76120.fb2
— А? — не услышал он.
— Ты одеяло узлом завязывал?
Подушка фыркнул.
— А что? Похоже! — констатировала этот неутешительный факт я.
Я уселась обратно к себе на кровать, пока он убирал развороченную постель, нашла мп3-шку под подушкой и включила ее. Я слушала уже третью композицию, как вдруг меня потрясли за плечо.
— А? Что? — всполошилась я и увидела перед собой голову Подушки. Я вытащила наушники. — М? Ты тут, что ли, распинался?
Подушка выдохнул и громко уселся на кровать подо мной, я свесилась.
— Эх, все прослушала, даже если это было на эстонском, — сокрушалась я.
Я выпростала из-под себя простыню и стала играть в рыбака и рыбку, поднимая и опуская простыню. Подушка долго крепился, но вскоре не выдержал, вырвал у меня простыню и завязал ее узлом.
— Ой, как ты не любишь Одеяло! — покачала головой я.
Подушка закинул простыню мне обратно, я принялась ее распутывать. Когда я полностью её расправила, я увидела только Подушкины ноги. Я повернулась и посмотрела с другой стороны кровати, в щелочку между стеной и кроватью. Подушка рванулся подняться, и основательно приложился головой об мою кровать.
— Нет, ты мне доски решил проломить! — воскликнула я, так как моя кровать заходила ходуном.
Подушка пожал плечами и пересел на другую кровать.
— Эту не жалко, если развалится. Не моя.
— Эта тоже не твоя, — резонно заметил Подушка, кивая на кровать, на которой я лежала.
— Ну, это другое дело, с этой могут выселить! — сказала я. — Ты будешь монологировать или все же диалогировать?
Подушка нахмурился и посмотрел на меня исподлобья.
— Ты будешь сам с собой говорить, или все же со мной? — перевела я. — О-о, ясно, со стеной. Если что, я с мп3-шкой разговариваю.
Я снова легла и заткнула уши, впрочем, сделав громкость потише, чтобы услышать Подушку. Он ждать себя не заставил и снова разродился монологом. Я вытащила наушники и спрятала мп3-шку. На кой она мне, у меня тут есть живое радио! Подушка долго разглагольствовал, но как-то неожиданно замолчал.
— Что? Выдохся? — спросила я. Я думала, он кровать проломит. Ну, зачем так пугаться?
Он снова что-то сказал.
— Слушай, либо говори по-русски, либо по-эстонски, но с выражением! — я поставила ему условия. Подушка лишь смерил меня взглядом. — Не говорить нельзя!
Подушка только фыркнул.
— Пойду, позову Иру, у нее хорошо получается с раковиной, — Подушка гордо выпрямился. — А у меня с ведром на голову. — Подушка отвернулся. — Чем-нибудь тяжелым по затылку тоже бы не помешало.
Я слезла с кровати и вышла из комнаты, постояла немного и зашла обратно. Подушки не было. Я зашла в смежную комнату, где и застала эстонца.
— Как предсказуемо! — раскритиковала я его план в пух и прах.
Подушка снова ушел с нашу комнату, я тоже вернулась туда и уселась наверх, опередив эстонца.
— Тут путь короче!
Подушка улегся на ту же кровать.
— Только кровать не ломай, а то Ирке будет спать негде.
— Ирка там спит!
— Тут другая спит.
Это крыть Подушке было уже нечем, так что он традиционно насупился и отвернулся. Я пожала плечами и снова стала слушать музыку.
Тыдыцк!
— Ирка, ты сдурела? — воскликнул Одеяло.
Тыдыцк, шарах, шьютьк.
— Ты откуда такая мокрая? — с удивлением спросили у нее украинки, к которым она зашла.
— Из душа.
— А что, раздеться слабо было?
— А-а, ы-ы…
— Ха-ха-ха! — расхохотались мы с Подушкой.
— Так, я Ольгу сейчас убью, — пообещала Ира и зашла к нам в комнату.
— Нет, я понимаю, что у Подушки морда кирпичом, но у тебя, Ольга. Не ожидала! Не ожидала! — сказала она и снова вышла.
Подушка с интересом заглянул ко мне на кровать и увидел вместо головы подушку, которой я закрылась.
— Ха-ха-ха, — рассмеялся он, садясь на место. Я придвинулась к бортику и под его прикрытием стала наблюдать за Подушкой. Он ворочался, я следила. Потом слезла, пошумела камушками в тумбочке, поправила их.
— Уснул! — констатировала факт я. Подушка зарылся в подушку. — Нахохливайся, нахохливайся. Воробей!
Подушка отвернулся окончательно и бесповоротно, а в комнату зашел Одеяло и с порога поставил тут же пластинку.
— Гав-гав, гавававав! — изобразила я, попутно махнув рукой на него и на подушку, указав им на дверь.
— Что это? — удивился Одеяло.