– Вы никогда не замечали, – начал я, – что брови лебедей как бы сходятся к переносице?
– Что касается лебедей, – отозвался Достопочтенный, – то мне представилась прекрасная возможность узнать об этих птицах несколько больше, чем хотелось бы.
– Может быть, именно из-за бровей они и выглядят такими раздраженными?
– Раздражительность, на которую вы столь деликатно намекаете, я имел счастье испытать на себе.
– Вот ведь странно, – я все больше проникался предметом обсуждения, – какой тяжкий отпечаток накладывает семейная жизнь на характер лебедей…
– Вы не будете так любезны переключиться с лебедей на что-либо иное?
– Нет, но в самом деле – смотрите, как интересно! Взять, например, нашего закадычного приятеля – ну, этого, который под стеной… Наверняка в нормальной ситуации он просто миляга-парень – ведь лебедь совершенно мирная, хочу вам сказать, живность. Но стоило его маленькой женушке свить гнездо…
И тут меня вдруг осенило. Хотите верьте, хотите нет – за всей этой суматохой и светскими беседами я напрочь забыл о самом важном! Мы тут сидим на крыше в безвыходном положении, а в глубоком тылу болтается без дела могучий мозг, способный за пару минут изобрести дюжину вариантов успешного разрешения наших мелких неурядиц! Нам и нужно-то всего лишь воззвать к его единодушной поддержке.
– Дживс! – возопил я.
– Сэр? – почтительно донеслось из бескрайних просторов.
– Мой слуга, – пояснил я Достопочтенному. – Существо бесконечной прозорливости и изобретательности. Джи-ивс!
– Сэр?
– Я сижу на крыше.
– Очень хорошо, сэр.
– Брось свое «очень хорошо»! Что ты нашел здесь хорошего? Местность кишит лебедями!
– Я займусь этим немедленно, сэр.
Я обернулся к Достопочтенному Ф. и в проявлениях восторга зашел так далеко, что хлопнул его по спине, ощутимо напоминавшей мокрую губку.
– Все в порядке. Дживс идет на помощь.
– Чем он способен помочь?
Я слегка нахмурился. В его реплике мне почудились капризные нотки.
– Мы не в силах ничего предугадать, – не без чопорности ответил я, – пока не увидим его в деле. Какую стратегию он выберет – неважно. Одно можно сказать наверняка: Дживс найдет выход из положения. Смотрите – вот он без труда скользит сквозь непроходимый кустарник, и лицо его озарено сиянием чистого разума. Гениальность Дживса не знает преград. Он в буквальном смысле питается одной рыбой.
Я перегнулся через край крыши, вглядываясь в бездну.
– Помни о лебеде, Дживс!
– Не беспокойтесь, сэр, – я держу птицу под пристальным наблюдением.
Лебедь, который выдвигал все новые шейные резервы, подавая их фут за футом в нашем направлении, бросил это занятие и стремительно развернулся. Похоже, что звук человеческого голоса с тыла изрядно его озадачил. Он подверг Дживса краткому и нелицеприятному рассмотрению, а затем, набрав воздуха для своих шипучих надобностей, подпрыгнул и ринулся в атаку.
– Дживс, берегись!
– Очень хорошо, сэр.
Я бы не поставил на лебедя даже пенни против фунта. Может быть, по местным меркам он и числился в авангарде лебединой интеллигенции, но тягаясь с Дживсом, лишь попусту транжирил время. Лучше было ему сразу отправиться домой.
Всякому юноше, вступающему на жизненный путь, должно знать основные правила обращения с разъяренными лебедями, так что есть смысл вкратце описать данную процедуру. Итак: вначале следует подобрать кем-то потерянный у стены дождевик. Затем, как можно точней оценив дистанцию, набросить его на голову птицы. И наконец, просунуть под днище лебедя предусмотрительно прихваченный из лодки багор и использовать его как рычаг. Лебедь отправляется в кустах, где и выпутывается из дождевика – а вы неспешно возвраща етесь к лодке, прихватив с собой, к примеру, друзей, которые по чистой случайности оказались на окрестных крышах. Такова методика Дживса, и лично я не нахожу, чтобы она нуждалась в улучшении.
Филмер развил скорость, которую я никак от него не ожидал, и мы в мгновение ока (максимум – два, и уж точно не больше четырех) добрались до лодки.
– Вы действовали очень разумно, мой милый, – сказал Достопочтенный, когда мы оттолкнулись от берега.
– Счастлив оказаться вам полезным, сэр.
Похоже, что на текущий, в некотором смысле, момент наш подопечный высказался полностью. После чего нахохлился и погрузился в размышления. Подозрительно глубоко погрузился. С головой. Даже когда я «поймал леща» – черпнул веслом, отправив ему за шиворот пару пинт воды, он этого словно и не заметил.
И только когда мы причалили, Филмер вновь пробудился к жизни.
– Мистер Вустер.
– Ммм… да?
– Я вновь размышлял над предметом нашей прошлой беседы: как, собственно, могла отвязаться и уплыть моя лодка.
Мне это не понравилось.
– Не думайте об этом, – сказал я. – Не стоит голову ломать. Нам никогда не разгадать эту тайну.
– Напротив. Разгадка уже найдена. Я убежден, что лодку отвязал мальчик Томас, сын хозяйки.
– О, нет, что вы! Зачем это ему?
– Он был на меня обижен. Кроме того, подобное мог придумать или ребенок, или законченный кретин.
Он зарысил к дому, а я, оцепенев от ужаса, повернулся к Дживсу. Да, пожалуй, именно так: оцепенев от ужаса.
– Дживс, ты слышал?
– Да, сэр.
– И что теперь будет?
– Возможно, мистер Филмер, всесторонне рассмотрев вопрос, сочтет свои подозрения беспочвенными.
– Но ведь они не лишены… почвы?
– Более чем не лишены, сэр