— А-а-а-а! — завопила я, почувствовав, что земля уходит из под ног, и единственной опорой становятся чьи-то руки. Я поскорее к ним добавила еще и свои. — Да сдурел ты, что ли?!
Я принялась колотить ему по плечу.
— Мне надоело, что меня дергают, — ответил Подушка.
— А что тебя бьют, тебе больше нравится? — резонно спросила я.
Подушка лишь философски пожал плечами, я вцепилась в него мертвой хваткой.
— Ты еще с ногами залезь! — хихикнула Ира.
— Я не буду туда смотреть, — я отвернулась от уходящей вниз лестницы, стараясь не представлять, как мы вместе с Подушкой падаем, и увидела позади Подушки толпу мелких. — И туда не буду смотреть! — Если он упадет назад, будет еще хуже. Я уставилась в небо. — Буду туда смотреть! Небо, ты так далеко, надеюсь, ты так же и будешь далеко, но не дальше!
Мы дошли уже до столовой, где наши вожатые вдохновенно ругались друг с другом. Неожиданно они собрались и ушли в Кипарисный.
— Эй! Куда? Я к ним только с распростертыми объятьями! — обиделась Ира. — Это было культурное "посидите с детками, пока мы друг с другом поцапаемся"?
— Нет, Ира, это было некультурное "посидите с детками, пока мы друг с другом поцапаемся"! — ответила я.
— Вот именно! — сказала Ира и повернулась к эстонцам. — Посидите, детки, пока мы друг с другом поцапаемся!
Эстонцы возбужденно хлопали глазами.
— Перебор информации! — рассмеялась я. — Или повторяющихся слов.
Мы с Ирой быстренько смылись от «деток» в столовую. Зайдя внутрь, мы застали наших за едой, присоединились к ним и вкусно покушали. Выйдя на улицу после завтрака, мы не нашли там ни эстонцев, ни мелких. Мы принялись спорить, ждать их или уходить. После моей фразы "Мы в ответе за тех, кого мы приручили" Ира задалась вопросом:
— Кого мы приручили? Мелких или эстонцев?
— Мелких. Если бы мы приручили эстонцев, то они бы поняли, что с детками надо посидеть, а не куда-то идти! — ответила я.
Мы немного постояли, из столовой стали выбредать наши, но ни эстонцев, ни мелких не было видно.
— О-о! — воскликнула Ира. — Идут эстонцы и два мелких!
— Ого, Ирка! Где? — спросила я.
По направлению к нам действительно шли мелкие эстонцы и два немелких… украинца-близнеца.
— Н-у, да-а, класс!
Ира с досадой пнула лавочку, та оказалась прибитой намертво.
— Конечно, прибито. А то кто-нибудь уволочет в комнату, чтобы там поспать, — усмехнулась я.
Ира представила себе, как лавочку прибивают к асфальту, и расхохоталась. Украинцы смекнули, что девушку надо тащить в медпункт, и быстро ретировались в столовую, эстонцы стормозили и подошли к Ире ближе. На их лицах читалось "А что это с ней?". Постояв немного и решив, что им кушать тоже надо, они снова ушли.
— А где мы этих эстонцев найдем теперь? — спросила Ира.
— А мелких где? — в ответ поинтересовалась я.
Постояв немного, мы все же пошли обратно на дачу. А там мы увидели классики, и наших мелких, играющих в них, а с ними — двух наших балбесов эстонской крови. Это смотрелось внушительно! Мы думали, асфальт провалится! Мы плюхнулись на лавочку и захохотали.
— А вы их погулять, что ли, вывели? — спросил Подушка.
— Ха-ха-ха, — снова расхохотались мы. — А вы их на завтрак водили?
— Водили! — кивнул парень.
У меня и челюсть отвисла.
— Куда? В Кипарисный? — ужаснулась я.
— Нет, в алмазный! — сказала Ирка. А алмазный-то на реставрации.
— Точно, покушали побелочки!
— Белочка! — радостно сказала Ира.
— О-о, Ира, ты что-то не то вчера выпила! — заверила ее я.
— Белочка!
— Определенно что-то не то. Говорили же, не пей воду из-под крана — эстонкой будешь! — пафосно сказала я.
— Что? — воскликнула Ира.
— Ладно, украинкой!
— ЧТО?
— О да, это еще большее оскорбление! — согласилась я.
Одеяло тем временем, отбиваясь от прыгающих мелких залез, на лавочку, Подушка оттаскивал от него детей, ибо там был обрыв.
— А… ы… о-о… А-А-А-А-А-А! — заорала девочка.
— Что? — удивился Подушка.
— Нет, ну Подушка, ты додумался! Ты ее еще сильнее туда жопой посади! — напутствовала его я.
— Что я? — удивился парень.
— Кустарник вообще-то колючий! — сообщила ему я.
— Ой!