– Я никакого портсигара не видел, – говорю.
– Но я все-таки поищу. Не пожалею… э-э-э… усилий.
– Если бы он был здесь, я бы его наверняка заметил, нет разве?
– Он мог ускользнуть от твоего внимания. Возможно, он… м-м-м… лежит в одном из ящиков комода.
Дядя Уиллоуби принялся вытягивать ящик за ящиком и рыться в них, как старая ищейка, не переставая бормотать при этом про Беркли и его портсигар. Я стоял рядом и терял в весе фунт за фунтом.
Подошла очередь того ящика, где находился пакет.
– Этот, кажется, заперт, – заметил он, подергав ручку.
– Д-да. Я бы на вашем месте не стал беспокоиться. Он… Он… это… заперт, и вообще.
– А ключа у тебя нет, что ли?
Тихий, почтительный голос у меня за спиной произнес:
– Не этот ли ключ вам нужен, сэр? Он лежал в кармане ваших вечерних брюк.
Дживс, собственной персоной. Он просочился в комнату с моим костюмом и теперь протягивал мне ключ. Я готов был растерзать его за такую заботу.
– Благодарю вас, – говорит дядя.
– Не стоит, сэр.
Пролетела минута. Дядя Уиллоуби выдвинул ящик. Я закрыл глаза.
– Нет, – произнес дядя. – Тут ничего нет. Пусто. Спасибо, Берти. Надеюсь, я не очень тебя побеспокоил. По-видимому, Беркли все-таки не оставлял у нас портсигара.
Он ушел, и я старательно запер за ним дверь. А потом обернулся к Дживсу. Он раскладывал на кресле предметы моего вечернего туалета.
– Э-э-э… Дживс.
– Да, сэр?
– Н-нет, ничего.
Дьявольски трудно было подыскать вступительные слове
– М-м-м… Дживс!
– Да, сэр?
– Это не вы?.. То есть вы не?.. Не было ли там?..
– Я вынул пакет еще утром, сэр.
– Да? А по… почему?
– Нашел, что так оно будет вернее, сэр.
Я напряг мозги.
– Вам это все, должно быть, представляется необъяснимым, а?
– Вовсе нет, сэр. Я случайно слышал, как вы с леди Флоренс обсуждали положение, сэр.
– Ах, вот оно что!
– Да, сэр.
– Вот что, Дживс. Я думаю… в общем и целом… будет неплохо, если вы его придержите пока что у себя, до возвращения в Лондон.
– Совершенно с вами согласен, сэр.
– А там мы его, как говорится, куда-нибудь сплавим,
– Именно так, сэр.
– Оставляю его на ваше попечение.
– Можете не беспокоиться, сэр.
– А знаете, Дживс, вы, как бы это вернее сказать, от личный малый.
– Стараюсь, сэр.
– Один на миллион, я думаю.
– Вы очень добры, сэр.
– Что ж, пожалуй, тем самым – все.
– Очень хорошо, сэр.
Флоренс возвратилась в понедельник. Я увиделся с нею только в пять часов, когда все сошлись пить чай в холле. Но пока народ не разошелся из-за стола, мы не могли и словечком обменяться с глазу на глаз.
– Ну, Берти? – проговорила она, когда мы наконец остались одни.
– Все в порядке, – ответил я.
– Вы уничтожили рукопись?
– Не то чтобы уничтожил, но…