— Все равно ты эстонский не знаешь.
— Зря ты себя дураком называешь. Дурак — это умственно отсталый, а у тебя вроде бы с мозгами все нормально, — сказала я, проанализировав его непонятный монолог.
Подушка уставился на меня, как баран на новые ворота, потеряв челюсть в процессе поднимания на меня глаз.
— Поговори, что ли, или помонологируй! — не выдержала я, когда он снова уставился на линолеум.
— Что? — то ли не понял, то ли не услышал Подушка.
— Ну, поговори сам с собой, если со мной не хочешь, — перевела я.
Подушка снова замолчал, я улеглась на кровать и уставилась в потолок в пику Подушке. Тот встал и ушел в смежную комнату.
— Каверзничать буду, если не вернешься, — предупредила я. Он вскоре вернулся и сел, а через пару мгновений опять начал говорить. Во достали друг друга!
— Да не убеждай ты себя в этом! — образумила его я.
Подушка снова заткнулся, встал и посмотрел на меня сверху вниз.
— Откуда ты это знаешь? — разделяя слова, спросил он.
— По интонации, — так же ответила я.
Подушка снова сел. Ирка привела второго психбольного, который, видимо, умывался сам, ибо волосы мокрее не стали. Одеяло тут же открыл рот (не иначе как всю дорогу готовил), Подушка сделал то же самое.
— Так, стоп. Подушка, подожди, не реагируй! — сказала Ира. — Сейчас я подумаю, куда его спрятать: под кровать или в шкаф!
Подушка послушно замолчал, Одеяло обиделся.
— Пошли, — покачала головой Ира.
— Не пойду, — ответил Одеяло.
— Подушка, подними его за шиворот! — попросила Ира. Подушка, не вставая, подергал его за футболку. — Теперь пойдешь?
Одеяло обреченно пошел вместе с Ирой.
— Опять в туалет?
— А ты хотел?
Ушли. Шарах, шарах! Я подскочила на кровати и заглянула вниз. Господи, всего лишь на кровать лег, я уж думала — головой об стену бьется. Я спустилась, села к нему не кровать, а он, поглощенный своими мыслями, этого даже не заметил. Это меня, которая страдает «слонизмом» и неуклюжестью? Я тронула его за плечо, он подскочил.
— Не надо так пугаться! — попросила я. Он снова отвернулся к стене, я развернула его за плечо к себе, да так, что он навис над полом.
— А-а, — всполошился он и снова рывком улегся как прежде.
— Тогда сразу ложись на пол, а то падать высоко, — посоветовала я.
Он поворочался, вытаскивая из-под себя одеяло.
— Кровать не железная, так на ней прыгать. Нет, она, конечно железная, но не выдержит, развалится.
Подушка выдохнул, набираясь терпения на меня нахальную, и уткнулся в подушку.
— Тебе вторую дать?
Он попытался зарыться в подушку глубже, а вышел отрицательный ответ.
— Это типа «нет»?
Он приподнялся, лег нормально и вздохнул еще глубже. Ну да, на меня надо много терпения.
— Хоть по-эстонски бы поговорил…
— Зачем?
— Интонации послушать.
— Зачем?
— Чтобы что-нибудь ляпнуть.
— Зачем?
— Чтобы не тихо было, и чтобы ты "зачемкал"! — ответила я. Тишина. — О господи, теперь про себя «зачем».
Подушка фыркнул.
— Еще раз туда повернешься — будешь на всю жизнь подушкой, — пригрозила я.
Он специально повернулся, я тут же припечатала его второй подушкой, взятой сверху.
— Вот теперь скрепить, и будет бутербродик!
Подержала так, убрала.
— Что, офигел? — спросила я, посмотрев на него. — Отфигевай, я подожду.
Подушка возмущенно засопел.
— Ой, слушай, я пересяду. Ладно? — сказала я. Я села на соседнюю кровать. — А то она сейчас развалится.
Подушка подскочил и сел на кровати.
— Вон уже ножки шатаются.