— Не надо меня звать, я тут, — злорадно ответила Ира.
Дима выкинул все было из рук и шагнул. О, бедный…
— О! Шпагат! — возрадовалась Ира.
Я разразилась диким хохотом.
— М? — не понял и очень удивился Подушка.
— Представь себе, ты со всего размаху на шпагат сядешь! — сказала я ему.
— О-о, бедный Дима, — скривился Подушка, видимо, примерив его участь к себе.
Мы очень долго ржали, вспоминая особенно смешные моменты. Подушку с Одеялом культурно не выпускали из тумбочек. И тут дверь открывается, заходит вожатая Яринка.
— Дэти, шо вы тут шумитэ? — спросила она. — Чье мыло?
О, она нам еще и мыло принесла. Аут!
— Мое, наше, Димино! — так и не смогла решить Ира.
Вожатая удивилась такому странному объяснению.
— Дима, все, готов, вы шо тут такэ дэлали? — спросила Ярина.
Ира рассказала ей про шпагатик, та долго смеялась.
— Да шо же он такэ выпил, шо йому парни помэрэщылись, — удивилась она.
Одеяло с Подушкой дружно загоготали. Ярина затравленно оглянулась, подошла к тумбочке и заглянула туда. Подушка, видно, там помер, его она не увидела.
— Шо у вас тумбочка шумит? — спросила она.
— Бо! — вылез Подушка.
Ярина отскочила на метр.
"Don't worry, be happy!"
— А! — спохватились мы.
— Все на зарядочку! — сказала она. И мы уныло поплелись на зарядку.
Эстонцы тормозят, это аксиома. Представляете, как тормозят невыспавшиеся эстонцы? Я тоже не представляла… до сегодняшнего утра. У Подушки хватило ума просто стоять на этой хм… зарядке, а вот у Одеяла проснулась жажда деятельности. Вот только движения он выполнял какие-то свои. К тому же все уже следующее движение делают, а он все еще предыдущее. Жаль, сил ржать не было. Спать было охота!
После зарядки мы пошли обратно, и тут я заснула-таки на ходу, точнее, зацепилась кроссовкой за ступеньку и ласточкой слетела с нее на асфальт. Удачно упала, ничего не ободрала. Я медленно встала на ноги, отряхнулась. Сзади послышались возмущенные возгласы по поводу задержки. Подушка с Одеялом в это время усердно зевали, как-то странно пытаясь не открывать рот. Было смешно, и я бы даже посмеялась, если бы могла.
— Тут эстонцы тормозят и русские падают, — ответила я возмущающейся очереди и поплелась на дачу.
Я так много раз порывалась упасть, что Подушка под конец уже устал меня ловить и стал держать непрерывно, когда же я навострила лыжи к медпункту — не отпустил.
— Эй, я к медпункту, — сказала я.
— Ага, — зевнул он и пошел со мной.
— Эй, у нас где-то Подушка с Ольгой упали! — заволновалась Ира.
— Мы тут, — ответил ей парень.
— Пошли, — потянула я его за собой.
Мы зашли внутрь, взяли нужные таблетки и собрались уходить. Тут пришли Ира с Одеялом. Они, оказывается, шли прямым путем, и долго ломились в закрытую дверь. Когда же ее открыли, они были дружно осмотрены и осмеяны болевшими украинцами.
— Что это с вами?
— Новое снотворное, — ответила Ира.
Мы вернулись к себе на дачу и застали умытых и бодреньких соседок. О-й…
— Вот смотрю я на вас, и мне еще больше спать хочется, — сказал Подушка.
Я с ним была солидарна. Все разлеглись по койкам, Подушка залез на Ларискину.
— Хм? — удивилась я.
— Ха, а Одеяло будет спать под матрасом! — усмехнулась Ира.
Парень на самом деле так уморился на зарядке, что сам залез под матрас, взял подушку и там улегся.
— Ой, я даже над ним издеваться не буду. Слишком спать охота, — сказала Ира и легла.
— Ольга, сама тырныкать будешь, — сказал Подушка.
Мы с Ирой дико переглянулись.
— Я у… украинцев услышал, — стал оправдываться Подушка.
Я поскорее полезла на кровать, пока Подушка бодрствует. Залезла, улеглась, приготовилась спать, и тут приперлась вожатая Ярина и развила бурную агитацию по поводу завтрака. Подушка долго ворочался, перекладывал голову, но Яринка не уходила. Неожиданно он схватился за край матраса. Ужас! Я отобрала у него матрас, положила на место и похлопала по нему, дабы Подушка больше не порывался ничего схватить. Подушка успокоился и улегся.
— Нет, завтракать-то надо. Я пошла в магазин. Кому что купить? — спросила Ира.
— На твой вкус, у тебя хороший вкус и запах, в смысле, обоняние, — сказала я.
— Хе-хе… Я пошла!
Подушка улегся, я тоже, неожиданно парень вздрогнул и поднял голову. Он долго на меня смотрел.