кончимши "! - рассвирипел Штирлиц, с
треском доставая из кармана кастет. Одного удара по
голове вполне хватило на то, чтобы все дамы в ресторане
начали истерически визжать. Кто-то ( а это был
партайгеноссе Борман ) опустил затемняющие занавески. В
ресторане началась неразбериха. Борману, который, сидя
под столом, уже хотел порадоваться за удачный бардак,
отдавили ухо. Борман с поросячим визгом, порвав кому-то
штаны и вытащив попутно из кармана кошелек, выскочил из
вагона-ресторана, и, тяжело дыша, забился в ватерклозет.
Борман ни как не мог отдышаться. Ухо противно ныло, и он
боялся, как бы ему не занесли какую-нибудь русскую
инфекцию. Борман высунул голову в небольшое окошечко и
начал от души материться. В вагоне-ресторане не утихали
звуки драки. Штирлиц на редкость разыгрался. Борман
прекратил материться и прислушался. Раздавались удары
головой об угол стола. Борман облизнулся и смачно плюнул
в зеркало, представив себе это зрелище. Поставив на
крышку унитаза пару гвоздей остриями наружу, чтобы было
удобней сидеть, Борман облизнулся, и хотел выйти. Дверь
оказалась запертой снаружи. Борман не знал, что в
советских поездах не принято посещать ватерклозет на
остановках, и он яростно заколотил ногами, руками и
головой по двери. Та не поддавалась, и партайгеноссе
решил применить гранату.
Неизвестно, как действуют подобные вещи против танков,
но, когда рассеялся дым и прекратили слезиться глаза,
Борман с удивлением заметил, что дверь совершенно
равнодушно закрыта, и взрыв снес унитаз и боковую стенку.
Борман удивился и вытер запачканные сажей руки об обшлага
мундира. Он плюнул и вылез через образовавшийся в стене
проем на какую-то захолустной станцию. Из окон
вагона-ресторана слышался шум ударов ногой по носу.
Раздавались вопли официантов. Невдалеке раздался свисток
милиционера. Борман насторожился и присел за ящиком с
бананами. Милицию он, также, как и Штирлиц, не любил.
Толстый милиционер важно рыгнул и взявшись одной рукой
за рукоятку пистолета, вступил на подножку
вагона-ресторана. В это время поезд тронулся, и
милиционер начал качаться, очень боясь упасть. Упасть
получше ему помог, конечно же, партайгеноссе Борман.
Чтобы не остаться на перроне, Борман короткими
перебежками от носильщика до следущего дуба добежал до